Зутемелк, Йоп

Йоп Зутемелк
Общая информация
Полное имя	Хендрик Герардус Йозеф Зутемелк
Дата рождения	3 декабря 1946(1946-12-03) (77 лет)
Место рождения	Рейпветеринг
Гражданство	Нидерланды Нидерланды
Информация о гонщике
Нынешняя команда	завершил карьеру
Специализация	Универсал
Профессиональные команды
1970—1972 1973—1974 1975—1979 1980—1981 1982—1983 1984—1987	Mars-Flandria Gitane-Frigecreme Gan-Mercier TI-Raleigh Coop-Mercier Kwantum
Главные победы
Олимпийские игры (1968) Тур де Франс (1980) Вуэльта Испании (1979) Чемпионат мира (1985)

Хендрик Герардус Йозеф (Йоп) Зутемелк (нидерл. Hendrik Gerardus Joseph (Joop) Zoetemelk; род. 3 декабря 1946, Рейпветеринг, Южная Голландия) — нидерландский шоссейный велогонщик, победитель Тур де Франс и Вуэльты Испании. Также является олимпийским чемпионом 1968 года в командной гонке с раздельным стартом.

Биография

Йоп Зутемелк родился в семье фермера, и учился на плотника. В детстве он занимался конькобежным спорт, а в велоспорт перешёл только в 17 лет. Начав выступать за лейденскую любительскую команду, он сразу стал побеждать на значимых молодёжных гонках. На Олимпиаде в Мехико Зутемелк в составе нидерландской четвёрки стал олимпийским чемпионов в гонке с раздельным стартом. В 1970 году он перешёл в профессионалы и сразу занял второе место на Тур де Франс, уступив только Эдди Мерксу. В 1973 и 1974 годах Зутемелк выигрывал Париж — Ницца (дважды) и Тур Романдии, после чего на одной из французских гонок столкнулся с машиной и проломил череп. Он пропустил Тур 1974, но в следующем сезоне вернулся и взял снова Париж — Ницца, а также Тур Нидерландов.

Голландец ещё не раз выигрывал подобные многодневки и классики, но супермногодневки ему долго не покорялись. Он 16 раз стартовал на Тур де Франс и всегда финишировал, причем первые 12 гонок неизменно в первой восьмёрке. Зутемелк претендовал бы на титул главного неудачника Тура (6 вторых мест), если бы не победа в 1980 году. Её весомость была несколько снижена из-за схода Бернара Ино, победителя остальных Туров в 1978—1982 годах. Годом ранее главной победы в своей карьере Зутемелк выиграл Вуэльту Испании. После 1982 года он уже не мог включиться в борьбу за победу на Тур де Франс, но продолжал выигрывать гонки второго эшелона. В 1985 году нидерландец стал старейшим чемпионом мира, выиграв «золото» в 38 лет. Через 2 года он победил на Амстел Голд Рейс и после окончания сезона завершил карьеру. Йоп трижды был пойман на допинге, в 1977, 1979 и 1983 годах, первый два раза — на Тур де Франс.

Зутемелк признавался лучшим спортсменом страны в 1980 и 1985 годах, ещё 9 раз (рекорд) он становился лучшим велогонщиком Нидерландов. Голландец женился на француженке Франсуазе Дюшоссуа, дочери директора Тур де Франс. После завершения карьеры Йопа они жили в Мо, где Зутемелк владел гостиницей. Их сын, Карл, стал маунтинбайкером и выигрывал чемпионат Франции. С 1984 года Йоп выступал за «Rabobank», где продолжал работать спортивным директором после завершения карьеры до 2006 года. В родном городе Зутемелка Рейпветеринге установлена его статуя, там же проводится любительская гонка Классика Йопа Зутемелка.

Главные победы

1968

• Командная гонка с раздельным стартом Олимпиады в Мехико

1969

• Тур де л'Авенир

1971

• Горный зачёт и 16-й этап Вуэльты Испании
• Чемпионат Нидерландов

1973

• Комбинированный зачёт, пролог и 4-й этап Тур де Франс
• Чемпионат Нидерландов
• Париж — Ницца
• Тур Романдии

1975

• 11-й этап Тур де Франс
• Париж — Ницца
• Тур Нидерландов

1976

• 9-й, 10-й и 20-й этапы Тур де Франс
• Флеш Валонь

1977

• Париж — Тур

1978

• 14-й этап Тур де Франс

1979

• 18-й этап Тур де Франс
• Общий зачёт, пролог и 8-й Б этап Вуэльты Испании
• Париж — Ницца
• Париж — Тур
• Критериум Интернасьональ

1980

• Общий зачёт, 11-й и 20-й этапы Тур де Франс

1982

• Гран-при Эдди Меркса

1985

• Чемпионат мира
• Тиррено — Адриатико
• Венендал — Венендал

1987

• Амстел Голд Рейс

Результаты на супермногодневках

	1970	1971	1972	1973	1974	1975	1976	1977	1978	1979	1980	1981	1982	1983	1984	1985	1986
Тур де Франс	2	2	5	4	НС	4	2	8	2	2	1	4	2	23	30	12	24
Победы на этапах	0	0	0	1	—	1	3	1	1	1	2	0	0	0	0	0	0
Горный зачёт	НК	2	5	6	—	3	3	5	3	4	5	НК	НК	НК	НК	НК	НК
Спринтерский зачёт	НК	5	3	2	—	9	8	НК	9	3	10	НК	НК	НК	НК	НК	НК
Джиро д'Италия	НС	НС	НС	НС	НС	НС	НС	НС	НС	НС	НС	НС	НС	НС	НС	НС	НС
Победы на этапах	—	—	—	—	—	—	—	—	—	—	—	—	—	—	—	—	—
Горный зачёт	—	—	—	—	—	—	—	—	—	—	—	—	—	—	—	—	—
Спринтерский зачёт	—	—	—	—	—	—	—	—	—	—	—	—	—	—	—	—	—
Вуэльта Испании	НС	6	НС	НС	НС	НС	НС	НС	НС	1	НС	НС	НС	НС	НС	НС	НС
Победы на этапах	—	1	—	—	—	—	—	—	—	2	—	—	—	—	—	—	—
Горный зачёт	—	1	—	—	—	—	—	—	—	3	—	—	—	—	—	—	—
Спринтерский зачёт	—	НК	—	—	—	—	—	—	—	3	—	—	—	—	—	—	—

Легенда

НС	Не стартовал
НК	Не классифицирован

Ссылки

• [www.cyclingarchives.com/coureurfiche.php?coureurid=6932 Профиль] на cyclingarchives.com
• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/zo/joop-zoetemelk-1.html Йоп Зутемелк] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)

Отрывок, характеризующий Зутемелк, Йоп

– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.
– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.
– Ах, да, больницы, лекарства. У него удар, он умирает, а ты пустил ему кровь, вылечил. Он калекой будет ходить 10 ть лет, всем в тягость. Гораздо покойнее и проще ему умереть. Другие родятся, и так их много. Ежели бы ты жалел, что у тебя лишний работник пропал – как я смотрю на него, а то ты из любви же к нему его хочешь лечить. А ему этого не нужно. Да и потом,что за воображенье, что медицина кого нибудь и когда нибудь вылечивала! Убивать так! – сказал он, злобно нахмурившись и отвернувшись от Пьера. Князь Андрей высказывал свои мысли так ясно и отчетливо, что видно было, он не раз думал об этом, и он говорил охотно и быстро, как человек, долго не говоривший. Взгляд его оживлялся тем больше, чем безнадежнее были его суждения.
– Ах это ужасно, ужасно! – сказал Пьер. – Я не понимаю только – как можно жить с такими мыслями. На меня находили такие же минуты, это недавно было, в Москве и дорогой, но тогда я опускаюсь до такой степени, что я не живу, всё мне гадко… главное, я сам. Тогда я не ем, не умываюсь… ну, как же вы?…
– Отчего же не умываться, это не чисто, – сказал князь Андрей; – напротив, надо стараться сделать свою жизнь как можно более приятной. Я живу и в этом не виноват, стало быть надо как нибудь получше, никому не мешая, дожить до смерти.
– Но что же вас побуждает жить с такими мыслями? Будешь сидеть не двигаясь, ничего не предпринимая…
– Жизнь и так не оставляет в покое. Я бы рад ничего не делать, а вот, с одной стороны, дворянство здешнее удостоило меня чести избрания в предводители: я насилу отделался. Они не могли понять, что во мне нет того, что нужно, нет этой известной добродушной и озабоченной пошлости, которая нужна для этого. Потом вот этот дом, который надо было построить, чтобы иметь свой угол, где можно быть спокойным. Теперь ополчение.
– Отчего вы не служите в армии?
– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.
– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.


Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.