Ћ

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Ћћ»)
Перейти к: навигация, поиск

Ћ, ћ (чье) — 23-я буква сербского кириллического алфавита (сербское название че произносится мягко, в отличие от твёрдого названия чэ буквы ч).





Описание

Из старославянских азбук существует только в глаголице: выглядит как , стоит на 12-м месте в алфавите, имеет числовое значение 30 и называется «дервь» (нынче иногда пишут и «гервь»: ст.-сл. дервъ, ћьрвь) либо «И тридцатеричное». Что обозначает название «гервь», доподлинно неизвестно: версии, толкующие это слово как производное от «грива», недостаточно убедительны, так что обычно его считают просто видоизменением названия «червь» буквы Ч. В старославянском языке Ћ использовалось для обозначения мягкого звука ([г'], переходящее в [й]) в заимствованиях из греческого: анћелъ, ићемонъ, ћеенна, ћеорћии, ћолъћота; в кириллице же вместо дерви писали обычное Г, иногда со знаком мягкости (круглой шапочкой над буквой или между ней и следующей). Кириллический знак ћ возник в XII веке и использовался исключительно в сербской письменности, первоначально обозначая мягкие звонкие звуки между [г'], [д'] и аффрикатой [дж'], позже распространившись на мягкие глухие [т'] и [ч']; в босанчице использовался также для звука [й] и в роли знака мягкости (по романской модели: перед смягчаемой буквой), будучи в этих последних ролях взаимозаменимым с буквой «ять» (Ѣ, ѣ).

Начертание кириллической буквы ћ было сперва симметричным (в виде крестика или вертикальной черты над П-образным или Λ-образным постаментом), позже приблизилось к начертанию ятя (Ѣ, ѣ), отличаясь от него только разомкнутым основанием.

В старом гражданском шрифте сербского образца начертание строчной ћ повторяло пропорции буквы ѣ, но заглавная буква Ћ изменилась: её верхняя часть стала Т-образной, а не крестообразной. Вследствие реформ сербского языка и письменности, устроенных Вуком Караджичем, звуковое значение звонкой аффрикаты [дж'] было передано специально созданной букве Ђ, так что в современном сербском буква Ћ обозначает только глухой альвеольно-палатальный звук /ʨ/,что схоже с русским произношением Ч.

В сербских шрифтах XIX — начала XX вв. изображение и строчной буквы ћ отошло от ѣ-образных пропорций, приблизившись к латинскому h: сперва горизонтальная перечёркивающая черта стала просто прямой линией, без засечек по краям; позже она поднялась над строкой (исходно перечёркивание проводилось на уровне горизонтальной линии букв вроде т, п или г), а нижняя арка поднялась до того положения, которое она занимает в латинской h. В курсивных шрифтах того же периода верхняя часть буквы ћ часто напоминает верх латинского f со свисающей вправо «капелькой» (чего в изображении ятя также почти никогда не бывало). У заглавной же Ћ стала более разнообразной верхняя часть, так что в нынешних шрифтах возможна не только Т-образная её форма, но и несимметричная Г-образная, равно как и все промежуточные варианты.

Таблица кодов

Кодировка Регистр Десятич-
ный код
16-рич-
ный код
Восьмерич-
ный код
Двоичный код
Юникод Прописная 1035 040B 002013 00000100 00001011
Строчная 1115 045B 002133 00000100 01011011
ISO 8859-5 Прописная 171 AB 253 10101011
Строчная 251 FB 373 11111011
KOI 8
(нек. вер.)
Прописная 187 BB 273 10111011
Строчная 171 AB 253 10101011
Windows 1251 Прописная 142 8E 216 10001110
Строчная 158 9E 236 10011110

В HTML прописную букву Ћ можно записать как Ћ или Ћ, а строчную ћ — как ћ или ћ.

Разное

Видоизменённая буква Ћ использовалась в первой печатной книге на албанском языке «Мешари»[1].

Напишите отзыв о статье "Ћ"

Примечания

  1. [www.rastko.rs/rastko-al/jezik/vstanisic-pismenost.pdf Stanišić, Vanja, Из историје примене словенске писмености за албански језик]

Литература

См. также

Отрывок, характеризующий Ћ

Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья.
В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
– Comment me prouverez vous la verite de ce que vous me dites? [Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?] – сказал Даву холодно.
Пьер вспомнил Рамбаля и назвал его полк, и фамилию, и улицу, на которой был дом.
– Vous n'etes pas ce que vous dites, [Вы не то, что вы говорите.] – опять сказал Даву.
Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.
Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
Это был порядок, склад обстоятельств.
Порядок какой то убивал его – Пьера, лишал его жизни, всего, уничтожал его.


От дома князя Щербатова пленных повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял столб. За столбом была вырыта большая яма с свежевыкопанной землей, и около ямы и столба полукругом стояла большая толпа народа. Толпа состояла из малого числа русских и большого числа наполеоновских войск вне строя: немцев, итальянцев и французов в разнородных мундирах. Справа и слева столба стояли фронты французских войск в синих мундирах с красными эполетами, в штиблетах и киверах.
Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон, и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него – желание, чтобы поскорее сделалось что то страшное, что должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.
Два человека с края были бритые острожные. Один высокий, худой; другой черный, мохнатый, мускулистый, с приплюснутым носом. Третий был дворовый, лет сорока пяти, с седеющими волосами и полным, хорошо откормленным телом. Четвертый был мужик, очень красивый, с окладистой русой бородой и черными глазами. Пятый был фабричный, желтый, худой малый, лет восемнадцати, в халате.
Пьер слышал, что французы совещались, как стрелять – по одному или по два? «По два», – холодно спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в рядах солдат, и заметно было, что все торопились, – и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтобы окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.
Чиновник француз в шарфе подошел к правой стороне шеренги преступников в прочел по русски и по французски приговор.
Потом две пары французов подошли к преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и, пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый зверь на подходящего охотника. Один все крестился, другой чесал спину и делал губами движение, подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.