Ёнджо (ван Чосона)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Ёнджо»)
Перейти к: навигация, поиск
Ёнджо
영조<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
21-й ван царства Чосон
16 октября 1724 — 22 апреля 1776
Предшественник: Кёнджон
Преемник: Чонджо
 
Рождение: Чхандоккун, Хансон, Корея
Смерть: Кёнхигун, Хансон, Корея
Род: Чосон
Отец: Сукчон
Мать: Чхве Сук Бин
Дети: принц Садо

Ёнджо (кор. 영조, 英祖, Yeongjo), также Ёнджо-тэван (кор. 영조대왕, 英祖大王, Yeongjo Daewang «ван Ёнджо Великий») — 21-й ван корейского государства Чосон, правивший с 16 октября 1724 по 22 апреля 1776 года[1]. Имя — Кым (кор. , , Geum)[1]. Второе имя — Квансук (кор. 광숙, 光叔, Gwangsuk)[1].

Посмертный титул — Хёнхё-тэван[1].





Жизнеописание

Ёнджо был вторым сыном короля Сукчона от госпожи Сук-бин из клана Чхве. Он вступил на престол после ранней смерти старшего брата, правившего всего четыре года и вошедшего в историю как Кёнджон.

Внутренняя политика

Во время правления Ёнджо, а впоследствии и его внука Чонджо, в Корее господствовала конфуцианская религия. Сам король с большим интересом относился к философии Конфуция и старался назначать на важные государственные посты чиновников-конфуцианцев. Эпоха короля была также ознаменована деятельностью легендарного секретного правительственного инспектора Пак Мунсу (16911756) — человека, которому корейцы со всей страны могли жаловаться на коррупцию среди чиновников.

Ёнджо стал первым корейским королём, принявшим меры против усиления римско-католического влияния в Корее. Особенную популярность католицизм приобрел в провинциях Канвондо и Хванхэдо. В 1758 году эта религия была объявлена вне закона, а корейские власти стали арестовывать и репрессировать католических миссионеров.

Казнь сына

Единственным неприятным инцидентом, произошедшим в эпоху правления Ёнджо, была казнь по приказу короля его сына, наследного принца Садо. Принц страдал от психического заболевания, однажды беспощадно убив нескольких людей во дворце, и к тому же страдал половыми извращениями. Ёнджо, согласно регламенту суда, не мог убить сына собственноручно, и тогда, в жаркий августовский день Садо приказали подняться в большой деревянный рисовый ящик. Наследный принц находился в ящике в течение восьми дней, после чего умер от голода и удушья. Это случилось в 1762 году. С этого момента наследником стал считаться внук короля, будущий ван Чонджо.

Последние годы

Ёнджо умер 5 марта 1776 года, дожив до преклонного возраста. Сын Садо, Чонджо, стал королём. В качестве мести за соучастие в принятии решения о казни Садо он репрессировал ряд высокопоставленных чиновников. При Чонджо фигура Садо была реабилитирована и полностью очищена от обвинений в сумасшествии и гомосексуализмеК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3874 дня].

Ёнджо был похоронен в городе Кури, в комплексе гробниц Тонгурын, предназначенном для ванов и корейской знати, в одной могиле со своей второй женой.

См. также

Напишите отзыв о статье "Ёнджо (ван Чосона)"

Примечания

  1. 1 2 3 4 Концевич, 2010, с. 659.

В кино

Литература

  • Концевич Л. Р. [search.rsl.ru/ru/catalog/record/4696545 Хронология стран Восточной и Центральной Азии]. — Москва: Восточная литература РАН, 2010. — 806 с. — ISBN 978-5-02-036350-2.
  • История Востока. Восток на рубеже средневековья и Нового времени XVI—XVIII вв. Том 3. Под редакцией Рыбакова Р. Б., Алаева Л. Б. М., 2000. — 696 с. — ISBN 5-02-018102-1
  • Тихонов В. М., Кан Мангиль. История Кореи: В 2 т. Т. 1: С древнейших времен до 1904 г. (Orientalia et Classica: Труды Института восточных культур и античности: вып. 41.) — М.: Наталис, 2011. 533 с. — ISBN 978-5-8062-0343-5

Отрывок, характеризующий Ёнджо (ван Чосона)

В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.
«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.