Ёркино
| Деревня
Ёркино
|
Ёркино — деревня в Пинежском районе Архангельской области. Входит в состав Кушкопальского сельского поселения. Деревня Ёркино находится на берегу в среднем течении реки Пинега, в живописных местах. В деревне полностью сохранился самобытный архитектурный ансамбль, сформировавшийся в 18-19 веках, старинные дома, изгороди, улицы амбаров, колодцы с журавлями. Рядом с деревней расположен погост Едома с Никольской церковью, впервые упоминаемый в 1623 году. Вблизи деревни плавно протекает река Пинега, стоят великолепные сосновые леса, бьют ключом чистые родники, зеленеют многоцветьем трав поля и луга. Природные и культурные ландшафты дают великолепную возможность для размещения в деревне мест летнего отдыха и восстановления здоровья.
Существует несколько легенд о названии деревни. Одна из них гласит, что на берегу реки, где поселились первые жители, были большие заросли ивы, которые называли "ерой". Отсюда пошло название Ёркино. Но другое поверье говорит о том, что здесь жили финно-угорские племена, чудь белоглазая. Вероятно, на их языке название Ёркино было связано тоже с ивой.
География
Находится в 17 километрах от райцентра Карпогоры и в 6 километрах от Кушкопалы, на берегу реки Пинега. Ёркино делится на 4 окола (Гасниково, Закасочье, Еркино, Березник).
История
По летописным преданиям известно, что Север издавна был населен племенами чуди, «чуди наволоцкой» по Нестору, которая относилась к угро-финской языковой группе. В Пинежском уезде среди местного населения сохранились предания, что по берегам Пинеги во многих местах жила чудь, здесь они строили укрепления для защиты от Новгородцев. У чуди процветало язычество, идолопоклонство. В отдельных районах Севера язычество удерживалось очень долго. В 16 веке церковные власти снаряжают одну за другой экспедиции, чтобы в «чудской земле разоряти обычая и крестить некрещеных».
За время реформы в русской православной церкви - середина 17 века, спасались бегством в дремучих лесах Севера староверы, не принявшие реформы и преследуемые правительством. У староверов были распространены знахарства, поверия, суеверия. Расцвет старообрядчества на Севере способствовал сохранению низкого культурного уровня населения. Ёркино достаточно долго оставалось старообрядческой деревней исходя из её географического, социально-культурного положения.
В конце конце XVII—начале XVIII века Ёркино находилось в составе Кеврольского уезда. Затем — Пинежского уезда, Архангельского уезда и Карпогорского района.
Деревня входила в Чухченемский церковный приход (в составе которого были ещё Кушкопала, Церкова и Едома). Удалённость от приходской церкви (Никольская церковь) продиктовала необходимость возведения в деревне Никольской часовни, куда еркомёна могли ходить на воскресные службы. Часовня выполняла функции приходского храма, была большой, двуклетной, с алтаной частью и иконостасом. Перед Великой Отечественной войной Никольскую часовню разобрали.
В 1985 и 2 мая 2007 годах во время весеннего паводка, из-за подъёма уровня воды в реке, деревню затопляло.
В 2002 году в Ёркино открыт дом ремёсел «Марфин дом», состоящий из двух комнат.
После 2010—2011 учебного года в Ёркино осталась только начальная школа, которая была закрыта после 2012—2013 учебного года.
Население
| Численность населения | ||
|---|---|---|
| 2002[2] | 2010[3] | 2012[1] |
| 403 | ↘257 | ↘244 |
Инфраструктура
Есть Дом Культуры, библиотека, два магазина, фельдшерско-акушерский пункт, ФГУП «Почта России», пекарня, школа (закрыта), футбольное поле «Берег». В 2009—2010 годах был детский футбольный клуб «Маслята».
Современное состояние
Современное состояние деревни далеко не радует глаз простого обывателя деревни, туриста, заезжающего на экскурсию или иного гостя. Читатель избавит от необходимости перечислять все минусы современной деревни (безработица, алкоголизация населения и т.д.). Однако, кроме минусов есть и положительные моменты. Деревенский труд-это занятость, знания, опыт и умения. Ко всему этому, нет постоянного городского шума в разных его проявлениях, нет толп городских жителей, несущихся куда-то по делам, нет автомобильных пробок, нет такой загазованности от выхлопов автомобилей. Здесь тишина и чистый воздух, жизнь без суеты. Более того, жизнь в деревне это не только удовольствия – природа, рыбалка,охота, свежий воздух и экологические продукты питания.
P.S. Welcome to Ёркино! We are glad to see in his village.
Напишите отзыв о статье "Ёркино"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.dvinaland.ru/files/region/mo/passport/21.zip Паспорт муниципального образования Пинежский муниципальный район]. Проверено 20 ноября 2014. [www.webcitation.org/6UE3a0let Архивировано из первоисточника 20 ноября 2014].
- ↑ std.gmcrosstata.ru/webapi/opendatabase?id=vpn2002 Всероссийская перепись населения 2002 года
- ↑ arhangelskstat.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_ts/arhangelskstat/resources/2edc58004f857ef7ae20af9b972d8349/численность.doc Всероссийская перепись населения 2010 года. Численность по муниципальным образованиям и населённым пунктам Архангельской области
|
Это заготовка статьи по географии Архангельской области. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Ёркино
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
