АГК-47

Авиагоризонт АГК-47 — комбинированный, электрический, состоит из трёх приборов, смонтированных в одном корпусе: авиагоризонта, указателя поворота и указателя скольжения. Авиагоризонт служит для определения положения самолёта относительно горизонта. Принцип действия основан на свойстве главной оси свободного гироскопа сохранять в пространстве неизменным приданое положение. Имеет следующие модификации АГК-47Б, АГК-47В, АГК-47ВК - сняты с производства приблизительно в 1992 году, на 2009 год производятся модернизированные модификации АГК-47У, АГК-47УК и АГК-47УС. Применяется на самолетах Ан-2, Ан-3 и вертолетах Ми-2, Ми-4, Ми-6, Ка-25 и Ка-26.

Чувствительным элементом авиагоризонта является гироскоп с вертикальным положением главной оси. Ось вращения ротора наклонена вперёд по полёту на угол 2˚ для уменьшения ошибок при разворотах. Гироскопический узел горизонта состоит из гиромотора, вращающегося со скоростью 20000 — 22000 об/мин. Гиромотор питается трёхфазным напряжением 36 В, частотой 400 Гц.

Ротор двигателя набран из пластин динамного железа и имеет короткозамкнутую обмотку, отлитую из алюминиевого сплава. Ротор вращается снаружи статора для увеличения гироскопического момента. Пакет статора также набран из пластин динамного железа. В его 12 пазах расположена трехфазная двухполюсная обмотка, соединенная звездой. Гиромотор помещен в кожухе, который одновременно является внутренней рамкой карданного подвеса. Внутренняя рамка карданного подвеса смонтирована на двух подшипниках во внешней рамке. Внешняя рамка карданного подвеса на двух подшипниках укреплена в корпусе. Ось вращения внешней рамки карданного подвеса расположена параллельно поперечной оси самолета, ось внутренней рамки параллельно продольной оси самолета.

На лицевой стороне внешней рамки укреплены шкалы тангажа и поперечных кренов. На карданном узле укреплен силуэт самолета, а индекс линии горизонта связан с корпусом прибора и может при помощи ручки подниматься или опускаться.

Отрывок, характеризующий АГК-47

На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.


К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.