Лёве, Аскелл
Поделись знанием:
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.
Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
(перенаправлено с «Á.Löve»)
| Аскелл Лёве | |
| Áskell Löve | |
 Аскелл Лёве и его жена Дорис (1962) | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: | |
| Альма-матер: | |
| Систематик живой природы | |
|
Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Á.Löve».
[www.ipni.org/ipni/advPlantNameSearch.do?find_authorAbbrev=%C3%81.L%C3%B6ve&find_includePublicationAuthors=on&find_includePublicationAuthors=off&find_includeBasionymAuthors=on&find_includeBasionymAuthors=off&find_isAPNIRecord=on&find_isAPNIRecord=false&find_isGCIRecord=on&find_isGCIRecord=false&find_isIKRecord=on&find_isIKRecord=false&find_rankToReturn=all&output_format=normal&find_sortByFamily=on&find_sortByFamily=off&query_type=by_query&back_page=plantsearch Список таких таксонов] на сайте IPNI [www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=22560-1-1 Персональная страница] на сайте IPNI Другие варианты написания обозначения: A.Löve, A.Love |
А́скелл Лёве (исл. Áskell Löve, 1916—1994) — исландский (шведский) ботаник, работавший в Швеции, Исландии, Канаде и США.
Краткая биография
Аскелл Лёве родился на западе Исландии, в городе Исафьёрдур (исл. Ísafjörður, сисла (район) Вестфирдир).
Получил высшее образование в Лундском университете (Швеция), в котором изучал ботанику и генетику.
После окончания учёбы и защиты диссертации вернулся на родину, преподавал в Университете Исландии.
С 1951 — в Виннипеге, преподаватель в Университете Манитобы.
С 1955 — в Монреале, преподаватель Монреальского Университета.
С 1964 — в Боулдере, преподаватель Университета штата Колорадо.
С 1976 — в Сан-Хосе (Калифорния).
Исследования Аскелла Лёве были посвящены в первую очередь полярной флоре — семенным, папоротникообразным и мохообразным растениям. Он был первым исследователем, указавшим число хромосом для каждого вида, растущего в Исландии.
Библиография
Аскелл Лёве — автор 12 монографий и более 1400 публикаций.
Из его печатных трудов наиболее известны две работы по флоре Исландии, автором иллюстраций к которым был норвежский художник Дагни Танде Лид (норв. Dagny Tande Lid, 1903—1998):
- Íslenskar jurtir. — 1945. Ejnar Munksgaard, Kaupmannahöfn. (исланд.)
- Íslenzk ferðaflóra. — 1970. Almenna bókafélagið, Reykjavík. (исланд.)
- Íslenzk ferðaflóra. — 1977. 2. útgáfa. Almenna bókafélagið, Reykjavík. (исланд.) (Второе издание)
- Flora of Iceland. — 1983. Almenna bókafélagið, Reykjavík. (англ.) (Издание на английском языке)
Другие работы:
- Cyto-genetic studies in Rumex. // Botaniske Notiser. — 1940.
- Études cytogénétiques géographique-systématique du Rumex subgenus Acetosella. // Botaniske Notiser. — 1941.
- Cyto-ecological investigations on Cakile (Their Studies on the origin of the Icelandic flora). — 1947.
- Studies on Bryoxiphium. — 1953.[1]
- Cytotaxonomical conspectus of the Icelandic flora. // Acta Horti Gotoburgensis. — 1956.
- Origin of the Arctic flora. — 1959.
- Taxonomic remarks on some American alpine plants. // University of Colorado studies. — 1965.
Совместные работы с супругой Дорис:
- Chromosome numbers of northern plant species. — 1948.
- The geobotanical significance of polyploidy: 1. Polyploidy and latitude. — 1949.
- North Atlantic Biota and Their History. — 1963.
- Cytotaxonomy of the Alpine Vascular Plants of Mount Washington. // University of Colorado Studies. Series in Biology, No. 24. — 1966.
- Cytotaxonomical Atlas of the Slovenian Flora. — 1974.
- Plant Chromosomes. — 1975.
- Cytotaxonomical Atlas of the Arctic Flora. — 1975.
Дорис Бента Мария Лёве (швед. Doris Benta Maria Löve, 1918—2000) — шведский ботаник и миколог, супруга Аскелла Лёве. Родилась в Швеции, с Аскеллом познакомилась во время совместной учёбы в Лундском университете. Научные интересы: цветковые растения, папоротникообразные, мохообразные, грибы. Сокращенная запись её фамилии — «D.Löve».
Автором многих ботанических таксонов Аскелл Лёве был совместно со своей супругой Дорис Лёве.
Некоторые описанные ими таксоны:
- Aster sibiricus subsp. subintegerrimus (Trautv.) Á.Löve & D.Löve
- Leucanthemum hultenii Á.Löve & D.Löve syn. Arctanthemum hultenii (Á.Löve & D.Löve)Tzvelev[2]
Напишите отзыв о статье "Лёве, Аскелл"
Примечания
Литература
- William A. Weber. In Memoriam: Áskell Löve, 1916—1994 // Arctic and Alpine Research, Vol. 26, No. 3 (Aug., 1994), pp. 313–314. (англ.)
- [www.jstor.org/pss/1223562 Williams Weber. Áskell Löve (1916—1994). // Taxon, Vol. 43, No. 4 (Nov., 1994), pp. 670—671] (англ.)
- [www.vesmir.cz/clanek.php3?CID=4267 Zdeněk Černohorský. Islandský botanik Áskell Löve zemřel. // Vesmír 74, 46, 1995/1] (чешск.)
- [www.ou.edu/cas/botany-micro/ben/ben242.html Dr. A. Ceska. DORIS LOVE (1918—2000) // BEN (Botanical Electronic News). No. 242. March 4, 2000.] — ISSN 1188-603X. (англ.)
Ссылки
- [lovefamilyhistory.blogspot.com/2007/09/lve-name-in-iceland.html История семьи Löve в Исландии] (англ.), (исланд.)
Отрывок, характеризующий Лёве, Аскелл
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.
Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
