Экспедиция «„Миры“ на Байкале»

Международная научно-исследовательская экспедиция «„Миры“ на Байкале» — российская научно-исследовательская экспедиция на озеро Байкал (2008—2010), в ходе которой было совершено 160 погружений на глубоководных аппаратах «Мир-1» и «Мир-2». Это первое погружение «Миров» в пресной воде, но не первые глубоководные аппараты на Байкале: ранее тут работали ПОА «Пайсис». В экспедиции не используется судно-носитель «Академик Мстислав Келдыш». Для транспортировки «Миров» в этой экспедиции используется грузовая баржа (длина — 64 метра; ширина — 12,5 метров; водоизмещение — 1 тыс. тонн). Эта третья по счёту экспедиция без использования судна-носителя. Спуск на воду ГОА осуществляется с помощью стотонного автокрана.

Руководитель экспедиции — учёный-океанолог, доктор географических наук, Артур Николаевич Чилингаров.

Стоимость экспедиции — свыше 6 млн долларов. Исследовательские работы финансируются инвестиционной компанией «Метрополь», через Фонд содействия сохранению озера Байкал.

Задачи экспедиции

• сбор информации об озере Байкал и использование полученных данных в прогнозировании различных природных процессов
• погружение на максимальные отметки дна озера Байкал
• исследование мест выхода подводных гидротермальных источников и грязевых вулканов
• изучение дна Баргузинского залива
• исследование углеводородов Байкала и определение их запасов
• получение точных данных о тектонических процессах на дне озера
• исследование состоянии береговой линии
• поиск археологических артефактов

Ход экспедиции

Первый этап (20 июля — 10 сентября 2008 года)

3 июля

Подготовка баржи «Метрополия» в посёлке Никола.

10 июля

В 23:00 по московскому времени — вылет из Калининграда самолёта «Руслан» с аппаратами «Мир». Завершение переоборудования баржи: установка автокрана.

11 июля

В 10:45 по московскому времени в Улан-Удэ приземлился самолёт «Руслан» с участниками экспедиции. Самолёт также доставил ГОА «Мир-1» и «Мир-2». В этот же день «Миры» перевезли на Байкал.

20 июля

Официальный старт экспедиции. Транспортировка «Миров» от посёлка Клюевка до посёлка Турка на барже «Метрополия». Отложена до 21 июля (баржа ещё не прошла регистр). Плановое первое погружение (не состоялось).

22 июля

Международная сертификация немецкой компанией «Ллойд». Оснащение батискафов дополнительным оборудованием для погружений в пресной воде. Погрузка «Миров» на баржу «Метрополия» в посёлке Клюевка (Бурятия).

23 июля

Прибытие в порт Турка с задержкой в несколько часов из-за плохой погоды (волны до 1,5 метров). Тестовый неглубоководный (500 метров) спуск батискафов перенесён из-за плохой погоды на 24 июля.

24 июля

Начало первых технических погружений «Миров». Сдача аппаратов немецкому регистру «Ллойд». Погружение вместе с представителями организации на глубину 437 метров Баржа-носитель возвращается в порт Турка..

26 июля

Перенос технических погружений ГОА «Мир-1» и «Мир-2» на 27 июля (из-за шторма).

27 июля

Технические погружения «Миров» начались в 11:00 по московскому времени. Спуски проходят примерно в километре от берега.

29 июля

Начало первых исследовательских погружений «Миров». Аппараты «Мир» достигли глубины 1580 метров (в 1991 «Пайсисы» достигли глубины 1637 метра). Батискафы прошли 3,5 мили в разных направлениях; дно ровное илистое, резких впадин рельефа не обнаружено. Первым начал спуск «Мир-1», в 8 часов 30 минут по московскому времени. «Мир-1» достиг дна озера на глубине 1580 метров. Батискаф установил трёхгранную пирамиду (высота 50 см) с гербами России и Бурятии. На пирамиде нанесена надпись — «85 лет Республике Бурятия». «Мир-1» всплыл в 14 часов 30 минут по московскому времени. Аппарат «Мир-2» начал погружение в 8 часов 50 минут. По достижении дна озера «Миром-2» были установлены флаг Российской Федерации и флаг Бурятии (из титана). На дно также была доставлена капсула с посланием потомкам. «Мир-2» произвёл всплытие в 16 часов 00 минут по московскому времени.

Нет единого мнения о максимальной глубине, достигнутой «Мирами». По заявлению директора Байкальского института природопользования Сибирского отделения РАН Арнольда Тулохонова, максимальная глубина составила 1608 метров. По данным Анатолия Сагалевича: «Точные показатели глубины погружений составляют 1622 м и 1634 м, а не 1580 м и 1592 м, как сообщалось ранее». Возможными причинами неточных данных может быть тот факт, что датчики глубины «Миров» приспособлены для работы в солёной воде, а не пресной. «Мир-1» произвёл спуск в районе мыса Ижимей острова Ольхон, затем по дну прошёл до полуострова Святой Нос.

30 июля

В 7:00 по московскому времени «Мир-2» столкнулся с бортом баржи «Метрополия», при этом был повреждён правый подруливающий двигатель глубоководного обитаемого аппарата.

31 июля

Завершён ремонт подруливающего двигателя аппарата «Мир-2»Глубоководные погружения должны возобновиться 2 августа..

1 августа

Погружений не было.

2 августа

Второе исследовательское погружение. В 8:30 по московскому времени возобновлены глубоководные спуски после завершения ремонта правого подруливающего двигателя «Мир-2» (инцидент произошёл 30 июля). Первым совершил погружение «Мир-1» (пилот — Анатолий Сагалевич, бортнаблюдатель — директор Института океанологии РАН, Роберт Нигматулин). «Мир-2» пилотирует Е. С. Черняев, другие члены экипажа — П. П. Ширшова, Б. И. Нигматулин. На «Мире-2» производилась проверка систем безопасности.

4 августа

Третье исследовательское погружение. Спуск на глубину 850 метров, аппараты «Мир» работали примерно в двух километрах друг от друга, цель погружения — изучение геологии озера. Отобраны пробы грунта и воды. Сотрудники Лимнологического института установили датчики на местах выходов естественных углеводородов. Поиск выхода нефти на дне (источник нефти не обнаружен). В ходе погружения в районе Баргузинского залива обнаружен вид червей, ранее неизвестный науке Всплытие запланировано на 14:00 по московскому времени.

5 августа

В 7:00 по местному времени — баржа «Метрополия» вышла из бухты Максимиха в район погружений в Баргузинском заливе.

7 августа

Погружение на глубину 800 метров, с целью исследования функционирования экосистемы озера. В спуске участвовали сотрудники Лимнологического института Сибирского отделения РАН, доктора биологических наук — Тамара Земская и Татьяна Ситникова. На глубине 850 метров, южнее выхода из Баргузинского залива обнаружен источник нефти Отобраны пробы поступающей нефти и живых организмов..

11 августа

В 6:00 по местному времени, в порт Листвянка прибыл корабль «Верещагин» с участниками экспедиции (для смены состава учёных). Обнаружен предположительно неизвестный ранее науке живой организм — голубая губка Технические погружения в районе острова Ольхон с целью обучения новых пилотов. Иструктаж проводили — Анатолий Сагалевич и Евгений Черняев.

12 августа

Погружения у места естественного выхода нефти. «В ходе погружений мы увидели, что это (места естественного выхода нефти) — своеобразный оазис, где живые организмы концентрируются и выживают. В этих местах жизнь кипит, там много и рыб, и ракообразных, и моллюсков. Здесь жизнь богаче, чем во многих других местах Байкала», — сказала Тамара Земская.

14 августа

Погружение писателя Валентина Распутина. Валентин Распутин опустился на глубину 800 метров, возле побережья Бурятии. Продолжительность погружения — около 3 часов. «Там ощущаются порядок, особая красота, умиротворение, дружелюбие и главное — полное отсутствие агрессии. Да, там обитают низшие организмы, но они в чём-то выше нас», — заявил Валентин Распутин после погружения.

15 августа

Погружения проводились в центральной части озера Байкал, в районе максимальных глубин. Был произведён забор образцов.

28 августа

Погружение в районе посёлка Большое Голоустное, совместно с японскими учёными. Цель погружения — обнаружение газовых гидратов. Глубина погружения — около 800 метров.

1 сентября

До погружения батискафов на озере Байкал произошло землетрясение.

10 сентября

Завершён первый этап экспедиции. Совершено 52 погружения. Исследованы воды озера в районе Баргузинского залива, Ольхонских ворот, также место впадения реки Селенга в озеро Байкал.

Второй этап (15 июня — 15 сентября 2009 года)

Начался 15 июня 2009 года, дата завершения — 15 сентября 2009 года. Запланировано около 100 погружений по всей акватории Байкала, в 29 точках. Первое состоялось 15 июня в заливе Лиственничный, в 1 км от поселка Листвянка Иркутской области.

Результаты

• Обнаружен новый живой организм — голубая губка

Интересные факты

• «РЕСО-Гарантия» на время экспедиции застраховала аппараты «Мир-1» и «Мир-2» на 3 миллиона долларов. Срок страховки — до 19 июля 2010 года. В перечень страховых случаев входит возмещение убытков в случае пропажи аппаратов без вести.

См. также

• Российская полярная экспедиция «Арктика-2007»

Ссылки

• [www.vesti.ru/section.html?cid=180 Экспедиция на Байкал]

Отрывок, характеризующий Экспедиция «„Миры“ на Байкале»

Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.


Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.


Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.
– Дуняша! – прошептала она. – Дуняша! – вскрикнула она диким голосом и, вырвавшись из тишины, побежала к девичьей, навстречу бегущим к ней няне и девушкам.


17 го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром, из своей стоянки Янково, в пятнадцати верстах от Богучарова, поехали кататься верхами – попробовать новую, купленную Ильиным лошадь и разузнать, нет ли в деревнях сена.
Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.
Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
Ростов и не знал и не думал, что эта деревня, в которую он ехал, была именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
Ростов с Ильиным в последний раз выпустили на перегонку лошадей в изволок перед Богучаровым, и Ростов, перегнавший Ильина, первый вскакал в улицу деревни Богучарова.
– Ты вперед взял, – говорил раскрасневшийся Ильин.
– Да, всё вперед, и на лугу вперед, и тут, – отвечал Ростов, поглаживая рукой своего взмылившегося донца.
– А я на французской, ваше сиятельство, – сзади говорил Лаврушка, называя французской свою упряжную клячу, – перегнал бы, да только срамить не хотел.
Они шагом подъехали к амбару, у которого стояла большая толпа мужиков.
Некоторые мужики сняли шапки, некоторые, не снимая шапок, смотрели на подъехавших. Два старые длинные мужика, с сморщенными лицами и редкими бородами, вышли из кабака и с улыбками, качаясь и распевая какую то нескладную песню, подошли к офицерам.
– Молодцы! – сказал, смеясь, Ростов. – Что, сено есть?
– И одинакие какие… – сказал Ильин.
– Развесе…oo…ооо…лая бесе… бесе… – распевали мужики с счастливыми улыбками.
Один мужик вышел из толпы и подошел к Ростову.
– Вы из каких будете? – спросил он.
– Французы, – отвечал, смеючись, Ильин. – Вот и Наполеон сам, – сказал он, указывая на Лаврушку.
– Стало быть, русские будете? – переспросил мужик.
– А много вашей силы тут? – спросил другой небольшой мужик, подходя к ним.
– Много, много, – отвечал Ростов. – Да вы что ж собрались тут? – прибавил он. – Праздник, что ль?
– Старички собрались, по мирскому делу, – отвечал мужик, отходя от него.
В это время по дороге от барского дома показались две женщины и человек в белой шляпе, шедшие к офицерам.
– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.