Ёндонванчуг

Ёндонванчуг (кит. 云端旺楚克; 1870 — 24 марта 1938) — китайский монгольский политический деятель из хошуна (знамени) Курк (также называемого Тарханским хошуном) Уланчабского аймака (ныне хошун Дархан-Муминган городского округа Баотоу), один из членов так называемой Уланчабской лиги. Находился на службе сначала у империи Цин, затем у правительства националистов, в конце жизни возглавлял прояпонские правительства Внутренней Монголии, из которых позднее было образовано марионеточное государство Мэнцзян. Был последним правителем хошуна Тархан (вместе с пятью другими — хошуном Четырёх принцесс, хошуном Мумия и Центральным, Западным и Восточным хошунами, иногда называемыми Урадскими, — входившего в Уланчабскую лигу).

Родился в знатной семье, в молодости изучал китайский и тибетский языки. В 1890 году унаследовал титул засага (главы) Западного хошуна (знамени) и был признан бэйлэ (так называли монголов, признаваемых Цинским двором состоящими в родстве с правящей династией) Дархана. В 1896 году стал заместителем главы Уланчабской лиги. В 1912 году, после того как в Китае произошла Синьхайская революция, получил от Бэйянского правительства титул цзюньвана (князя) Уланчабской лиги и возглавил хошун Дархан, в 1915 году был повышен до принца; в 1924 году основал там первую бесплатную школу для детей кочевых пастухов, в которой обучалось чтению более 30 учеников, с 1914 по 1926 год занимался также организацией строительства буддийских храмов.

В 1920 году он возглавил Уланчабскую лигу и одновременно был введён в состав военной полиции китайского государства. Спустя год после образования района Суйюань он был назначен в состав гоминьдановского правительства этой территории. В 1930 году (по другим данным — в октябре 1932 года) был назначен начальником уланчабских территорий в составе Суйюаня.

В июле 1933 года Ёндонванчуг совместно с Дэ Ван Дэмчигдонровом созвал нечто вроде съезда различных высокопоставленных людей из Внутренней Монголии, выступавших за автономию, и на нём потребовал от правительства первоначально «высокой автономии» для Внутренней Монголии. В сентябре того же года он занял пост главы автономного правительства Внутренней Монголии. В апреле следующего года возглавил Политический комитет местного самоуправления Внутренней Монголии. В феврале 1935 года стал представителем Правительства националистов.

С 1935 года Ёндованчуг оказался в конфликте с властями китайского Правительства националистов в провинции Суйюань в лице гоминьдановского генерала Фу Цзои, а также с принцем Ширабдоржи из Урада, который был поставлен управлять Западным хошуном и не поддерживал деятельность комитета местного самоуправления. В октябре 1935 года Ёндонванчуг инициировал лишение Ширабдоржи всех титулов и отправил к его резиденции верные войска, однако Ширабдоржи заявил, что Комитет не вправе лишать его титулов, которые принадлежат ему по наследству, или отстранять от чего-либо, а также попросил помощи у Фу Цзои, войска которого наступали на позиции сепаратистов Внутренней Монголии в ходе Суйюаньской кампании. Хотя Нанкинское правительство формально не вмешивалось в это дело, войска Ёндонванчуга были разбиты, а сам он после этого инцидента был арестован и отстранён от службы (формально это произошло в марте 1936 года) , в это же время окончательно примкнув к антикитайским силам.

В апреле—мае 1936 года при поддержке японцев было сформировано Военное правительство Внутренней Монголии, в котором Ёндованчуг занял пост председателя, а Дэмчигдонров — пост его заместителя. В июле 1936 года появилось сообщение, что он был арестован японцами по обвинению в государственной измене и помещён в местный штаб, однако в октябре 1937 года, когда возникло Автономное правительство Объединённых монгольских аймаков, его председателем вновь стал Ёндованчуг.

24 марта 1938 года он скончался в возрасте 68 лет — по некоторым сведениям, от отравления.

Библиография

• Lin, Hsiao-ting (2010), Modern China's Ethnic Frontiers: A Journey to the West, Taylor and Francis, ISBN 9780415582643 
• Lin, Hsiao-ting (2006), Tibet and nationalist China's frontier: intrigues and ethnopolitics, 1928-49, UBC Press, ISBN 978-0-7748-1301-3 
• 徐友春主編. 民国人物大辞典 増訂版. 河北人民出版社. 2007. ISBN 978-7-202-03014-1.
• 劉国銘主編. 中国国民党百年人物全書. 团結出版社. 2005. ISBN 7-80214-039-0.
• 邵延淼. 辛亥以来人物年里录. 江苏教育出版社. 1994.

Отрывок, характеризующий Ёндонванчуг

Лицо стало утешать ее; Элен же сквозь слезы говорила (как бы забывшись), что ничто не может мешать ей выйти замуж, что есть примеры (тогда еще мало было примеров, но она назвала Наполеона и других высоких особ), что она никогда не была женою своего мужа, что она была принесена в жертву.
– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.
Они сидели в гостиной у окна. Были сумерки. Из окна пахло цветами. Элен была в белом платье, просвечивающем на плечах и груди. Аббат, хорошо откормленный, а пухлой, гладко бритой бородой, приятным крепким ртом и белыми руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен и с тонкой улыбкой на губах, мирно – восхищенным ее красотою взглядом смотрел изредка на ее лицо и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос. Элен беспокойно улыбалась, глядела на его вьющиеся волоса, гладко выбритые чернеющие полные щеки и всякую минуту ждала нового оборота разговора. Но аббат, хотя, очевидно, и наслаждаясь красотой и близостью своей собеседницы, был увлечен мастерством своего дела.
Ход рассуждения руководителя совести был следующий. В неведении значения того, что вы предпринимали, вы дали обет брачной верности человеку, который, с своей стороны, вступив в брак и не веря в религиозное значение брака, совершил кощунство. Брак этот не имел двоякого значения, которое должен он иметь. Но несмотря на то, обет ваш связывал вас. Вы отступили от него. Что вы совершили этим? Peche veniel или peche mortel? [Грех простительный или грех смертный?] Peche veniel, потому что вы без дурного умысла совершили поступок. Ежели вы теперь, с целью иметь детей, вступили бы в новый брак, то грех ваш мог бы быть прощен. Но вопрос опять распадается надвое: первое…
– Но я думаю, – сказала вдруг соскучившаяся Элен с своей обворожительной улыбкой, – что я, вступив в истинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня ложная религия.
Directeur de conscience [Блюститель совести] был изумлен этим постановленным перед ним с такою простотою Колумбовым яйцом. Он восхищен был неожиданной быстротой успехов своей ученицы, но не мог отказаться от своего трудами умственными построенного здания аргументов.
– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.