Вопросительный знак

Поделись знанием:
(перенаправлено с «?»)
Перейти к: навигация, поиск
?
Вопросительный знак
Пунктуация
апостроф (’ ')
скобки ([ ], ( ), { }, ⟨ ⟩)
двоеточие (:)
запятая (,)
тире (, –, —, ―)
многоточие (…, ..., . . .)
восклицательный знак (!)
точка (.)
дефис ()
дефис-минус (-)
вопросительный знак (?)
кавычки („ “, « », “ ”, ‘ ’, ‹ ›)
точка с запятой (;)
Словоразделители
пробел ( ) ( ) ( )
?

Примерный облик символа
Название символа

Вопросительный знак

Юникод

U+003F

HTML

?

UTF-8

3F

Заглавная форма

?

Строчная форма

?

Группа в Юникоде

ASCII

Дополнительная информация
  61  62  63  64  65
¿

Примерный облик символа
Название символа

Перевёрнутый вопросительный знак

Юникод

U+00BF

HTML

¿

Заглавная форма

¿

Строчная форма

¿

Группа в Юникоде

Latin-1

Дополнительная информация
  189  190  191  192  193

Вопросительный знак (?) — знак препинания, ставится обычно в конце предложения для выражения вопроса или сомнения.

Встречается в печатных книгах с XVI века, однако для выражения вопроса он закрепляется значительно позже, лишь в XVIII веке.

Начертание знака происходит от латинских букв q и o (лат. quaestio — поиск ответа). Изначально писали q над o, которые затем трансформировались в современное начертание[1].

Может сочетаться с восклицательным знаком для обозначения удивления («?!»; по правилам русской пунктуации первым пишется вопросительный знак) и с многоточием («?..»; от символа многоточия остаются только две точки).





Интересные факты

См. также

Напишите отзыв о статье "Вопросительный знак"

Примечания

  1. История русской пунктуации. Роль знаков препинания. Н. Г. Гольцова
  2. Плетнева А. А. Кравецкий А. Г. Церковнославянский язык. М., 2001.

Литература


Отрывок, характеризующий Вопросительный знак


На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.