Jugoton

Jugoton
Основан	10 июля 1947
Жанр	Разное
Страна	Югославия Югославия
Местонахождение	Загреб

Jugoton — крупнейшая фирма звукозаписи и сеть музыкальных магазинов в бывшей Югославии. Базировалась в Загребе, в Хорватии. После распада Югославии лейбл продолжил свою деятельность под названием Croatia Records.

История

Фирма Jugoton была основана 10 июля 1947 года на территории национализированного загребского завода Elektroton. Первую граммофонную пластинку под номером J-1001 выпустила в этом же году — записи двух народных песен в исполнении Zagreb Male Quintet: на первой стороне — Ti tvoji zubići, на второй — Jedan mali brodić. Jugoton тогда производила и галантерею, и косметические принадлежности. Первым официальным названием фирмы (ещё до национализации) было «Фабрика граммофонных пластинок и приборов, и галантереи из пластика». За первые годы существования фирма напечатала около 33 тысяч граммофонных пластинок. С 1956 года фирма перешла на выпуск 25-сантиметровых виниловых пластинок. Первые из них — с записями народных песен и одна сольная — Pjeva vam Ivo Robić.

В 1957 году фирма начала издавать синглы — виниловые пластинки со скоростью воспроизведения 45 оборотов в минуту, и долгоиграющие пластинки со скоростью воспроизведения 33 оборота в минуту. В 1958 году была выпущена первая пластинка со стереозвуком — Tam kjer murke cveto в исполнении Kvintet Arsenik.

В конце 1959 года на просторах тогдашней Югославии у Jugoton появился первый конкурент — белградская фирма PGP RTB (позднее она была переименована в PGP-RTS). Чуть позже появились Suzy из Загреба, Diskoton из Сараева, ZKP RTLJ из Любляны.

Со временем Jugoton стала заключать соглашения с крупнейшими звукозаписывающими компаниями мира — RCA, Polydor, Decca и другими. По лицензии на загребской фабрике печатались пластинки Элвиса Пресли, Мадонны, Дэвида Боуи, The Beatles, The Rolling Stones, U2, Eurythmics, Kraftwerk, Queen, Deep Purple, Pink Floyd, Iron Maiden, Modern Talking и многих других певцов и групп.

Но прежде всего фирма Jugoton известна по выпуску альбомов музыкантов и групп бывшей Югославии. Это и эстрада — Джордже Марьянович, Здравко Чолич, Джордже Балашевич, Гоце Николовский, Ибрица Юсич; и рок-музыка — Bijelo Dugme, Azra, Prljavo kazalište, Električni Orgazam, Idoli, Haustor, Plavi orkestar; и музыка других направлений, в том числе народная.

Croatia Records

В 1990 году фирма Jugoton была приватизирована. Начался распад Югославии, поэтому новый председатель совета директоров, хорватский композитор Джордже Новкович, переименовал фирму в Croatia Records. С этого момента фирма стала специализироваться на издании альбомов преимущественно хорватских музыкантов.

В архивах Croatia Records насчитывается около 70 тысяч записей песен музыкантов и групп бывшей Югославии.

Югоностальгия

Jugoton бесспорно является важной частью культуры бывшей Югославии и одним из элементов югоностальгии.

Многие интернет-радиостанции, работающие для выходцев из бывшей Югославии называются Jugoton. На них передаются песни не только бывшей Югославии, но и стран, образовавшихся после распада СФРЮ. Однако имена исполнителей этих песен далеко не всегда совпадают с теми, чьи записи действительно издавались фирмой Jugoton.

Ссылки

• [www.crorec.hr Официальный сайт Croatia Records]

Отрывок, характеризующий Jugoton

Муж улыбался угрюмо, жена весело. Добрая губернаторша с неодобрительным видом подошла к ним.
– Анна Игнатьевна хочет тебя видеть, Nicolas, – сказала она, таким голосом выговаривая слова: Анна Игнатьевна, что Ростову сейчас стало понятно, что Анна Игнатьевна очень важная дама. – Пойдем, Nicolas. Ведь ты позволил мне так называть тебя?
– О да, ma tante. Кто же это?
– Анна Игнатьевна Мальвинцева. Она слышала о тебе от своей племянницы, как ты спас ее… Угадаешь?..
– Мало ли я их там спасал! – сказал Николай.
– Ее племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже, с теткой. Ого! как покраснел! Что, или?..
– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.