Эрн, Виктор

Виктор Эрн

Виктор Эрн (нем. Victor Oehrn; 21 октября 1907, Кедабек, Российская империя — 26 декабря 1997, Бонн) — немецкий офицер-подводник, капитан 2-го ранга (1 мая 1944 года).

Биография

Родился на Кавказе в семье немецкого колониста. В 1921 году семья Эрна бежала в Германию.

1 октября 1927 года поступил на флот кадетом. 1 октября 1929 года произведен в лейтенанты. Служил на легких крейсерах «Кёнигсберг» и «Карлсруэ». В июле 1935 года одним из первых морских офицеров переведен в подводный флот.

С 18 января 1936 по 4 октября 1937 года командовал подлодкой U-14, в июле — сентябре 1936 года участвовал в военных действиях у берегов Испании. В 1939 окончил Военно-морскую академию и в августе 1939 года зачислен в штаб Карла Дёница.

Вторая мировая война

6 мая 1940 года назначен командиром подлодки U-37 (1938), на которой совершил 4 похода (проведя в море в общей сложности 81 сутки).

В первом же походе в норвежские воды Эрн потопил 10 судов общим водоизмещением 41 207 брт и повредил 1 судно. Во втором походе Эрн записал на свой счет 7 судов (водоизмещением 28 439 брт), в третьем — ещё 6 судов (28 210 брт). Всего за достаточно короткий период Эрн потопил 24 судна общим водоизмещением 104 842 брт и повредил 1 судно водоизмещением 9494 брт.

21 октября 1940 года награждён Рыцарским крестом Железного креста, а 26 октября вновь переведен 1-м офицером Адмирал-штаба в штаб командующего подводным флотом.

В ноябре 1941 года он направлен на Средиземное море для осуществления координации деятельности подводных лодок, а в феврале 1942 года назначен 1-м офицером Адмирал-штаба в штабе командующего подлодками на Средиземноморье.

В июле 1942 года во время командировки в Северную Африку Эрн был тяжело ранен и взят в плен британскими войсками. После выздоровления он помещен в лагерь для военнопленных в Египте, а в октябре 1943 года обменян на британских пленных и через Порт-Саид, Барселону и Марсель вернулся в Германию.

С 1943 года 1-й офицер Адмирал-штаба в Оперативном отделе ОКМ. В мае 1945 года интернирован британскими войсками. После освобождения работал в компании «Сименс», занимал высокие посты в Бонне.

Отрывок, характеризующий Эрн, Виктор

Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.