Ёсин-рю

Ёсин-рю
楊心流
Название боевого искусства (БИ):	Ёсин-рю
Дата основания:	1632 год
Страна:	Япония Япония
Основатель:	Акияма Сиробэй Ёситоки
Место создания:	Нагасаки
Производные БИ:	Данзан-рю, Синдо Ёсин-рю, Тэндзин Синъё-рю и др.

Ёсин-рю (яп. 楊心流, «школа сердца ивы») — древняя школа дзюдзюцу, классическое японское боевое искусство, основанное в 1632 году Акиямой Сиробэем Ёситоки (яп. 秋山 四郎兵衛 義時). Линия Акияма Ёсин-рю является одной из самых влиятельных школ дзюдзюцу, существовавших в Японии.

История

Школа Ёсин-рю Дзюдзюцу была основана в 1632 году (в начале периода Эдо) врачом из Нагасаки Акиямой Сиробэем Ёситоки. Существует предание, согласно которому Акияма был недоволен изученными им в Китае техниками борьбы (по другой версии он обучался искусству у китайцев, проживающих в Нагасаки, так как на то время сёгунат уже запретил любые отношения с другими государствами), которым он обучал в своей школе. Монотонность тренировочного процесса, связанная с весьма бедным арсеналом приёмов, привела к тому, что совсем скоро практически все ученики отказались от обучения. Тогда Акияма закрыл свою школу и ушёл в святыню Дадзайфу Тэнмангу (яп. 太宰府天満宮), где медитировал около ста дней. Однажды он заметил, что ветки больших деревьев под тяжестью снега сломались, а ветви ивы, поддавшись силе, поднялись и уцелели. Наблюдая эту картину, Акияма прозрел и сказал следующее: "Сначала поддаться, а потом победить". Это природное явление — использование силы противника против него самого — в дальнейшем легло в основу многих японских боевых искусств, которые объединились в конце XV века под общим термином дзюдзюцу.

За время медитации Акияма разработал более трёхсот техник дзюдзюцу, основанных на принципе дзю (яп. 柔), что в переводе означает «гибкость» или «мягкость». В основу школы Ёсин-рю легли удушающие и болевые приёмы, в том числе и с использованием одежды противника. Они были разработаны в мельчайших деталях, многие из них позднее практически без изменений вошли в арсенал приёмов дзюдо.

Вторым патриархом Ёсин-рю стал Оэ Сэнбэй (яп. 大江 千兵衛). Он значительно улучшил тренировочную программу школы, развив кюсёдзюцу-атэми — техники поражения жизненно важных точек на теле человека. Предположительно, начальные знания об уязвимых точках и способах их поражения основатели Ёсин-рю взяли у китайцев, но, как считают японские историки, потом провели самое тщательное исследование предмета и намного ушли вперед. Они максимально тщательно изучили и письменно описали расположение уязвимых точек, классифицировали их, дали японские наименования и описали эффект воздействия на них. Все эти исследования были обобщены и вышли в виде книги под названием «Наставление относительно «Объяснения строения тела»». Эти знания стали главной тайной школы Ёсин-рю. Как считают некоторые исследователи, теория искусства поражения уязвимых точек, разработанная мастерами Ёсин-рю — это настоящая вершина разработки данной темы в дзюдзюцу.

На сегодняшний день традициям школы обучает Кояма Такако (яп. 小山 貴子), 13-ый сокэ Ёсин-рю.

Последователи

Знания школы Ёсин-рю были переняты многими традициями дзюдзюцу, среди которых стоит выделить:

• Данзан-рю,
• Син Ёсин-рю
• Син Син-рю
• Саккацу Ёсин-рю;
• Син-но Синдо-рю, ;
• Тэндзин Синъё-рю, основана Исо Матаэмоном на основе знаний школы Син-но Синдо-рю;
• Синдо Ёсин-рю;
• Такамура-ха Синдо Ёсин-рю;
• Вадо-рю (современная система каратэ/дзюдзюцу кэмпо, созданная на основе Синдо Ёсин-рю);
• Рюсин Кацу-рю;
• Ито-ха Синъё-рю;
• Курама Ёсин-рю;
• Дзюдо Кодокан, переняло методы из школы Тэндзин Синъё-рю.

Напротив, школы Такаги Ёсин-рю и Хонтай Ёсин-рю не имеют никакого отношения к линии Акияма Ёсин-рю. Они происходят от стиля Такэноути-рю.

Литература

• Mariam T. Tennoe, Susan F. Henssonow, Lambert M. Surhone. Yōshin-Ryū. — Betascript Publishing, 2010. — 104 с. — ISBN 9786133240285.
• Fumon Tanaka, Atsumi Nakashima, Serge Mol. Classical Fighting Arts of Japan: A Complete Guide to Koryu Jujutsu. — 1 изд. — Kodansha USA, 2001. — 208 с. — ISBN 978-4770026194.

Отрывок, характеризующий Ёсин-рю

В гостинице лавры Ростовым были отведены три большие комнаты, из которых одну занимал князь Андрей. Раненому было в этот день гораздо лучше. Наташа сидела с ним. В соседней комнате сидели граф и графиня, почтительно беседуя с настоятелем, посетившим своих давнишних знакомых и вкладчиков. Соня сидела тут же, и ее мучило любопытство о том, о чем говорили князь Андрей с Наташей. Она из за двери слушала звуки их голосов. Дверь комнаты князя Андрея отворилась. Наташа с взволнованным лицом вышла оттуда и, не замечая приподнявшегося ей навстречу и взявшегося за широкий рукав правой руки монаха, подошла к Соне и взяла ее за руку.
– Наташа, что ты? Поди сюда, – сказала графиня.
Наташа подошла под благословенье, и настоятель посоветовал обратиться за помощью к богу и его угоднику.
Тотчас после ухода настоятеля Нашата взяла за руку свою подругу и пошла с ней в пустую комнату.
– Соня, да? он будет жив? – сказала она. – Соня, как я счастлива и как я несчастна! Соня, голубчик, – все по старому. Только бы он был жив. Он не может… потому что, потому… что… – И Наташа расплакалась.
– Так! Я знала это! Слава богу, – проговорила Соня. – Он будет жив!
Соня была взволнована не меньше своей подруги – и ее страхом и горем, и своими личными, никому не высказанными мыслями. Она, рыдая, целовала, утешала Наташу. «Только бы он был жив!» – думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе подруги подошли к двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с ней стояла у полуотворенной двери.
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках. Бледное лицо его было покойно, глаза закрыты, и видно было, как он ровно дышал.
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.
– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.


На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.