ФК «Локомотив» Москва в еврокубках
Поделись знанием:
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.
На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
(перенаправлено с ««Локомотив» Москва в европейских клубных турнирах»)
Содержание
Достижения
- Кубок обладателей кубков УЕФА
- Полуфиналист (2): 1996/97, 1997/98
- Лига Чемпионов УЕФА
- 1/8 финала (1): 2003/04
Результаты
По состоянию на 25 февраля 2016 года
| Сезон | Турнир | Стадия | Соперник | Результаты матчей |
|---|---|---|---|---|
| 1993/94 | Кубок УЕФА | 1/32 финала |  Ювентус
|
0:3 г (Р. Баджо — 2, Раванелли), 0:1 д (Марокки) |
| 1995/96 | Кубок УЕФА | 1/32 финала |  Бавария
|
1:0 г (Харлачёв), 0:5 д (Клинсманн — 2, Херцог, Шолль, Штрунц) |
| 1996/97 | Кубок обладателей кубков УЕФА | 1/16 финала |  Вартекс
|
1:0 д (Черевченко), 1:2 г (Косолапов; Вугринец — 2) |
| 1/8 финала |  Бенфика
|
0:1 г (Жоау Пинту), 2:3 д (Соломатин, Гарас; Пандуру, Донизети, Жоау Пинту | ||
| 1997/98 | Кубок обладателей кубков УЕФА | 1/16 финала |  Белшина
|
2:1 г (Лоськов, Бородюк; Хлебосолов п.), 3:0 д (Маминов, Харлачёв, Лоськов) |
| 1/8 финала |  Коджаелиспор
|
2:1 д (Харлачёв, Джанашия; Туран), 0:0 г | ||
| 1/4 финала |  АЕК
|
0:0 г, 2:1 д (Харлачёв, Чугайнов; Копицис п.) | ||
| 1/2 финала | Штутгарт
|
1:2 г (Джанашия; Акпобори, Бобич), 0:1 д (Бобич) | ||
| 1998/99 | Кубок обладателей кубков УЕФА | 1/16 финала |  ЦСКА (Киев)
|
2:0 г (Харлачёв, Джанашия), 3:1 д (Булыкин — 2, Джанашия; Беженар) |
| 1/8 финала | Брага
|
3:1 д (Булыкин — 2, Чугайнов п.; Одаир), 0:1 г (Кароглан) | ||
| 1/4 финала |  Маккаби (Хайфа)
|
3:0 д (Джанашия — 3), 1:0 г (Чугайнов п.) | ||
| 1/2 финала | Лацио
|
1:1 д (Джанашия; Бокшич), 0:0 г | ||
| 1999/00 | Кубок УЕФА | Квалификационный раунд | БАТЭ
|
7:1 г (Джанашия — 3, Лоськов, Саркисян, Булыкин — 2; Лисовский), 5:0 д (Чугайнов, Лоськов, Смертин, Харлачёв — 2) |
| 1/64 финала |  Люнгбю
|
2:1 г (Чугайнов, Булыкин; Бидструп), 3:0 д (Харлачёв, Дроздов, Джанашия) | ||
| 1/32 финала |  Лидс Юнайтед
|
1:4 г (Лоськов; Бойер — 2, Смит, Кьюэлл), 0:3 д (Харт п., Бриджес — 2) | ||
| 2000/01 | Лига чемпионов УЕФА | Третий раунд | Бешикташ
|
0:3 (Г) (Нихат, Нума, Кархан), 1:3 (Д) (Черевченко; Нума, Нихат, Тайфур) |
| 2000/01 | Кубок УЕФА | Первый раунд |  Нефтохимик
|
4:2 (Д), 0:0 (Г) |
| Второй раунд |  Интер (Братислава)
|
1:0 (Д), 2:1 (Г) | ||
| Третий раунд |  Райо Вальекано
|
0:0 (Д), 0:2 (Г) | ||
| 2001/02 | Лига чемпионов УЕФА | Третий раунд |  Тироль
|
3:1 (Д) (Лекхето, Измайлов, Игнашевич; Кирхлер), 1:0 (Г)(результат матча аннулирован)[1], 0:1 (Г) (Бржечек) |
| 1-й групповой турнир | Реал
|
0:4 (Г) (Мунитис, Фигу, Роберто Карлос, Савио), 2:0 (Д) (Бузникин, Черевченко) | ||
 Андерлехт
|
1:1 (Д) (Маминов; Хендрикс), 5:1 (Г) (Измайлов, Сенников, Пименов, Бузникин — 2; Илич) | |||
| Рома
|
1:2 (Г) (Обрадович; Чугайнов — автогол, Тотти), 0:1 (Д) (Кафу) | |||
| 2001/02 | Кубок УЕФА | Третий раунд | Хапоэль (Тель-Авив)
|
1:2 (Г) (Остерц, Домб; Измайлов), 0:1 (Д) (Остерц) |
| 2002-03 | Лига чемпионов УЕФА | Третий раунд | ГАК
|
2:0 (Г) (Лекхето, Лоськов), 3:3 (Д) (Игнашевич, Евсеев, Жулио Сезар; Наумоски, Бажина, Ауфхаузер) |
| 1-й групповой турнир | Галатасарай
|
0:2 (Д) (Сарр, Ариф Эрдем), 2:1 (Г) (Лоськов, Евсеев; Шаш) | ||
| Брюгге
|
0:0 (Г), 2:0 (Д) (Жулио Сезар, Лоськов) | |||
| Барселона
|
1:3 (Д) (Обиора, Клюйверт, Савиола — 2), 0:1 (Г) | |||
| 2-й групповой турнир | Боруссия (Дортмунд)
|
1:2 (Д) (Игнашевич; Фрингс, Коллер), 0:3 (Г) (Фрингс, Коллер, Аморозо) | ||
| Реал (Мадрид)
|
2:2 (Г) (Обиора, Мнгуни; Рауль — 2), 0:1 (Д) (Роналдо) | |||
| Милан
|
0:1 (Г) (Томассон), 0:1 (Д) (Ривалдо) | |||
| 2003/04 | Лига чемпионов УЕФА | Третий раунд | Шахтёр (Донецк)
|
0:1 (Г) (Вукич), 3:1 (Д) (Ашветия — 2, Игнашевич; Левандовский) |
| 1-й групповой турнир | Динамо (Киев)
|
0:2 (Г) (Ринкон — 2), 3:2 (Д) (Бузникин, Игнашевич, Паркс; Белькевич, Шацких) | ||
| Арсенал
|
0:0 (Д), 0:2 (Г) (Пирес, Юнгберг) | |||
| Интер
|
3:0 (Д) (Лоськов, Ашветия, Хохлов), 1:1 (Г) (Рекоба; Лоськов) | |||
| 1/8 финала |  Монако
|
2:1 (Д) (Измайлов, Маминов; Морьентес), 0:1 (Г) (Пршо) | ||
| 2005/06 | Лига чемпионов УЕФА | Второй раунд |  Работнички
|
1:1 (Г) (Нухиджи; Сычёв), 2:0 (Д) (Сычёв, Асатиани) |
| Третий раунд | Рапид
|
1:1 (Г) (Самедов; Валахович), 0:1 (Д) (Валахович) | ||
| 2005/06 | Кубок УЕФА | Первый круг |  Бранн
|
2:1 (Г) (Руополо, Лебеденко; Уинтерс), 3:2 (Д) (Лоськов, Асатиани, Билялетдинов; Макаллистер, Миллер) |
| Групповой турнир | Эспаньол
|
0:1 (Д) (Тамудо) | ||
| Палермо
|
0:0 (Г) | |||
| Брондбю
|
4:2 (Д) (Лоськов — 3, Лебеденко; Ретов, Скоубо) | |||
| Маккаби (Петах-Тиква)
|
4:0 (Г) (Лоськов, Лебеденко — 2, Руополо) | |||
| 1/16 финала | Севилья
|
0:1 (Д) (Хорди Лопес), 0:2 (Г) (Мареска, Пуэрта) | ||
| 2006/07 | Кубок УЕФА | Первый раунд | Зюлте-Варегем
|
2:1 (Д) (Лоськов, Иванович; Вандермарлир), 0:2 (Г) (Маттейс, Сержант) |
| 2007/08 | Кубок УЕФА | Первый круг | Мидтьюлланн
|
3:1 (Г) (Самедов, Билялетдинов, Сычёв; Бабатунде), 2:0 (Д) (Билялетдинов, Маминов) |
| Групповой турнир | Атлетико Мадрид
|
3:3 (Д) (Билялетдинов, Одемвингие — 2; Агуэро — 2, Форлан) | ||
 Абердин
|
1:1 (Г) (Иванович; Даймонд) | |||
| Копенгаген
|
0:1 (Д) (Нордстранд) | |||
| Панатинаикос
|
0:2 (Г) (Салпингидис — 2) | |||
| 2010/11 | Лига Европы УЕФА | Плей-офф раунд |  Лозанна
|
1:1 (Г) (Сычёв; Траоре), 1:1 (Д)[2] (Алиев; Сильвио) |
| 2011/12 | Лига Европы УЕФА | Плей-офф раунд | Спартак Трн
|
2:0 (Д) (Янбаев, Майкон), 1:1 (Г) (Обинна; Янбаев — автогол) |
| Групповой турнир | ||||
| Штурм Грац
|
2:1 (Г) (Обинна, Сычёв; Сабич), 3:1 (Д) (Майкон, Сычёв, Глушаков; Кайнц) | |||
| Андерлехт
|
0:2 (Д) (Суарес, Мбокани), 3:5 (Г) (Игнатьев, Сычёв — 2; Клештан, Фернандо, Василевский, Суарес, Жилле) | |||
| АЕК
|
3:1 (Д) (Сычёв — 2, Кайседо; Сиалмас), 3:1 (Г) (Глушаков, Майкон, Игнатьев; Леонардо) | |||
| 1/16 финала | Атлетик Бильбао
|
2:1 (Д) (Глушаков, Кайседо; Муньяин), 0:1 (Г) (Муньяин) | ||
| 2014/15 | Лига Европы УЕФА | Плей-офф раунд |  Аполлон
|
1:1 (Г) (Касаев; Абрахам), 1:4 (Д) (Павлюченко; Резек, Папулис, Тюрам, Лопес) |
| 2015/16 | Лига Европы УЕФА | Групповой турнир | ||
| Спортинг
|
3:1 (Г) (Самедов — 2, Ниассе; Монтеро), 2:4 (Д) (Майкон, Ал.Миранчук; Монтеро, Руис, Мартинш, Матеус) | |||
 Скендербеу
|
2:0 (Д) (Ниассе, Самедов), 3:0 (Г) (Тарасов, Ниассе, Самедов) | |||
| Бешикташ
|
1:1 (Д) (Майкон; Гомес), 1:1 (Г) (Ниассе; Куарежма) | |||
| 1/16 финала | Фенербахче
|
0:2 (Г) (Соуза — 2), 1:1 (Д) (Самедов; Топал) |
Результаты против клубов разных стран
По состоянию на 26 февраля 2016 года (без учёта аннулированного матча):
| Страна | М | В | Н | П | % побед | МЗ | МП | РМ |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Австрия
|
8 | 4 | 2 | 2 | 50,0 | 14 | 9 | +5 |
| Албания
|
2 | 2 | 0 | 0 | 100,0 | 5 | 0 | +5 |
| Англия
|
4 | 0 | 1 | 3 | 0,0 | 1 | 9 | −8 |
| Белоруссия
|
4 | 4 | 0 | 0 | 100,0 | 17 | 2 | +15 |
| Бельгия
|
8 | 3 | 2 | 3 | 37,5 | 13 | 12 | +1 |
| Болгария
|
2 | 1 | 1 | 0 | 50,0 | 4 | 2 | +2 |
| Германия
|
6 | 1 | 0 | 5 | 16,7 | 3 | 13 | −10 |
| Греция
|
5 | 3 | 1 | 1 | 60,0 | 8 | 5 | +3 |
| Дания
|
6 | 5 | 0 | 1 | 83,3 | 14 | 5 | +9 |
| Израиль
|
5 | 3 | 0 | 2 | 60,0 | 9 | 3 | +6 |
| Испания
|
14 | 2 | 3 | 9 | 14,3 | 10 | 22 | −12 |
| Италия
|
11 | 1 | 4 | 6 | 9,1 | 6 | 11 | −5 |
| Кипр
|
2 | 0 | 1 | 1 | 0,0 | 2 | 5 | −3 |
| Македония
|
2 | 1 | 1 | 0 | 50,0 | 3 | 1 | +2 |
| Норвегия
|
2 | 2 | 0 | 0 | 100,0 | 5 | 3 | +2 |
| Португалия
|
6 | 2 | 0 | 4 | 33,3 | 10 | 11 | −1 |
| Словакия
|
4 | 3 | 1 | 0 | 75,0 | 6 | 2 | +4 |
| Турция
|
10 | 2 | 4 | 4 | 20,0 | 8 | 15 | −7 |
| Украина
|
6 | 4 | 0 | 2 | 66,7 | 11 | 7 | +4 |
 Франция (Монако)
|
2 | 1 | 0 | 1 | 50,0 | 2 | 2 | 0 |
| Хорватия
|
2 | 1 | 0 | 1 | 50,0 | 2 | 2 | 0 |
| Швейцария
|
2 | 0 | 2 | 0 | 0,0 | 2 | 2 | 0 |
| Шотландия
|
1 | 0 | 1 | 0 | 0,0 | 1 | 1 | 0 |
Итоговая статистика
По состоянию на 26 февраля 2016 года (без учёта аннулированного матча):
| Турнир | Матчи | Победы | Ничьи | Поражения | Забито | Пропущено | Разница мячей |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Лига чемпионов УЕФА | 38 | 11 | 8 | 19 | 42 | 51 | −9 |
| Кубок обладателей кубков | 20 | 10 | 4 | 6 | 27 | 16 | +11 |
| Кубок УЕФА/Лига Европы УЕФА | 56 | 24 | 12 | 20 | 87 | 77 | +10 |
| Итого | 114 | 45 | 24 | 45 | 156 | 144 | +12 |
Напишите отзыв о статье "ФК «Локомотив» Москва в еврокубках"
Примечания
Ссылки
- [fclm.ru/ Официальный сайт команды]
- Футбольные клубы России в еврокубках
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||
Отрывок, характеризующий ФК «Локомотив» Москва в еврокубках
Qui eut le triple talent,De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.
На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
