Ёвник
 |
Необходимо перенести содержимое этой статьи в статью Овинник и заменить эту статью на перенаправление. Вы можете помочь проекту, объединив статьи.
В случае необходимости обсуждения целесообразности объединения, замените этот шаблон на шаблон {{К объединению}} и добавьте соответствующую запись на странице Википедия:К объединению. Пожалуйста, также проверьте историю правок. |
Ёвник[1] (Осетник, белор. Ёўнік, Асетнік) — персонаж белорусской мифологии. Живёт Ёвник в овине (белор. ёвня, ёўня, асець) — сарайчике на усадебном дворе, где раньше на селе сушили снопы перед молотьбой. На селе дома строили с баней, и овин часто совмещался с ней.
Содержание
Описание
Ёвник считается добрым персонажем белорусской мифологии. Главная забота Ёвника — поддержание огня в сушильной печи овина, чтобы снопы и зерно хорошо просыхали после сбора и как следствие зерно хорошо обмолачивалось и хранилось зимой.
В белорусской мифологии Ёвник — символ трудолюбия, порядка и рациональности, практичности, хозяйственности. Ёвник — невероятный трудяга и скромник. В фольклоре Ёвник описывается как мифологическое существо, чёрное от сажи и дыма, а глаза существа горят как угольки[1]. Ёвник — загадочный и скрытный персонаж, постоянно прячется от людей в углу, около печи.
Образ жизни
Увидеть Ёвника невозможно. Изредка он подходит к окну овина, чтобы выкашлять пыль и сажу; ещё реже он переступает порог овина, чтобы осмотреть склады снопов, направить или отклонить ветер, необходимый во время веяния зерна, посмотреть на молотьбу и на тех, кто работает в овине.
Если в овин заходят люди, Ёвник быстро прячется и внимательно следит за нежданными посетителями. Если же посетитель наведывается в овин с недобрыми намерениями, Ёвник может поступить очень сурово — дождавшись момента, когда человек уснёт, Ёвник может потревожить его сон, нагнать дыма и даже удушить чадом, а порой и сжечь вместе с добром, что там хранится. Также, если плохие хозяева разгневали Ёвника, то он и сам может спалить и снопы и сам овин[2][3].
Ёвник не боится огня, так как сам в огне не горит. Однако, Ёвник может сгореть в огне от молнии и погибнуть от неожиданного громового удара. Мякинная пыль легко воспринимает пламя, и Ёвник сгорает, не оставляя после себя ни пылинки. Если это случилось с одним Ёвником, другой Ёвник не пойдет в овин, отстроенный на том же месте: овин останется без Ёвника. Если же овин сгорел от огня молнии, то Ёвник в такой овин уже не пойдёт[4][2].
- Ёвник.jpg
- Ёвник2.jpg
См. также
Напишите отзыв о статье "Ёвник"
Примечания
- ↑ 1 2 Чароўны свет: з беларускіх міфаў, паданняў і казак / рэд. Г. П. Пашкоў; маст. В. П. Славук — Мінск: Беларус. Энцыкл. імя П.Броўкі, 2008 (403)
- ↑ 1 2 Никифоровский Н. Я. «Нечистики: Свод простонародных в Витебской Белоруссии сказаний о нечистой силе», 1907 (482: с.57-59)
- ↑ Пережитки древняго мiросозерцанiя у бѣлорусовъ. Этнографическiй очеркъ А. Е. Богдановича. Гродна. Губернская Типографiя. 1895 (504: с.69-70)
- ↑ Зямная дарога ў вырай: Беларускія народныя прыкметы і павер’і / Укладанне, прадмова, пераклад і паказальнік У.Васілевіча. — Мінск: Беларусь, 2010 (449)
Отрывок, характеризующий Ёвник
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
