Испанские танцы (Сарасате)

Поделись знанием:
(перенаправлено с ««Испанские танцы» (Сарасате)»)
Перейти к: навигация, поиск

«Испа́нские та́нцы» (нем. Spanische Tänze[1]) — собрание пьес для скрипки с фортепиано испанского (баскского) скрипача-виртуоза и композитора Пабло де Сарасате в четырёх тетрадях. Они помечены номерами сочинений (opus) 21, 22, 23 и 26 и включают в себя по две пьесы каждая. Были опубликованы издательством Зимрока[es] соответственно в 1878[2], 1879[3], 1880[4] и 1882[5] годах. Первая тетрадь вышла с посвящением крупнейшему немецкому скрипачу того времени Йозефу Иоахиму. «Испанские танцы» имели большой успех, который сохранился за ними и поныне: они являются самым известным сочинением Сарасате для скрипки с фортепиано.





Состав сборника

«Испанские танцы», тетрадь I, соч. 21 (опубл. 1878[2]).
№ 1. Малагенья (Malagueña) D-dur.
№ 2. Хабанера (Habanera) d-moll.
«Испанские танцы», тетрадь II, соч. 22 (опубл. 1879[3]).
№ 3. Андалусийский романс (Romanza Andaluza) C-dur.
№ 4. Наваррская хота (Jota Navarra) D-dur.
«Испанские танцы», тетрадь III, соч. 23 (опубл. 1880[4]).
№ 5. Плайера[es] (Playera) d-moll.
№ 6. Сапатеадо (Zapateado) A-dur.
«Испанские танцы», тетрадь IV, соч. 26 (опубл. 1882[5]).
№ 7[6] [Вито] a-moll.
№ 8. [Хабанера] a-moll.

Общая характеристика

Хотя последующие свои произведения композитор к этому собранию не относил, издатели часто печатали их с подзаголовком «испанский танец»[7] или, наоборот, с общим заголовком «Испанские танцы»[8], что позволяло, очевидно, добиться бо́льших продаж. Эта хитрость отчасти была оправдана: множество произведений Сарасате действительно близки по духу к «Испанским танцам». И наоборот: ни № 3, ни тем более № 7 из этого собрания не являются танцами, это песни.

Пьесы сгруппированы по две в тетради: медленная и быстрая, первая служит своеобразной «прелюдией» ко второй (обычная практика для того времени). К этому добавляется противопоставление мажора и минора. В первой тетради взяты одноимённые тональности (Ре мажор и ре минор). Во второй тетради это противопоставление только имитируется: вступление к хоте написано в тональности минорной доминанты (ля минор), которая одновременно является параллельной к тональности романса (До мажор). В третьей тетради лады меняются местами: первая пьеса написана в миноре, вторая — в мажоре. Примечательно, что плайера заканчивается протяжной доминантой (ля), которая оказывается затем тоникой сапатеадо. «Перевёрнутая» последовательность ладов сохраняется и в четвёртой тетради, обе пьесы которой написаны в ля миноре, однако во внешних частях хабанеры преобладает До мажор (средняя часть вся написана в Ре мажоре), а минорная главная тема дуэта, обработанного Сарасате, воспринимается скорее как вступление (это привело к ошибке в изданиях, где хабанера, поскольку названий у пьес из четвёртой тетради не было, обозначена как танец в До мажоре[9]).

Несмотря на связь между пьесами в отдельных тетрадях, строго продуманного цикла нет. Порядок тетрадей носит произвольный характер, и они действительно могли бы быть дополнены ещё несколькими сочинениями такого же характера (в общем-то, уже четвёртая тетрадь является дополнением к первым трём: она вышла несколько позже, без названий танцев[6], в ней снова появляется хабанера — это повторение было бы нежелательным, если бы издание было объединено единой идеей). «Испанские танцы» Сарасате нельзя назвать предшественниками ни одноимённого сборника[es] Энрике Гранадоса, ни «Иберии»[en] Исаака Альбениса (первый появится через десять лет, вторая — почти через тридцать). Все пьесы Сарасате, однако, рисуют Испанию с разных сторон. Одни из них происходят из народной культуры, другие являются переложением песен и номеров из сарсуэл современных Сарасате испанских композиторов.

Источники

Первую пару танцев составили малагенья и хабанера. Малагенья (№ 1) берёт своё название от города Малаги в Андалусии. Она, возможно, является собственным сочинением Сарасате[10]. Источники[11] хабанеры (№ 2), напротив, хорошо известны: её внешние части основаны на теме дуэта «Te llevaré a Puerto Rico…» (№ 3) из сарсуэлы «Человек слаб» (El hombre es débil)[12] Франсиско Асенхо Барбьери[es]; средняя часть представляет собой разработку песни «Nena mía» Мануэля Фернандеса Кабальеро[es] (который обработал эту народную песню)[13]. Эту же хабанеру Барбьери использовал в финале своего виолончельного концерта Эдуар Лало.

Вторая тетрадь включает в себя «Андалусийский романс» и «Наваррскую хоту». Музыка «Андалусийского романса» (№ 3), как музыка малагеньи, принадлежит, вероятно, самому Сарасате. В средней его части появляется в несколько изменённом виде, но узнаваемая, мелодия традиционного андалусийского вито[es]. «Наваррская хота» (№ 4) включает в себя две хоты. Первая взята из сарсуэлы Кристобаля Оудрида[en] «Субисский[en] мельник» (El molinero de Subiza, № 15)[14]. Мелодии второй хоты были использованы также Хоакином Ларреглой[es] в его концертной хоте для фортепиано «Да здравствует Наварра!» (¡Viva Navarra!, 1895К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3212 дней])[15].

В третью тетрадь вошли плайера[es] и сапатеадо. Плайера (№ 5) сильно отличается от остальных пьес. В ней даётся образец канте хондо. Название сапатеадо (№ 6) происходит от исп. zapato (сапог). Это быстрый трёхдольный танец.

Пьесы четвёртой тетради были изданы без заглавий[6]. Седьмой «танец» является транскрипцией песни «Отъезд» (La partida)[16] Фермина Марии Альвареса[en]. Сарасате очень точно следует построению песни, позволяя себе добавить вариации только на стыке средней части и репризы. Восьмой танец представляет собой вторую хабанеру. Её первая, ля-минорная, тема, составившая внешние части, взята из дуэта «De la patria del cacao…» (№ 3)[17] из сарсуэлы «Жмурки» Мануэля Фернандеса Кабальеро[es][11].

Записи

Существуют записи двух «Испанских танцев», сделанные самим Сарасате[18]: первой хабанеры (№ 2)[19] и сапатеадо (№ 6)[20]. Впоследствии «Испанские танцы» (целиком или отдельными пьесами) записывались большинством ведущих скрипачей XX века.

Напишите отзыв о статье "Испанские танцы (Сарасате)"

Примечания

  1. Первое издание вышло с обложкой на немецком языке.
  2. 1 2 [anno.onb.ac.at/cgi-content/anno-buch?apm=0&aid=1000001&bd=0001878&teil=0203&seite=00000145 Friedrich Hofmeister (Hrg). Musikalisch-literarischer Monatsbericht. 1878. Май—июнь].
  3. 1 2 [anno.onb.ac.at/cgi-content/anno-buch?apm=0&aid=1000001&bd=0001879&teil=0203&seite=00000173 Friedrich Hofmeister (Hrg). Musikalisch-literarischer Monatsbericht. 1879. Июнь].
  4. 1 2 [anno.onb.ac.at/cgi-content/anno-buch?apm=0&aid=1000001&bd=0001880&teil=0203&seite=00000278 Friedrich Hofmeister (Hrg). Musikalisch-literarischer Monatsbericht. 1880. Октябрь].
  5. 1 2 [anno.onb.ac.at/cgi-content/anno-buch?apm=0&aid=1000001&bd=0001882&teil=0203&seite=00000344 Friedrich Hofmeister (Hrg). Musikalisch-literarischer Monatsbericht. 1882. Ноябрь].
  6. 1 2 3 См. ранние издания Зимрока[es] (ок. 1881) и К. Фишера[en] (1906): [imslp.org/wiki/Spanish_Dances,_Op.26_%28Sarasate,_Pablo_de%29]. Издание Зимрока 1898 года: [anno.onb.ac.at/cgi-content/anno-buch?apm=0&aid=1000001&bd=0001898&teil=0203&seite=00000455]. То же на общей обложке Зимрока (середины XX века): [imslp.org/wiki/Spanish_Dances,_Op.21_%28Sarasate,_Pablo_de%29].
  7. Так, например, на обложке пьесы «Да здравствует Севилья!» (¡Viva Sevilla!), соч. 38, выпущенной издательством Зимрока[es]: [imslp.org/wiki/Viva_Sevilla!,_Op.38_%28Sarasate,_Pablo_de%29].
  8. Например, общая обложка для соч. 41 — 43 Сарасате в издании Циммермана[en] убеждает покупателя, что это продолжение всё тех же «Испанских танцев»: [imslp.org/wiki/Introduction_et_Caprice_Jota,_Op.41_%28Sarasate,_Pablo_de%29][anno.onb.ac.at/cgi-content/anno-buch?apm=0&aid=1000001&bd=0001899&teil=0203&seite=00000513]. Издательство Зимрока[es] печатало оригинальные четыре тетради под одной обложкой с «пятой» — «Андалусийской серенадой», соч. 28: [imslp.org/wiki/Spanish_Dances,_Op.21_%28Sarasate,_Pablo_de%29]. «Песнь соловья», соч. 29 называлась «шестой тетрадью», Болеро, соч. 30 — «седьмой»: [anno.onb.ac.at/cgi-content/anno-buch?apm=0&aid=1000001&bd=0001885&teil=0203&seite=00000170]
  9. Так у Зимрока[es] на общей обложке (середины XX века) для всех «Испанских танцев»: [imslp.org/wiki/Spanish_Dances,_Op.21_%28Sarasate,_Pablo_de%29].
  10. Joseph Gold, Keith Anderson. Комментарий к [www.naxos.com/catalogue/item.asp?item_code=8.557767 диску Naxos 8.557767]
  11. 1 2 Joseph Gold, Keith Anderson. Комментарий к [www.naxos.com/catalogue/item.asp?item_code=8.557767 диску Naxos 8.557767] В этом комментарии две хабанеры перепутаны.
  12. Полный текст сарсуэлы:  (исп.) [archive.org/details/elhombreesdebilz450barb][bdh.bne.es/bnesearch/detalle/bdh0000104608]. Краткий пересказ:  (англ.) [www.zarzuela.net/ref/reviews/barb3_eng.htm],  (исп.) [atodazarzuela.blogspot.com.es/2013/05/el-hombre-es-debil-argumento.html]. Авторский клавираусцуг всей сарсуэлы: [bdh.bne.es/bnesearch/detalle/bdh0000143046], клавираусцуг дуэта: [bdh.bne.es/bnesearch/detalle/bdh0000057128]. На странице этой сарсуэлы на сайте IMSLP есть более позднее переложение дуэта для пения с фортепиано: [imslp.org/wiki/El_hombre_es_d%C3%A9bil_%28Barbieri,_Francisco_Asenjo%29]. Автор этой версии, Чарльз Претт[en], добавил к музыке Барбьери проигрыш на тему Кабальеро, очевидно, ориентируясь на рассматриваемую хабанеру Сарасате.
  13. Переложение обработки Кабальеро для гитары: [bdh.bne.es/bnesearch/detalle/bdh0000059511]. Другая обработка этой же песни, для фортепиано: [bdh.bne.es/bnesearch/detalle/bdh0000075579]; сочинённая Карлом Нейштедтом (Charles Neustedt [imslp.org/wiki/Category:Neustedt,_Charles]), она не содержит указаний на Кабальеро. Обе обработки называют песню народной.
  14. Полный текст сарсуэлы:  (исп.) [archive.org/details/elmolinerodesubi158112oud]. Краткий пересказ:  (исп.) [atodazarzuela.blogspot.com.es/2013/06/el-molinero-de-subiza-argumento.html]. Переложение этой хоты Оудрида для фортепиано: [bdh.bne.es/bnesearch/detalle/bdh0000066048]. Переложение для духового оркестра: [bdh.bne.es/bnesearch/detalle/bdh0000068031] и архивная запись (1917?): [bdh.bne.es/bnesearch/detalle/bdh0000150772]. Есть также записи на Youtube.
  15. Ноты этой хоты: [bdh.bne.es/bnesearch/detalle/bdh0000124925]. Записи есть на Youtube.
  16. Ноты этой песни: [bdh.bne.es/bnesearch/detalle/bdh0000145351]. Две записи этой песни в исполнении Энрико Карузо (1914 и 1918): [www.youtube.com/watch?v=7VpP9rItlgo].
  17. Ноты этого дуэта в переложении для гитары: [bdh.bne.es/bnesearch/detalle/bdh0000043264].
  18.  (яп.) [www1.pbc.ne.jp/users/hmv78rpm/page061.html Дискография Сарасате].
  19. На Youtube: [www.youtube.com/watch?v=_g9l68r9nV0]
  20. На Youtube: [www.youtube.com/watch?v=LYWuQobGpxM]

Ссылки

Ноты

Отрывок, характеризующий Испанские танцы (Сарасате)

– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.