Ёсида Мицуёси
Ёсида Мицуёси (также Ёсида Кою; 1598—1672) — японский математик-васан периода Эдо[1]. Более всего известен как автор труда по арифметике «Дзинкоку» (塵劫記), оказавшего большое влияние на последующих японских авторов математических работ и сами работы в данной области знаний[2].
Ёсида родился в семье врача и был родом из Саги, пригорода Киото. Родство с богатым купеческим семейством Суминокура позволило с детства имевшему склонности к математике Ёсиде получить хорошее образование и доступ к китайской книге по математике, вышедшей в 1592 году, — «Суаньфа Тунцзун» (算法统宗), которой он впоследствии активно пользовался при написании собственных работ. Известно также, что его учителем был Мори Сигэёси[3].
Экономический подъём после окончания политической смуты периода Адзути-Момояма и объединение страны при сёгунах Токугава характеризовались повышением требований к качеству математических расчётов, что, однако, затруднялось несовершенством методов и сложной валютной системой. Требовались постоянные пересчёты между золотым стандартом Эдо, серебряными стандартами Киото и Осаки и различными медными стандартами, а также между различными система мер и весов. Как вспомогательное средство при выполнении таких расчётов всё большую важность приобретали японские счёты, так называемый соробан. Однако его внедрение в использование и в самые важные арифметические расчёты по-прежнему оставалось незначительным.
Этот пробел Ёсида — подобно жившему веком раньше европейскому математику Адаму Ризе — попытался в 1627 году восполнить своим учебником арифметики «Дзинкоку»[4]. Эта работа включала в себя помимо объяснения постоянно необходимых математических действий также многочисленные упражнения вида «разминки для ума», при составлении которых Ёсида частично опирался на китайские наработки из известной ему «Суаньфа Тунцзун». До конца 1641 года он неоднократно вносил изменения в своё произведение, добавляя в новые редакции такие нововведения, как цветные иллюстрации, обозначения различными цветами положительны(красным) и отрицательных (чёрным) чисел, а также списком «нерешённых проблем» — собрания 12 нерешённых задач, чем очевидно превзошёл многочисленных подражателей.
После 1641 года Ёсида занимался в основном проектами речного строительства, поэтому не установлено достоверно, является ли он в действительности также автором приписываемой ему книги 1643 года. Считается установленным, что он участвовал в написании двух книг на тему летоисчисления, «Вакан Хэннэн Гонзэн» (1645) и «Корэки Бинран» (1648). Ёсида Мицуёси скончался в 1672 году.
Напишите отзыв о статье "Ёсида Мицуёси"
Примечания
- ↑ [aleph0.clarku.edu/~djoyce/mathhist/japan.html List of Japanese mathematicians] -- Clark University, [aleph0.clarku.edu/~djoyce/mathhist/mathhist.html Dept. of Mathematics and Computer Science].
- ↑ Horiuchi, Annick. (1994). [books.google.com/books?id=qMnZHUSAYzMC Les Mathematiques Japonaises a L'Epoque d'Edo (1600–1868), pp. 33-34. ] в Google Книгах
- ↑ Smith, David. (1914) [books.google.com/books?id=J1YNAAAAYAAJ A History of Japanese Mathematics, p. 35.] в Google Книгах)
- ↑ Restivo, Sal P. (1992). [books.google.com/books?id=gvMm0jv-xPIC Mathematics in Society and History. Springer 1992, ISBN 978-0-7923-1765-4, p. 56.] в Google Книгах
Библиография
- Walther L. Fischer: Das Jinko-ki von Mitsuyoshi Yoshida (1627). Das berühmteste japanische Rechenbuch der Edo-Zeit (= Arbeitsberichte und Reprints. Nr. 2). Universität Erlangen-Nürnberg, Nürnberg, 1996.
Отрывок, характеризующий Ёсида Мицуёси
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
– Что же вы не служите, дядюшка?
– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
