СОКО Ј-20 Крагуј
| СОКО Ј-20 Крагуј | |
|---|---|
 | |
| СОКО J-20 Крагуj | |
| Тип | истребитель-бомбардировщик |
| Разработчик | Авиационно-технический институт |
| Производитель | СОКО |
| Первый полёт | 21 ноября 1962 |
| Начало эксплуатации | 1964 |
| Конец эксплуатации | 1989 (как боевой) |
| Статус | используется преимущественно в качестве учебного |
| Основные эксплуатанты |  Югославия /  Сербия
|
| Годы производства | 1968-1977 |
| Единиц произведено | 85 |
СОКО Ј-20 Крагуј (серб. СОКО J-20 Крагуй) — югославский и сербский лёгкий истребитель-бомбардировщик, спроектированный в Авиационно-техническом институте в 1962 году и производившийся на заводах СОКО в Мостаре. Состоял на активной военной службе с 1964 по 1989 годы, ныне используется в качестве учебного и участвует в показательных полётах. Строился для борьбы с авиацией противника в условиях партизанской войны, проектировался также и для борьбы с вертолётами[1][2].
Общее описание
В годы Холодной войны в Югославии возникла потребность в создании специального самолёта, который мог бы себя эффективно проявлять в условиях партизанской войны. В случае потенциального военного конфликта и возможного уничтожения аэродромов ВВС Югославии подобный самолёт мог бы взлетать с короткой импровизированной травяной ВПП.
Первый полёт самолёта J-20 состоялся в 1962 году, серийное производство началось в 1964 году. Производился в двух сериях на заводе в Мостаре: итого был собран 41 самолёт (14 в первой серии и 27 во второй). Обозначался в международной классификации COIN (англ. COIN - Counter insurgency, Контрразведывательный).
Вооружение самолёта, которое по качеству значительно уступает современному вооружению, тем не менее, полностью отвечало требованиям технического проекта и предназначению самого самолёта. J-20 был вооружён двумя пулемётами калибром 7,7 мм, на подвесках ставилось ракетно-бомбовое вооружение. В состав последнего могли входить две неуправляемые ракеты калибром 127 мм, 24 ракеты калибром 57 мм (две пусковые установки), две зажигательные бомбы массой 150 кг или многочисленные малые бомбы массами по 2, 4 или 16 кг.
В настоящее время оставшиеся на службе самолёты используются в качестве учебных или участвуют в показательных полётах. J-20 являлись неотъемлемой частью авиации Территориальной обороны Югославии. Эти же истребители-бомбардировщики были задействованы в съёмках фильма «Партизанская эскадрилья»[2][3].
Технические характеристики[2]
Технические характеристики
- Экипаж: 1
- Длина: 7,93 м
- Размах крыла: 10,64 м
- Высота:
- Площадь крыла: 17 м²
- Масса пустого: 1130 кг
- Нормальная взлётная масса: 1317 кг
- Максимальная взлётная масса: 1620 кг
- Силовая установка: 1 × Lycoming GSO-480
Лётные характеристики
- Максимально допустимая скорость: 295 км/ч
- Крейсерская скорость: 275 км/ч
- Практическая дальность: 800 км
- Практический потолок: 8000 м
- Длина разбега: 175 м
- Длина пробега: 120 м
Вооружение
- Стрелково-пушечное: два 7,7-мм пулемёта
- Точки подвески: две
- Неуправляемые ракеты: две ракеты калибром 127 мм или 24 ракеты калибром 57 мм
- Бомбы: две 150-кг зажигательные бомбы или малые бомбы массой 2/4/16 кг
</ul>
|
|
См. также
Напишите отзыв о статье "СОКО Ј-20 Крагуј"
Примечания
- ↑ Годишњак српског ваздухопловства, 2008-2009, страна XIX, XX и XXIII
- ↑ 1 2 3 Avioni domaće konstrukcije posle Drugog svetskog rata, Beograd, 1996.g., str.78-80, dr Zlatko Rendulić
- ↑ Јанић Чедомир. Домаћа ваздухопловна индустрија после Другого светског рата // Век авијације у Србији 1910-2010, 225 значајних летелица. — Београд: Аерокомуникације. — P. 20. — ISBN ISBN 978-86-913973-0-2.
Ссылки
- [www.muzejrv.mod.gov.rs/pages_files/parter_files/partexpo/j20_files/j20.html FA Soko J-20 "Kraguj"] ( (серб.))(недоступная ссылка — история). Музей ВВС Югославии. Проверено 2 сентября 2010.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий СОКО Ј-20 Крагуј
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
