Автомат Калашникова

Автомат Калашникова
Тип:	автомат
Страна:	СССР СССР Россия Россия
История службы
Годы эксплуатации:	с 1949 года
Принят на вооружение:	1949 год
На вооружении:	см. Производство и использование автомата Калашникова вне России
Войны и конфликты:	практически все войны второй половины XX века
История производства
Конструктор:	Михаил Калашников (1919—2013)
Разработан:	1947 год
Производитель:	Ижевский машиностроительный завод Тульский оружейный завод
Годы производства:	с 1949 года по наши дни
Варианты:	АК, АКС, АКМ, АКМС, АКМН, АКМСН, АКМСУ, АК74, АКС74, АКС74У, АК74М, АК101, АК102, АК103, АК104, АК105, АК-107, АК-108, АК-109, АК-12
Характеристики
Масса, кг:	без патронов / снаряженный. без штыка первый выпуск: 4,3 / 4,8 0,43 / 0,92 — пустой / снаряженный магазин поздний выпуск: 3,8 / 4,3 0,33 / 0,82 — пустой / снаряжённый магазин 0,27 / 0,37 — штык без ножен / с ножнами
Длина, мм:	870 / 1070 (со штыком) 645 (АКС со сложенным прикладом)
Длина ствола, мм:	415 369 (нарезная часть)
Патрон:	7,62×39 мм
Калибр, мм:	7,62
Принципы работы:	отвод пороховых газов, поворотный затвор
Скорострельность, выстрелов/мин:	40 (боевая одиночными) 100 (боевая очередями) ~600 (техническая)
Начальная скорость пули, м/с:	715
Прицельная дальность, м:	800
Максимальная дальность, м:	400 (действительного огня) 1500 (убойного действия пули) 3000 (полета пули)
Вид боепитания:	коробчатый магазин на 30 патронов
Прицел:	секторный
Изображения на Викискладе?:	Автомат Калашникова

Автомат КалашниковаАвтомат Калашникова

Запрос «АК» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

7,62-мм автомат Калашникова (АК) — автомат, принятый на вооружение в СССР в 1949 году; индекс ГРАУ — 56-А-212. Был сконструирован в 1947 году М.Т. Калашниковым.

АК и его модификации являются самым распространённым стрелковым оружием в мире. По имеющимся оценкам, к этому типу (включая лицензионные и нелицензионные копии, а также сторонние разработки на базе АК) принадлежит до 1/5 всего имеющегося на Земле стрелкового огнестрельного оружия. За 60 лет было выпущено более 70 миллионов автоматов Калашникова различных модификаций. Они состоят на вооружении 50 иностранных армий. Главный конкурент автоматов Калашникова — американская автоматическая винтовка М16 — была произведена в количестве примерно 8 миллионов штук и состоит на вооружении 27 армий мира. По мнению многих^{[каких?]} экспертов, автомат Калашникова является эталоном надёжности и простоты обслуживания.

На основе 7,62-мм автомата Калашникова создано семейство боевого и гражданского стрелкового оружия различных калибров, включая автоматы АКМ и АК74 и их модификации, ручной пулемёт Калашникова, карабины и гладкоствольные ружья «Сайга» и другие, в том числе за рубежом СССР.

Разработка и постановка в производство

См. также: История создания автомата как вида оружия

Отправной точкой работ по созданию автомата для советских вооружённых сил стало прошедшее 15 июля 1943 года совещание Технического совета при Наркомате обороны СССР, на котором по итогам изучения трофейного немецкого автомата MKb.42(H) (прототипа будущего StG-44) под первый в мире массовый промежуточный патрон 7.92 mm Kurz калибра 7,92×33 мм, а также поставлявшегося по ленд-лизу американского лёгкого самозарядного карабина M1 Carbine под патрон .30 Carbine калибра 7,62×33 мм, была отмечена большая важность нового направления в оружейной мысли и поставлен вопрос о необходимости срочной разработки своего «уменьшенного» патрона, аналогичного немецкому, а также оружия под него.

Первые образцы нового патрона были созданы ОКБ-44 уже через один месяц после совещания, а его опытно-промышленное производство началось в марте 1944 года. Примечательно, что ни отечественными, ни западными исследователями не было найдено никакого реального подтверждения имевшей одно время хождение версии, гласившей, что данный патрон был полностью или частично скопирован с более ранних немецких опытных разработок (называли, в частности, патрон фирмы Geco калибра 7,62×38,5 мм). Неизвестно даже, была ли советская сторона в курсе подобных разработок или нет.

В ноябре 1943 года чертежи и спецификации на новый 7,62-мм промежуточный патрон конструкции Н. М. Елизарова и Б. В. Сёмина были разосланы по всем организациям, участвующим в разработке нового комплекса оружия. На этом этапе он имел калибр 7,62×41 мм, но впоследствии был переработан, причём весьма существенно, в процессе чего калибр был изменён на 7,62×39 мм. Новый комплекс оружия под единый промежуточный патрон должен был включить в себя автомат, а также самозарядный и магазинный несамозарядный карабины и ручной пулемёт.

Разрабатываемое оружие должно было обеспечить пехоте возможность эффективной стрельбы на дальности порядка 400 м, что превышало соответствующий показатель пистолетов-пулемётов и мало уступало оружию под излишне тяжёлый, мощный и дорогой винтовочно-пулемётный боеприпас. Это позволяло ему успешно заменить весь имевшийся на вооружении РККА арсенал индивидуального стрелкового оружия, использовавший пистолетные и винтовочные патроны и включавший в себя пистолеты-пулемёты Шпагина и Судаева, магазинную несамозарядную винтовку Мосина и несколько моделей магазинных карабинов на её базе, самозарядную винтовку Токарева, а также пулемёты различных систем.

Впоследствии разработка магазинного карабина была прекращена ввиду очевидного устаревания концепции; впрочем, и самозарядный карабин СКС выпускался недолго (до начала 1950-х годов) из-за сравнительно низкой технологичности при более низких, чем у автомата, боевых качествах, а пулемёт Дегтярёва РПД впоследствии (1961 год) был заменён на модель, широко унифицированную с автоматом — РПК.

Что касается разработки непосредственно автомата, то она шла в несколько этапов и включала в себя целый ряд конкурсов, в которых участвовало большое количество систем различных конструкторов.

В 1944 году по результатам испытаний к дальнейшей доработке был отобран автомат АС-44 конструкции А. И. Судаева. Он был доработан и выпущен небольшой серией, войсковые испытания которой проводились весной-летом следующего года в ГСВГ, а также в ряде частей на территории СССР. Несмотря на положительные отзывы, армейское руководство потребовало уменьшения массы оружия.

Скоропостижная смерть Судаева прервала дальнейший ход работ над этим образцом автомата, поэтому в 1946 году был проведён ещё один тур испытаний, в который включился и Михаил Тимофеевич Калашников, к тому времени уже создавший несколько достаточно интересных конструкций оружия, — в частности, два пистолета-пулемёта, один из которых имел весьма оригинальную систему торможения полусвободного затвора, ручной пулемёт и самозарядный карабин с питанием из патронных пачек, проигравший на конкурсе карабину Симонова. В ноябре того же года его проект автомата был одобрен для изготовления опытного образца, а через месяц изготовленный на оружейном заводе в городе Ковров первый вариант экспериментального автомата Калашникова, иногда условно обозначаемый как АК-46, вместе с образцами Булкина и Дементьева был представлен на испытания.

Любопытно, что разработанный в 1946 году образец не имел многих черт будущего АК, которые в наше время часто подвергаются критике. Взводная рукоятка у него располагалась слева, а не справа, вместо расположенного справа предохранителя-переводчика имелись отдельные флажковые предохранитель и переводчик видов огня, а корпус ударно-спускового механизма был выполнен откидным вниз-вперёд на шпильке.

Однако военные из приёмной комиссии потребовали расположить взводную рукоять справа, так как, расположенная слева, она при ношении оружия или перемещении по полю боя ползком упиралась в тело стрелка. а также объединить предохранитель с переводчиком видов огня в единый узел и разместить его справа, чтобы полностью избавить левую сторону ствольной коробки от любых ощутимых выступов.

По результатам второго тура конкурса первый автомат Калашникова был признан непригодным для дальнейшей отработки. Однако Калашников сумел оспорить это решение, добившись разрешения на дальнейшую доводку своего образца, в чём ему помогло знакомство с рядом членов комиссии, с которыми он служил с 1943 года, и получить разрешение на доработку автомата.

Вернувшись в Ковров, М. Калашников вместе с конструктором Ковровского завода № 2 А. Зайцевым в кратчайшие сроки разработал фактически новый автомат, причём по целому ряду признаков можно заключить, что в его конструкции широко использовались элементы (включая устройство ключевых узлов), позаимствованные у других представленных на конкурс или просто ранее существовавших образцов.

Так, конструкция затворной рамы с жёстко присоединенным газовым поршнем, общая компоновка ствольной коробки и размещение возвратной пружины с направляющей, выступ которой использовался для запирания крышки ствольной коробки, были скопированы у также участвовавшего в конкурсе опытного автомата Булкина; УСМ, судя по конструкции, мог быть «подсмотрен» у винтовки Холека (по другой версии — восходит к разработке Джона Браунинга, которая использовалась в винтовке M1 Garand); рычажок предохранителя-переводчика режимов огня, выполняющий также роль пылезащитной крышки для окна затвора, очень напоминал таковой у винтовки Remington 8, а похожее «вывешивание» затворной группы внутри ствольной коробки с минимальными площадями трения и большими зазорами было характерно для автомата Судаева.

Хотя формально условиями конкурса ознакомление авторов систем с участвовавшими в нём конструкциями конкурентов и внесение в конструкцию представленных образцов существенных изменений воспрещалось (то есть, теоретически комиссия могла и не допустить новый прототип Калашникова до дальнейшего участия в конкурсе), всё же нельзя считать это чем-то, выходящим за рамки норм.

Во-первых, при создании новых систем оружия «цитаты» из иных образцов вообще не являются редкостью, во-вторых, подобные заимствования в СССР в то время в целом не только не возбранялись, но и даже поощрялись, что объясняется не только наличием специфического («социалистического») патентного законодательства, но и вполне прагматическими соображениями — принять на вооружение наилучший образец, пусть даже скопированный, в условиях постоянной нехватки времени при реальной военной угрозе.

Кроме того, большинство изменений были обусловлены ТТТ (тактико-техническими требованиями) к новому оружию по результатам более ранних этапов конкурса, то есть по сути — навязаны как наиболее приемлемые с точки зрения военных, что отчасти подтверждает тот факт, что образцы конкурентов Калашникова в их конечных вариантах использовали схожие конструктивные решения.

Стоит отметить, что само по себе заимствование удачных решений не может гарантировать успешность конструкции в целом. Калашникову и Зайцеву создать такую конструкцию удалось, причём в кратчайшие сроки, что не может быть достигнуто компиляцией готовых узлов и конструктивных решений. Более того, существует мнение, что копирование удачных и хорошо себя показавших технических решений является одним из условий создания любого успешного образца оружия, позволяя конструктору не «изобретать велосипед».

Согласно некоторым источникам, в разработке автомата принимал активное участие начальник научно-исследовательского полигона стрелкового и минометного вооружения ГАУ, на котором был «забракован» АК-46, В. Ф. Лютый, впоследствии ставший руководителем полигонных испытаний 1947 года.

Так или иначе, зимой 1946—1947 годов на очередной тур конкурса наряду с улучшенными, но не претерпевшими радикальных изменений, автоматами Дементьева (КБП-520) и Булкина (ТКБ-415) Калашников представил фактически новый автомат (КБП-580), мало общего имевший с предыдущим вариантом.

В результате испытаний было установлено, что ни один образец не удовлетворяет тактико-техническим требованиям в полном объёме: автомат Калашникова оказался самым надёжным, но при этом обладал неудовлетворительной кучностью стрельбы, а ТКБ-415 наоборот удовлетворял требованиям по кучности, но имел проблемы с надёжностью. В итоге выбор комиссии был сделан в пользу образца Калашникова, а доведение его кучности до требуемых значений было решено отложить. Такое решение позволяло армии в реальные сроки перевооружиться современным и надёжным, хотя и не самым точным оружием.

В конце 1947 года Михаил Тимофеевич был откомандирован в Ижевск, где было решено начать производство автомата.

В середине 1949 года по результатам войсковых испытаний первых партий автоматов, выпущенных в середине 1948 года, два варианта автомата Калашникова приняты на вооружение под обозначениями «7,62-мм автомат Калашникова» (АК) и «7,62-мм автомат Калашникова со складным прикладом» (АКС). В 1949 г. за создание автомата М. Т. Калашников получил Сталинскую премию I степени.

Первые выпуски имели ствольную коробку из листовых штамповок и фрезерованных из поковки деталей. Одной из главных проблем стала технология штамповки, по которой изготавливалась ствольная коробка.

Высокий процент брака вынудил перейти в 1953 году к технологии фрезерования. При этом целый ряд мер позволил снизить её массу относительно образцов со штампованной ствольной коробкой. Новый образец был обозначен как «Облегченный 7,62-мм автомат Калашникова» (АК).

Облегченный автомат отличался наличием рёбер жёсткости на более лёгких магазинах (ранние магазины имели гладкие стенки), возможностью примыкания штыка (ранний вариант оружия был принят на вооружение без штыка).

В последующие годы коллектив разработчиков стремился улучшать конструкцию, им были отмечены «невысокая надежность, отказы оружия при использовании в крайних климатических и экстремальных условиях, невысокая кучность стрельбы, недостаточно высокие эксплуатационные характеристики» серийных образцов ранних моделей.

Появление в начале 1950-х годов автомата ТКБ-517 конструкции Германа Коробова, обладавшего меньшей массой, лучшей кучностью, а также более дешёвого, повлекло за собой разработку тактико-технических требований на новый автомат и максимально унифицированный с ним ручной пулемёт. Соответствующие конкурсные испытания, на которые Михаил Тимофеевич представил модернизированный образец своего автомата и пулемёт на его основе, прошли в 1957—1958 годах. В результате комиссия отдала своё предпочтение образцам Калашникова, как обладавшим большей надёжностью, а также освоенным оружейной промышленностью и войсками. В 1959 году «7,62-мм автомат Калашникова модернизированный» (АКМ) был принят на вооружение.

В 1970-х годах, вслед за странами НАТО, СССР пошёл по пути перевода стрелкового оружия на малоимпульсные патроны с пулями уменьшенного калибра для облегчения носимого боекомплекта (для 8 магазинов патрон калибра 5,45 мм дает экономию массы в 1,4 кг) и снижения, как считалось, «избыточной» мощности 7,62-мм патрона. В 1974 году был принят на вооружение комплекс оружия под патрон 5,45×39 мм, состоящий из автомата АК74 (АКС74) и ручного пулемёта РПК74, а впоследствии (1979 год) дополненный малогабаритным автоматом АКС74У, созданным для использования в нише, которую в западных армиях занимали пистолеты-пулемёты, а в последние годы — так называемые PDW. Производство АКМ на территории СССР было свёрнуто, однако этот автомат и по сей день остаётся на вооружении.

Сравнение с конструкцией других образцов

Часто можно встретить мнение о том, что прототипом для полного или частичного копирования при разработке АК послужили ТКБ-415 конструктора Булкина, АВС-31 конструктора Симонова, StG-44 немецкого конструктора Шмайссера и некоторые другие образцы стрелкового оружия.

Рациональное зерно таких мнений заключается в том, что автомат Калашникова, действительно, вобрал в себя лучшие идеи от всех приведенных (и других) разработок; в частности, от StG-44 — использование промежуточного патрона, от ТКБ-415 — некоторые особенности конструктивного и технологического оформления многих узлов, за исключением устройства затвора.

Для примера, можно сравнить конструкции автомата Калашникова и StG-44. При использовании общей схемы работы автоматики — газового двигателя с длинным ходом поршня — они различаются по важнейшему для автоматического оружия признаку — способу запирания канала ствола: в АК ствол запирается поворотом затвора вокруг продольной оси, в StG-44 — перекосом затвора в вертикальной плоскости. Также различается компоновка, что видно на порядке разборки этих автоматов: в StG-44 для разборки необходимо отсоединить приклад, при этом отделяется и ударно-спусковой механизм; в АК ударно-спусковой механизм не отъёмный, а возвратный механизм полностью размещен в ствольной коробке. Для разборки АК отсоединять приклад не требуется.

Различна у этих образцов и конструкция ствольной коробки: у автомата Калашникова она состоит из собственно ствольной коробки с сечением в виде перевёрнутой буквы П с загибами в верхней части, по которым движется затворная группа, и её крепящейся сверху крышки, которую необходимо снять для разборки; у StG-44 же ствольная коробка трубчатая, имеет верхнюю часть с замкнутым сечением в виде цифры 8, внутри которой смонтирована затворная группа, и нижнюю, служащую коробкой УСМ, Последнюю для разборки оружия после отделения приклада необходимо откинуть вниз на штифте вместе с рукояткой управления огнём.

При использовании общего куркового принципа действия ударно-спускового механизма, конкретные его реализации совершенно различны; отличается крепление магазина: StG имеет достаточно длинную приёмную горловину, у АК магазин просто вставляется в окно ствольной коробки; переводчик огня и предохранительное устройство: StG имеет отдельные двусторонний переводчик видов огня кнопочного типа и расположенный слева предохранитель в виде флажка, АК — расположенный справа переводчик-предохранитель.

Конструкция и принцип действия

Автомат состоит из следующих основных частей и механизмов:

• ствол со ствольной коробкой, прицельными приспособлениями и прикладом;
• отъёмная крышка ствольной коробки;
• затворная рама с газовым поршнем;
• затвор;
• возвратный механизм;
• газовая трубка со ствольной накладкой;
• ударно-спусковой механизм;
• цевьё;
• магазин;
• штык.

Всего в АК примерно 95 деталей.

Отличить АК, выпущенный до 1959 года, можно по заниженной относительно линии стрельбы задней части приклада (по некоторой "горбатости" оружия), что было характерно только для самых ранних автоматических винтовок, поскольку такая компоновка снижает устойчивость оружия при стрельбе очередями.

Кроме того, магазин АК под патроны 7,62 мм выделяется чрезмерной кривизной из-за большой конусности гильз. Например, конусность гильзы патрона 7,62×39 мм в 1,5 раза превышает конусность гильзы немецкого патрона 7,92×33 мм. Это означает, что фланцы гильз АК при плотной укладке должны располагаться в магазине по дуге окружности, радиус которой в 1,5 раза меньше, чем радиус дуги магазина под немецкий патрон.

Ствол и ствольная коробка

Ствол автомата нарезной (4 нареза, вьющиеся слева-вверх-направо), из оружейной стали.

В верхней части стенки ствола, ближе к дульной части, находится газоотводное отверстие. Вблизи от дульного среза на стволе закреплено основание мушки, а со стороны казённого среза в нём имеется патронник с гладкими стенками, в который досылается патрон перед выстрелом. На дульной части ствола нанесена левая резьба для навинчивания втулки при стрельбе холостыми.

Ствол крепится к ствольной коробке неподвижно, без возможности быстрой смены в полевых условиях.

Ствольная коробка служит для соединения частей и механизмов автомата в единую конструкцию, размещения затворной группы и задания характера её движения, обеспечения запирания затвором канала ствола; также внутри неё размещается ударно-спусковой механизм.

Ствольная коробка состоит из двух частей: собственно ствольной коробки и расположенной сверху отъёмной крышки, предохраняющей механизм от повреждения и загрязнения.

Внутри ствольная коробка имеет четыре направляющие («рельсы»; rails), задающие движение затворной группы, — две верхние и две нижние. Левая нижняя направляющая имеет отражательный выступ.

В передней части ствольной коробки имеются вырезы, задние стенки которых являются боевыми упорами, при помощи которых затвор запирает канал ствола. Правый боевой упор также служит для направления движения патрона, подающегося с правого ряда магазина. Слева расположен выступ, который направляет патрон из левого ряда.

Первые партии АК имели штампованную ствольную коробку со стволом из поковки. Однако имевшаяся технология не позволяла тогда достичь требуемой жёсткости, процент брака был недопустимо высок. В результате в серийном производстве холодную штамповку заменили фрезерованием коробки из цельной поковки, что вызвало увеличение себестоимости производства оружия. Впоследствии, при производстве АКМ, технологические вопросы были решены, и ствольная коробка вновь приобрела смешанную конструкцию.

Массивная цельностальная ствольная коробка сообщает оружию высокую (особенно в раннем фрезерованном варианте) прочность и надёжность, особенно в сравнении с хрупкими легкосплавными ствольными коробками оружия типа американской винтовки M16, но одновременно утяжеляет оружие, а также затрудняет изменение конструкции.

Затворная группа

Состоит из затворной рамы с газовым поршнем, непосредственно затвора, выбрасывателя и ударника.

Затворная группа расположена в ствольной коробке «вывешенно», перемещаясь по имеющимся в её верхней части направляющим выступам как по рельсам. Такое «вывешенное» положение подвижных деталей в ствольной коробке со сравнительно большими зазорами обеспечивает надёжную работу системы даже при сильной загрязнённости.

Затворная рама служит для приведения в действие затвора и ударно-спускового механизма. Она жестко соединена со штоком газового поршня, на который непосредственно воздействует давление отводимых из ствола пороховых газов, обеспечивающее работу автоматики оружия. Рукоятка перезарядки оружия расположена справа и выполнена зацело с затворной рамой.

Затвор имеет близкую к цилиндрической форму и два массивных боевых выступа, которые при повороте затвора по часовой стрелке входят в специальные вырезы ствольной коробки, чем достигается запирание канала ствола перед выстрелом. Кроме того, затвор своим продольным движением осуществляет подачу очередного патрона из магазина перед выстрелом, для чего в его нижней части имеется выступ досылателя.

Также на затворе крепится механизм выбрасывателя, предназначенный для извлечения из патронника стреляной гильзы или патрона в случае осечки. Он состоит из выбрасывателя, его оси, пружины и шпильки-ограничителя.

Для возврата затворной группы в крайнее переднее положение служит возвратный механизм, состоящий из возвратной пружины (часто неверно именуемой «возвратно-боевой», видимо по аналогии с пистолетами-пулемётами, у которых таковая действительно имелась; на самом деле у АК имеется отдельная боевая пружина, приводящая в движение курок, и расположена она в УСМ оружия) и направляющей, которая состоит в свою очередь из направляющей трубки, входящего в неё направляющего стержня и муфты. Задний упор направляющего стержня возвратной пружины входит в паз ствольной коробки и служит защёлкой штампованной крышки ствольной коробки.

Масса подвижных частей АК — около 520 граммов. Благодаря мощному газовому двигателю, они приходят в крайне заднее положение с высокой скоростью порядка 3,5-4 м/с, что во многом и обеспечивает высокую безотказность работы оружия, но снижает кучность боя за счёт сильного сотрясения оружия и мощных ударов подвижных частей в крайних положениях.

Подвижные части АК74 легче — затворная рама с затвором в сборе весит 477 граммов, из них 405 г приходится на затворную раму и 72 г — на затвор.

Наиболее лёгкие подвижные части в семействе АК — у укороченного АКС74У: его затворная рама весит около 370 граммов (за счёт укорачивания штока газового поршня), а их совместная масса с затвором — около 440 граммов.

Ударно-спусковой механизм

Куркового типа, с вращающимся на оси курком и П-образной боевой пружиной, выполненной из тройной витой проволоки.

Спусковой механизм допускает ведение непрерывного и одиночного огня. Единая поворотная деталь выполняет функции переключателя режимов огня (переводчика) и флажкового предохранителя двойного действия: в положении предохранения он запирает спусковой крючок, шептало одиночного и непрерывного огня и препятствует движению назад затворной рамы, частично перекрывая продольный паз между ствольной коробкой и её крышкой. При этом подвижные части можно отвести назад для проверки патронника, но их хода недостаточно для досылания следующего патрона в патронник.

Все детали автоматики и ударно-спускового механизма компактно собраны внутри ствольной коробки, играющей, таким образом, роль и ствольной коробки, и корпуса ударно-спускового механизма.

«Классический» УСМ АК-образного оружия имеет три оси, — для автоспуска, для курка и для спускового крючка. Гражданские варианты, не ведущие огонь очередями, обычно не имеют оси для автоспуска.

Магазин

Магазин — коробчатый, секторного типа, двухрядный, на 30 патронов. Состоит из корпуса, стопорной планки, крышки, пружины и подавателя.

АК и АКМ имели магазины со штампованными стальными корпусами. Имелись также и из пластической массы. Большая конусность гильзы 7,62-мм патрона обр. 1943 года обусловила их необычно большой изгиб, ставший характерной чертой облика оружия. Для семейства АК74 был введён магазин из пластической массы (изначально поликарбонат, затем стеклонаполненный полиамид), только загибы («губки») в его верхней части остались металлическими.

Магазины АК отличаются высокой надёжностью подачи патронов, даже при их заполнении до максимума. Толстые металлические «губки» в верхней части даже пластиковых магазинов обеспечивают надёжную подачу и весьма живучи при грубом обращении, — эту конструкцию впоследствии скопировал ряд зарубежных фирм для своей продукции.

Следует отметить, что вышеприведённая характеристика относится только к случаю использования военных патронов с пулями, имеющими заострённую носовую часть и цельнометаллическую оболочку, на которые оружие было рассчитано изначально; при использовании в гражданских вариантах системы Калашникова мягких охотничьих полуоболочечных пуль с округлым носком порой происходят утыкания.

Помимо штатных для автомата 30-патронных магазинов, существуют также пулемётные, которые при необходимости могут быть использованы и для стрельбы из автомата: на 40 (секторный) или 75 (барабанного типа) патронов калибра 7,62 мм и на 45 патронов калибра 5,45 мм. Если же брать в расчёт также магазины иностранного производства, созданные для различных вариантов системы Калашникова (в том числе для рынка гражданского оружия), то количество различных вариантов составит как минимум несколько десятков, с ёмкостью от 10 до 100 патронов.

Узел крепления магазина характеризуется отсутствием развитой горловины — магазин просто вставляется в окно ствольной коробки, зацепляясь выступом за его передний край, и фиксируется защёлкой.

Прицельное приспособление

Прицельное приспособление АК состоит из прицела и мушки.

Прицел — секторного типа, с расположением прицельной колодки в средней части оружия. Прицел проградуирован до 800 м (начиная с АКМ — до 1000 м) с шагом 100 м, кроме того на нём имеется деление, обозначенное буквой «П», обозначающее прямой выстрел и соответствующее дальности 350 м. Целик расположен на гривке прицела и имеет прорезь прямоугольной формы.

Мушка расположена у дульной части ствола, на массивном треугольном основании, «крыльями» которого она укрыта с боков. Во время приведения автомата к нормальному бою мушку можно ввинчивать/вывинчивать для повышения/понижения средней точки попадания, а также передвигать влево/вправо для отклонения средней точки попадания по горизонтали.

На некоторые модификации АК при необходимости возможна установка оптического или ночного прицела на боковом кронштейне.

Штык-нож

Штык-нож предназначен для поражения противника в ближнем бою, для чего он может примыкаться к автомату, или использоваться в качестве ножа. Штык-нож надевается кольцом на муфту ствола, выступами крепится на газовой камо́ре, а защёлкой сцепляется с упором шомпола. Будучи отомкнутым от автомата, штык-нож носится в ножнах на поясном ремне.

• 01 ak47.jpg

  Клинковый штык-нож 6Х2 к АК и АКМ.

• AK-47 Bayonet 1.jpg

  Клинковый штык-нож 6Х3 к АКМ образца 1959 года

• 03 akm.jpg

  Клинковый штык-нож 6Х4 к АКМ и АК74

Изначально к АК был принят сравнительно длинный (клинок 200 мм) отъёмный штык-нож клинкового типа, с двумя лезвиями и долом.

При принятии на вооружение АКМ был введён короткий (клинок 150 мм) отъёмный штык-нож (тип 1), имевший расширенную функциональность с точки зрения хозяйственно-бытового применения. Вместо второго лезвия он получил пилку, а в сочетании с ножнами мог использоваться для перерезания заграждений из колючей проволоки, в том числе находящейся под напряжением. Также верхняя часть рукоятки выполнена из металла. Штык может вставляться кольцом для крепления в ножны и использоваться как молоток. Существуют два отличающиеся преимущественно прибором варианта этого штыка.

Поздний вариант того же штыка (тип 2) используется и на оружии семейства АК74. Качество металла используемого в штык-ноже несколько уступает зарубежным аналогам таких известных американских компаний как SOG, Cold Steel, Gerber.

Из иностранных вариантов, китайский клон АК — Тип 56 — примечателен использованием несъёмного откидного игольчатого штыка.

Принадлежность к автомату

Предназначена для разборки, сборки, чистки и смазки автомата.

Состоит из шомпола, протирки, ёршика, отвёртки с выколоткой, пенала для хранения и маслёнки. Корпус и крышка пенала используются в качестве вспомогательных инструментов при чистке и смазке оружия.

Хранится в специальной полости внутри приклада, за исключением моделей со складным рамочным плечевым упором, у которых она носится в сумке для магазинов.

Принцип действия

Принцип действия автоматики АК основан на использовании энергии пороховых газов, отводимых через верхнее отверстие в стенке ствола.

Перед выстрелом необходимо подать патрон в патронник ствола и привести механизм оружия в состояние готовности к выстрелу.

Это осуществляется стрелком вручную путём оттягивания затворной рамы назад за установленную на ней рукоятку перезарядки («передёргивание затвора»).

После того, как затворная рама отойдёт назад на длину свободного хода, имеющийся на ней фигурный паз начинает взаимодействовать с ведущим выступом затвора, проворачивая его против часовой стрелки, при этом его боевые выступы выходят из-за боевых упоров ствольной коробки, что обеспечивает отпирание канала ствола. После этого затворная рама и затвор начинают двигаться совместно.

При ходе назад под действием руки стрелка затворная рама воздействует на поворотный курок, ставя его на шептало автоспуска. Курок удерживается на нём до прихода затворной рамы в крайнее переднее положение, где рама, воздействуя на перо автоспуска, разобщает курок с автоспуском. Далее курок встает на переднее шептало (при ручном «передергивании затвора»).

Одновременно возвратная пружина сжимается, накапливая энергию, и когда стрелок отпускает рукоятку, толкает затворную группу вперёд. При движении затворной группы вперед под воздействием пружины выступ в нижней части затвора толкает верхний патрон в магазине за верхнюю часть донца гильзы, досылая его в патронник ствола.

Когда затвор приходит в крайнее переднее положение, он упирается в выступ вкладыша затвора и предварительно поворачивается на небольшой угол для того, чтоб выйти из взаимодействия со специальной площадкой фигурного паза. Затворная рама в это время всё ещё продолжает своё движение под действием пружины и силы инерции, при этом она действием фигурного паза на ведущий выступ затвора поворачивает затвор по часовой стрелке до угла в 37°, чем достигается запирание ствола затвором.

Во время своего оставшегося после запирания ствола свободного хода до крайнего переднего положения затворная рама отклоняет вперёд и вниз рычаг автоспуска, который выводит из зацепления с курком шептало автоспуска, после чего его удерживает во взведённом состоянии лишь основное шептало, выполненное как единое целое со спусковым крючком.

Теперь оружие готово к производству выстрела.

При нажатии на спусковой крючок его шептало, удерживающее курок, освобождает его. Курок под действием боевой пружины проворачивается вокруг поперечной оси, с силой ударяя по ударнику, который передаёт удар на капсюль патрона, разбивая его и инициируя этим горение порохового состава в гильзе.

В момент выстрела в канале ствола быстро создаётся высокое давление пороховых газов. Они давят одновременно на пулю и на донце гильзы, а через него — на затвор. Но затвор заперт, то есть неподвижно соединён со ствольной коробкой, поэтому он остаётся неподвижным, а в движение приходят: пуля — с одной стороны, оружие в целом — с другой. Так как масса оружия в целом и пули различается во много раз, пуля движется при этом гораздо быстрее, перемещаясь в направлении дульного среза ствола и благодаря наличию в его канале нарезов приобретая правое вращательное движение для стабилизации в полёте. Движение же оружия воспринимается стрелком как его отдача (одна из её составляющих).

Когда пуля минует газоотводное отверстие, через него в газовую камо́ру устремляются пороховые газы под большим давлением. Они давят на поршень на штоке, жёстко связанном с затворной рамой, толкая его назад. После того, как поршень проходит определённое расстояние (порядка 25мм), он минует специальные отверстия в газоотводной трубке, через которые пороховые газы стравливаются в атмосферу (стравливается часть газов, остальные попадают в ствольную коробку или утекают через ствол).

Затворная рама, как и при ручной перезарядке, вместе с поршнем отходит назад на величину свободного хода, после чего поворачивает затвор, который отпирает ствол. К тому моменту, когда ствол отпирается, пуля уже покинет ствол, и давление в его канале становится достаточно низким, чтобы отпирание канала ствола было безопасным для оружия и стрелка.

При отпирании ствола движущейся назад затворной рамой происходит предварительное смещение («страгивание») находящейся в патроннике гильзы, вносящее вклад в обеспечении безотказности работы автоматики оружия.

После отпирания ствола затвор вместе с затворной рамой энергично начинают отходить назад под воздействием двух сил: остаточного давления в канале ствола (близкого к атмосферному), воздействующего на донце гильзы до её выхода из патронника, и через неё — на затвор, и инерции затворной рамы и соединённого с ней газоотводного поршня.

При этом стреляная гильза удаляется из оружия за счёт энергичного удара её донца о выступ отражателя, жёстко закреплённого на ствольной коробке, который сообщает ей быстрое движение вправо-вверх-вперед.

После этого затворная рама с затвором продолжают отходить назад до крайнего заднего положения, после чего под действием возвратной пружины возвращаются в крайнее переднее положение. При этом, точно так же, как при ручной перезарядке (в зависимости от того ведется одиночная стрельба или стрельба очередью имеются особенности в работе шептал), происходит взведение курка и досылание очередного патрона из магазина в патронник, а после этого — запирание канала ствола.

Последующие события зависят от того, в каком положении находится переводчик огня и нажат ли стрелком спусковой крючок.

Если спусковой крючок отпущен, подвижные части оружия останавливаются в крайнее переднем положении; оружие перезаряжено, находится на боевом взводе и готово к новому выстрелу.

Если спусковой крючок нажат, а переводчик находится в положении АВ (автоматическая стрельба), в момент прихода подвижных частей оружия в крайне переднее положение автоспуск освободит курок, и далее всё происходит точно так же, как описано выше для одного выстрела, до тех пор, пока стрелок не снимет палец со спускового крючка, или в магазине на закончатся патроны.

Если спусковой крючок нажат, а переводчик находится в положении ОД (стрельба одиночными), то после прихода подвижных частей оружия в крайне переднее положение и срабатывание автоспуска курок останется на боевом взводе, удерживаемый шепталом одиночного огня, и будет оставаться на нём пока стрелок не отпустит и вновь не нажмёт на спусковой крючок.

При стрельбе из автомата, особенно при применении некачественных патронов и большом загрязнении оружия, возможны задержки, вызванные осечками (недостаток энергии для накола капсюля — «ненакол капсюля») или нарушением подачи патронов (утыкания и перекосы — чаще всего неисправности закраин магазина). Устраняются они стрелком при помощи перезарядки оружия вручную за рукоятку, что позволяет в большинстве случаев удалить из оружия осечный или перекошенный при подаче патрон. Более серьёзные причины задержки при стрельбе, вроде неизвлечения гильзы или её разрыва, устраняются сложнее, но встречаются крайне редко и лишь при использовании низкокачественных, бракованных или повреждённых при хранении патронов.

Кучность боя и эффективность огня

Кучность боя изначально не была сильной стороной АК. Уже во время войсковых испытаний его опытных экземпляров было отмечено, что при наибольшей из представленных на конкурс систем надёжности, требуемой условиями кучности конструкция Калашникова не обеспечивала (как и все представленные конструкции в той или иной мере). Таким образом, по этому параметру даже по меркам середины 1940-х годов АК явно не был выдающимся образцом. Тем не менее, надёжность (вообще здесь надежность — комплекс эксплуатационных характеристик: безотказность, настрел до получения отказов, гарантированный ресурс, действительный ресурс, ресурс отдельных деталей и узлов, сохраняемость, механическая прочность и т.п, по коим автомат, к слову, лучший и сейчас) была признана в то время первостепенной, а доводку кучности до требуемых параметров было решено отложить на будущее.

Срединные отклонения при стрельбе короткими очередями из приведённого к нормальному бою АК пулями со стальным сердечником:
Дальность стрельбы, м	Для первых пуль, см		Для последующих пуль, см						Энергия пули, Дж
			пуль		средних точек попадания		суммарного рассеивания
	по высоте	боковое	по высоте	боковое	по высоте	боковое	по высоте	боковое
100	8	4	9	11	7	5	11	12	1540
200	11	8	18	22	14	10	23	34	1147
300	17	12	27	33	21	15	34	36	843
400	23	16	37	44	28	20	46	48	618
500	29	20	46	56	35	25	58	61	461
600	35	24	56	67	42	30	70	73	363
700	42	29	66	78	49	35	82	86	314
800	49	34	76	89	56	40	94	98	284

Срединное отклонение — половина ширины центральной полосы рассеивания, вмещающей 50 % всех попаданий.

Дальнейшие модернизации оружия, такие как введение различных дульных компенсаторов и переход на малоимпульсный патрон, действительно положительно повлияли на точность (и кучность) стрельбы из автомата. Так, у АКМ суммарное срединное отклонение на дальности 800 м составляет уже 64 см (вертикальное) и 90 см (по ширине), а у АК74 — 48 см (вертикальное) и 64 см (по ширине).

Следующим этапом в улучшении этого показателя стала разработка моделей АК-107/АК-108 со сбалансированной автоматикой (см. ниже), тем не менее судьба этого варианта АК до сих пор не ясна.

Дальность прямого выстрела по грудной фигуре — 350 м.

АК позволяет поражать одной пулей следующие цели (для лучших стрелков, лёжа с упора, одиночным огнём):

• головная фигура — 100 м;
• поясная фигура и бегущая фигура — 300 м;

Для поражения цели типа «бегущая фигура» на расстоянии 800 м в тех же условиях требуется при стрельбе одиночным огнём — 4 патрона, при стрельбе короткими очередями — 9 патронов.

Естественно, данные результаты были получены при стрельбах на полигоне, в условиях, весьма отличных от реальных боевых (однако методику испытаний создавали люди профессионально-военные, что предполагает доверие к их выводам).

Сборка и разборка

Неполная разборка автомата производится для чистки, смазки и осмотра в следующем порядке:

• отделение магазина и проверка отсутствия патрона в патроннике;
• извлечение пенала с принадлежностью (у АК — из приклада, у АКС — из кармана сумки для магазинов);
• отделение шомпола;
• отделение крышки ствольной коробки;
• извлечение возвратного механизма;
• отделение затворной рамы с затвором;
• отделение затвора от затворной рамы;
• отделение газовой трубки со ствольной накладкой.

Сборка после неполной разборки производится в обратном порядке.

Сборка/разборка массо-габаритного макета АК входит в школьный курс НВП (начальной военной подготовки), а позднее ОБЖ, при этом на разборку и сборку отводится соответственно:

• оценка «отлично» — 18 с и 30 с,
• «хорошо» — 30 с и 35 с,
• «удовлетворительно» — 35 с и 40 с.

Армейский норматив составляет — 15 с и 25 с соответственно.

Семейство АК

Сравнительные характеристики автоматов Калашникова и их отечественных конкурентов

Название	Страна	Патрон	Длина, мм с прикладом/без приклада	Длина ствола, мм	Масса, кг (без патронов)	Темп стрельбы, выстрелов в минуту	Прицельная дальность, м	Начальная скорость пули, м/с
АК	СССР	7,62×39	870	415	4,3	600	800	710
АКМ	СССР	7,62×39	880	415	3,1	600	1000	715
АК74	СССР	5,45×39	940	415	3,3	600	1000	900
АК74М	Россия	5,45×39	943/705	415	3,6	650	1000	900
АКС74У	СССР	5,45×39	730/490	206,5	2,7	700	500	735
АК-101	Россия	5,56×45	943/700	415	3,6	600	1000	910
АК-102	Россия	5,56×45	824/586	314	3,2	600	500	850
АК-103	Россия	7,62×39	943/705	415	3,6	600	1000	715
АК-104	Россия	7,62×39	824/586	314	3,1	600	500	670
АК-105	Россия	5,45×39	824/586	314	3,2	600	500	840
АК-107	Россия	5,45×39	943/700	415	3,8	850	1000	900
АК-108	Россия	5,56×45	943/700	415	3,8	900	1000	910
АК-109	Россия	7,62×39	943/700	415	3,8	900	1000	750
АК-9	Россия	9×39	705/465	200	3,1	600	400	290 (СП-5) 305 (СП-6)
АК-12	Россия	5,45×39	940/730	415	3,2	650 / 1000	1100	900

АКС

АКС (Индекс ГРАУ — 56-А-212М) — вариант АК со складывающимся вниз под цевьё металлическим прикладом, предназначавшийся для воздушно-десантных войск. Принят на вооружение одновременно с АК в 1949 году. Первоначально выпускался со штампованной ствольной коробкой, а с 1951 года — фрезерованной из-за высокого процента брака при штамповке.

АКМ

АКМ (Автомат Калашникова Модернизированный, Индекс ГРАУ — 6П1). Принят на вооружение в 1959 году.

Начиная с этой модели, у всех автоматов семейства АК приподнят приклад для приближения точки упора к линии стрельбы.

Прицельная дальность АКМ увеличена до 1000 м, уменьшена масса оружия, внесены изменения, направленные на повышение надёжности и удобства эксплуатации.

Ствольная коробка АКМ штампованная. Внесены изменения в ударно-спусковой механизм — добавлен замедлитель срабатывания курка, благодаря которому спуск курка при автоматической стрельбе происходит на несколько миллисекунд позже. Эта задержка практически не влияет на темп стрельбы, она лишь позволяет затворной раме стабилизироваться в крайнем переднем положении перед очередным выстрелом. Улучшения положительно сказались на кучности, особенно сильно (практически на треть) уменьшилось рассеивание по вертикали.

Дульная часть ствола оружия имеет резьбу, на которую устанавливается съёмный дульный компенсатор в виде лепестка (так называемый «лотковый компенсатор»), предназначенный для компенсации «увода» точки прицеливания вверх-вправо при стрельбе очередями за счёт использования давления вырывающихся из ствола пороховых газов на нижний выступ компенсатора. На эту же резьбу вместо компенсатора могут устанавливаться глушители ПБС или ПБС-1, для использования которых необходимо применять патроны 7,62УС с дозвуковой начальной скоростью пули. Также на АКМ появилась возможность установки подствольного гранатомёта ГП-25 «Костёр».

• АКМС (Индекс ГРАУ — 6П4) — вариант АКМ со складным вниз металлическим прикладом. Предназначен для десантников.
• АКМСУ — укороченный вариант АКМ со складным вниз прикладом, предназначен для спецподразделений и воздушно-десантных войск. Был выпущен в очень малом количестве и широкого распространения в войсках не получил. На вооружение официально не поступал.
• АКМН (6П1Н) — вариант с ночным прицелом.

• АКМСН (6П4Н) — модификация АКМН со складным вниз металлическим прикладом.

АК74

АК74 (Индекс ГРАУ — 6П20) — дальнейшая модернизация автомата. Использует патроны калибра 5,45 мм, был принят на вооружение в 1974 году вместе с комплексом оружия на его базе. Изменилась технология производства автоматов: большее число деталей стало выполняться из литых заготовок по выплавляемым моделям, однако сохранилась значительная унификация с АКМ. Также был установлен новый дульный тормоз-компенсатор, что вместе со снизившимся импульсом отдачи позитивно сказалось на кучности стрельбы. Со временем вносились изменения в автомат: так поздние образцы имели пластмассовую фурнитуру вместо деревянной у ранних.

Однако, несмотря на повышение некоторых характеристик оружия, многие профессиональные военные продолжают считать, что АКМ по сумме боевых качеств является лучшим представителем линейки автоматов Калашникова.

Из недостатков 5,45 мм модификаций называется склонность пуль этого калибра (свойственная и ранним образцам НАТОвского 5,56 мм) к рикошету при встрече даже с лёгкими и непрочными препятствиями (например, трава, ветки), а также — более низкая пробивная способность (хотя считается, что такие пули наносят более тяжёлые ранения). Кроме того, является спорным вопрос об останавливающем действии пуль калибра 5,45. Сторонники малокалиберного патрона, однако, утверждают, что достаточно сильное останавливающее действие достигается за счет более высокой скорости пули, чем у патрона 7,62, и неустойчивости малокалиберной пули в раневом канале. В целом считалось, что переход на пули калибра 5,45 был вызван осмыслением опыта войны во Вьетнаме. В частности тем что пули 5,45 меньше убивают, но больше ранят противников, а раненый выводит из боя не только себя, но сразу несколько противников, вынужденных заниматься его спасением и транспортировкой. В целом, вопрос о превосходстве 7,62 или 5,45-мм автомата Калашникова все ещё остается открытым и вызывает многочисленные дискуссии среди любителей и профессионалов.

• АКС74 — вариант для ВДВ и Морской Пехоты со складным влево рамочным металлическим прикладом;
• АК74Н и АКС74Н — «ночные» варианты АК74 и АКС74, соответственно (имели планку для установки ночного инфракрасного прицела);
• АК74М — модернизация АК74, заменил собой АК74, АКС74 и ночные варианты. Складывающийся влево полимерный приклад.
• АКС74У— укороченный вариант со складным влево рамочным прикладом.

«Сотая серия»

В середине 90-х появилась новая серия автомата, получившая название «Серия 100». Модели этой серии продаются на экспорт, а также находятся на вооружении МВД. За основу серии был взят АК-74М, конкретные модели различаются калибрами (5,45×39 мм для АК-105 и АК-107; 5,56×45 мм НАТО для АК-101, АК-102, АК-108; 7,62×39 мм для АК-103, АК-104, АК-109), укороченным стволом (AK-102, AK-104, АК-105), сбалансированной системой автоматики (АК-107 АК-108 и АК-109) . Характерной чертой всех автоматов 100-й серии являются пластиковые цевьё и приклад чёрного цвета.

Модели со сбалансированной автоматикой

В автоматах АК-107, АК-108 и АК-109 применена модифицированная схема автоматики — безударная с разделёнными массами. Несмотря на большое внешнее сходство и широкую унификацию с АК74, на самом деле это весьма отличное от него по устройству и принципу действия оружие, базирующееся на более ранних (созданных в 1960-х — 70-х годах) разработках ижевского конструктора Юрия Александрова (АЛ-4 и АЛ-7).

В этой схеме автомат имеет два газовых поршня со штоками, движущимися навстречу друг другу. Основной поршень соединён, как и в обычном АК, с затворной рамой, и приводит в действие автоматику перезарядки; дополнительный — перемещает расположенный над затворной группой массивный компенсатор, движение и удар которого о расположенную в районе основания мушки площадку компенсируют импульс затворной группы. Движение поршней синхронизировано при помощи реечно-шестерёнчатого механизма, чтобы удары происходили строго в один момент времени.

Это, в сочетании с уменьшенным выбегом затворной группы, позволяет в значительной степени устранить тряску автомата от перемещения его подвижных частей, что повышает кучность автоматической стрельбы, в особенности — из неустойчивых положений, в 1,5-2 раза.

Кроме того, АК-107, АК-108 и АК-109 отличаются от базовой модели более высоким темпом стрельбы (до 850—900 выстрелов в минуту) и наличием в УСМ режима стрельбы фиксированными очередями по 3 патрона, причём не вместо, а в дополнение к также имеющемуся «классическому» режиму автоматического огня.

Построенные по такой схеме автоматы могут успешно конкурировать по меткости автоматического огня с конструктивно намного более сложным АН-94 лафетной схемы (уступая, однако, ему по кучности стрельбы фиксированными очередями из 2 выстрелов) и очень близким к АК по конструкции АЕК-971, также использующим сбалансированную автоматику.

В настоящее время судьба этого семейства не вполне ясна. Информации о принятии его на вооружение или закупках какими либо силовыми структурами нет. По имеющейся информации, перспективный АК «серии 200» сбалансированной автоматики не имеет. Некоторые источники отмечали обнаружившиеся проблемы с выкрашиванием деталей реечного механизма синхронизатора при большом настреле.

«Двухсотая серия»

В 2009 году генеральный директор компании «Рособоронэкспорт» Анатолий Исайкин объявил о разработке новой модели «Калашниковых», которая должна будет заменить «сотую серию». При этом, по словам Владимира Гродецкого, оружие 200-й серии будет отличаться от предыдущего поколения автоматов на 40—50 % по эффективности применения.

25 ноября 2009 года на встрече с представителями республиканских и российских СМИ генеральный директор ОАО «Ижевский машиностроительный завод» Гродецкий Владимир Павлович заявил:

Сейчас мы работаем над дальнейшим развитием АК — это будет уже «двухсотая» серия. Она будет отличаться в частности, другим стволом, и используемым патроном. Сейчас стоит задача превысить все характеристики, которые имеет натовский патрон 5,56×45. По классификации НАТО, автомат приравнивается к карабинам, но, несмотря на это, наш автомат не уступает штурмовой винтовке НАТО. Сейчас стоит задача её превзойти. В «двухсотой» серии мы эту задачу постараемся реализовать.

25 мая 2010 года Гродецкий заявил Интерфаксу о том, что государственные испытания нового автомата Калашникова 200-й серии начнутся в 2011 году. По их итогам может быть принято решение о поставке автомата в войска. Также он сообщил, что новая модель будет основываться на базе АК-74М, причем на новом автомате появилась планка для крепления дополнительного оборудования — прицелов, лазерных целеуказателей и фонарика, что ощутимо увеличило вес нового автомата: 3,8 кг против 3,3 кг у предшественника. Кроме того, магазин АК 200-й серии будет более вместительным — на 30, 50 или 60 патронов против 30 у АК-74М. Немного позднее в этот же день (25 мая 2010 года) вице-премьер России Сергей Иванов заявил о том, что Министерство внутренних дел и Федеральная служба безопасности России начали покупать новый автомат Калашникова 200-й серии, при этом добавил, что Министерство обороны решение о покупке нового стрелкового оружия пока не приняло.

27 апреля 2012 год «Ижмаш» опроверг существование автомата Калашникова «двухсотой серии».

Автоматов Калашникова «двухсотой серии» не существует. Об этом в интервью «Ленте.ру» рассказал Максим Кузюк, генеральный директор «Ижмаша», «дочки» госкорпорации «Ростехнологии». «Её никогда не существовало, она была создана именно как проект. Был сделан даже не стреляющий образец, а просто некий облик. К сожалению, в реальности даже стреляющего образца самого автомата „двухсотой серии“ не было», — рассказал он.

"Когда мы с Владимиром Злобиным (главный конструктор «Ижмаша» — примечание «Ленты.ру») начали разбираться, какие наработки есть у «Ижмаша», и что же такое «двухсотая серия», я попросил мне её показать: «Давайте мы посмотрим, что из себя представляет „двухсотая серия“. Начали разбираться — оказалось, что кроме одного муляжа ничего не было сделано. Идеи, конечно, были, но как таковой „двухсотой серии“ не было», — пояснил Кузюк.

В мае 2010 года вице-премьер России Сергей Иванов, курировавший оборонно-промышленный комплекс, заявил, что МВД и ФСБ уже приступили к закупкам автомата Калашникова «двухсотой серии». Тогда же сообщалось, что новый автомат сделан на базе АК-74М и отличается от него увеличенной массой, большей вместимостью магазина и наличием планок для установки прицелов, фонарика и лазерного целеуказателя.

Бывший директор «Ижевского машиностроительного завода» Владимир Гродецкий, в свою очередь, заявлял, что «двухсотую серию» автомата Калашникова планировалось отправить на госиспытания в 2011 году для дальнейшей передачи в войска. Как рассказал в интервью «Ленте.ру» Максим Кузюк, в настоящее время силовые ведомства заказывают у «Ижмаша» АК «сотой серии». Конкретные модели глава предприятия называть не стал.

По словам Кузюка, «Ижмаш» делает упор на разработку нового автомата, получившего обозначение АК-12. «Это уже реальный образец, из которого мы стреляем, в том числе стреляют представители силовых ведомств. Они к нам на завод приезжают, и на нашей испытательной станции уже произошли отстрелы с участием как раз представителей различных спецподразделений. Мы получили и конструктивную обратную связь, что можно улучшить, и очень положительные отзывы», — пояснил Кузюк.

Сборку первого прототипа АК-12 «Ижмаш» завершил в январе 2012 года. Как сообщалось, на базе новой платформы планируется создать широкий спектр стрелкового оружия, включая снайперскую винтовку для замены СВД.

АК-9

АК-9 — бесшумный вариант, созданный на базе «сотой серии». Аналогично АС «Вал» использует патроны 9×39 мм. А также оснащен креплениями для целеуказателей для всех видов прицелов.

АК-12

Новый автомат АК-12 (Автомат Калашникова образца 2012 года), главным конструктором которого является Владимир Злобин, представляет собой перспективную разработку концерна ИЖМАШ. Главной особенностью нового автомата АК-12 является повышенная эргономичность оружия в сравнении с его предшественниками — АК-74, АК-74М, АКМ. Кроме эргономики, проведённые работы повысили кучность стрельбы, надёжность работы и служебный ресурс автомата. Основным калибром нового автомата АК-12 останется 5,45×39 мм. Однако по планам производителя, АК-12 может выпускаться как под отечественные и иностранные патроны промежуточного калибра 5,45×39 мм, 5,56×45 мм и 6,5×39 мм Grendel, 7,62×39 мм, так и под винтовочный 7,62×51 мм. Главным конструктивным изменением является смещение массы затворной группы.

Гражданские варианты

Помимо боевого оружия, НПО «Ижмаш» производит на базе АК семейство охотничьего гладкоствольного (12-го, 20-го и .410-го калибров), и нарезного оружия под патроны 7,62×39 мм, 7,62×51 мм, 5,45×39 мм, а также (для продажи на экспорт) под НАТОвский патрон 5,56×45 мм: носящих общее наименование «Сайга».

• Первые Охотничьи карабины Сайга — были разработаны в 1970-е годы (по распоряжению тогдашнего генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева как промысловые карабины для отстрела сайгаков в степях Казахстана с целью защиты культурных посевов), и изготавливались под отечественный охотничий патрон 5,6×39. Именно этот образец лег в основу всего семейства.

В начале 90-х на основе конструкции автомата АКМ был выпущен охотничий самозарядный карабин «Сайга» под патрон 7,62×39 мм, а затем началась разработка и производство гладкоствольных ружей «Сайга». От боевого оружия карабин «Сайга» под патрон 7,62×39 мм отличается в первую очередь тем, что из него невозможно вести автоматический огонь, для чего изменены некоторые детали. Кроме того, изменён узел крепления магазина к оружию, для того чтобы невозможно было вставлять в карабин магазин от боевого автомата. Приклад и цевьё карабина могут быть выполнены по типу классических охотничьих ружей или быть взаимозаменяемыми с автоматными, детали изготовляются как из пластмассы, так и из дерева. Поскольку в карабине, выполненном по классической схеме, отсутствует пистолетная рукоятка управления огнём, а спусковой крючок и его предохранительная скоба смещены ближе к шейке приклада охотничьего типа, пришлось в спусковом механизме ввести специальную тягу спуска. Магазины предусмотрены двух типов — ёмкостью пять и десять патронов.

В настоящее время НПО «Ижмаш» производит целую гамму самозарядных ружей и карабинов «Сайга» различного назначения, под широкий спектр отечественных и импортных боеприпасов. От чисто охотничьих вариантов до «тактических» дробовиков вполне пригодных для использования подразделениями МВД и частными охранными предприятиями.

• Карабины «Вепрь» — продукция завода «Молот», ОАО «Вятско-Полянский машиностроительный завод» (в том числе: Вепрь-К (ВПО-133) и Вепрь-КМ (ВПО-136) — АКМ без возможности вести автоматический огонь);
• АКМС-МФ и АКМ-МФА — изделия Винницкого оружейного завода «ФОРТ»;
• Вулкан — охотничьи карабины Харьковского ООО «СОБР».

Опытные образцы

АК-46

АК-46 — в определённой степени условное (достоверно неизвестно, носил ли он его когда-либо) обозначение автомата, разработанного Калашниковым на базе созданного им ранее в 1944 году самозарядного карабина, и представленного в 1946 году для участия в конкурсе. Конструкция имела определённое сходство с устройством американской винтовки M1 Garand (автоматика с коротким ходом расположенного над стволом газового поршня и поворотным затвором, схожим с таковым у системы Гаранда).

Признан комиссией непригодным для дальнейшей отработки после второго тура испытаний. После радикальной переработки для участия в следующем туре испытаний новый автомат (прототип АК) получил минимальное конструктивное сходство с предшественником.

СВК

В 1959 году Михаилом Калашниковым была создана «7,62-мм самозарядная снайперская винтовка системы М. Т. Калашникова (СВК)», имеющая сходство с АК. Автоматика работала на принципе отвода пороховых газов из канала ствола с коротким ходом поршня. Предохранитель флажкового типа находился на ствольной коробке справа. На ствольной коробке слева имеется кронштейн для крепления оптического прицела. Питание осуществлялось из коробчатых магазинов на 10 патронов 7,62×54 мм R. Схема запирания такая же, как в АК. Масса без патронов составляла 4,23 кг. На вооружение принята не была, уступив винтовке Драгунова.

Патентный статус

«Ижмаш» называет все АК-подобные модели, производимые вне России, контрафактными, однако, не имеется данных о регистрации Калашниковым авторских свидетельств на свой автомат: в экспозиции Музейно-выставочного комплекса стрелкового оружия имени М. Т. Калашникова (Ижевск) выставлены некоторые свидетельства, выданные ему в разные годы с формулировкой «за изобретение в области военной техники» без каких-либо сопроводительных документов, позволяющих установить наличие или отсутствие их связи с АК. Даже если авторское свидетельство на АК существует и было выдано Калашникову, то стоит отметить, что сроки патентной защиты на разработанную в сороковых годах изначальную конструкцию уже давно истекли.

Некоторые усовершенствования, введённые в АК74 и Автоматах Калашникова «сотой серии» защищены евразийским патентом от 1997 года, принадлежащим компании «Ижмаш».

Отличия от базового АК, описанные в патенте, включают:

• складывающийся приклад с фиксаторами боевого и походного положения;
• шток газового поршня, установленный в отверстии затворной рамы с помощью резьбы с зазором;
• гнездо под пенал с принадлежностью, образованное ребрами жесткости внутри приклада и закрывающееся подпружиненной поворотной крышкой;
• газовая трубка, подпружиненная относительно колодки прицела в направлении к дульному срезу;
• изменённая геометрия перехода от поля к дну нарезов в нарезной части ствола.

Производство и использование АК вне России

В 1950-х годах лицензии на производство АК были переданы СССР 18 странам (главным образом, союзникам по Варшавскому договору). Тогда же ещё двенадцать государств развернули производство АК без лицензии. Количество стран, в которых АК производился без лицензии малыми сериями, а тем более кустарно, не поддаётся учёту. К настоящему времени, по сведениям «Рособоронэкспорта», срок действия лицензий у всех ранее получивших их государств уже истёк, тем не менее, производство продолжается. Особенно активно выпускают клоны автомата Калашникова польское предприятие «Бумар» и болгарская фирма «Арсенал», которая в настоящее время открыла филиал в США и наладила там выпуск автоматов. Производство клонов АК развёрнуто в Азии, Африке, на Ближнем Востоке и в Европе. По весьма приблизительным подсчётам, всего в мире существует от 70 до 105 млн экземпляров различных модификаций автоматов Калашникова. Они приняты на вооружение в армиях 55 стран мира.

В 2004 году «Рособоронэкспорт» и лично Михаил Калашников обвинили США в поддержке распространения контрафактных копий АК. Таким образом прокомментирован тот факт, что США снабжает приведённые к власти правящие режимы Афганистана и Ирака автоматами Калашникова, произведёнными в Китае и странах Восточной Европы. По поводу этого заявления эксперт по вопросам распространения оружия профессор Аарон Карп заметил: «Это как если бы китайцы потребовали выплат за каждое произведённое огнестрельное оружие на том основании, что именно они изобрели порох 700 лет назад». Несмотря на данные обвинения, нет никакой информации о судебных исках или иных официальных шагах, направленных на прекращение выпуска АК-подобного оружия.

В некоторых из государств, получивших ранее лицензии на производство АК, он изготавливался в несколько изменённом виде. Так, в модификации АК, выпускавшейся в Югославии, Румынии и некоторых других странах, имелась дополнительная рукоятка пистолетного типа под цевьём для удержания оружия. Вносились также другие мелкие изменения — менялись крепления под штык, материалы цевья и приклада, отделка. Известны случаи, когда два автомата соединяли на особом самодельном креплении, и получалась установка, похожая на двуствольные пулеметы ПВО. В ГДР выпускалась учебная модификация АК под патрон .22LR. Кроме того, на базе АК создано множество образцов боевого оружия — от карабинов до снайперских винтовок. Некоторые из этих конструкций являются заводскими переделками оригинальных АК.

Многие из копий АК в свою очередь также копируются (с покупкой лицензии или нет) с некоторыми модификациями другими производителями, благодаря чему появляются довольно отличные от первоначального образца автоматы, например, Vektor CR-21 — южноафриканский автомат с компоновкой буллпап, созданный на основе Vektor R4, который является копией израильского автомата Galil — лицензионной копии финского автомата Valmet Rk 62, в свою очередь являющегося лицензионным вариантом АК.

Применение в мире

Правительство СССР охотно поставляло автоматы всем, кто хотя бы на словах заявлял о своей приверженности «делу социализма». В результате в некоторых странах третьего мира АК стоит дешевле живой курицы. Его можно увидеть в сводках из практически любой горячей точки мира. АК состоит на вооружении регулярных армий более пятидесяти стран мира, а также многих неформальных группировок, включая террористические. Кроме того, лицензии на производство АК бесплатно получали «братские страны», например, Болгария, Венгрия, ГДР, Китай, Польша, Северная Корея и Югославия. С АК не надо долго учиться обращаться (полный армейский курс обучения владению автоматом составляет всего 10 часов).

Первое боевое применение

Первый случай массового боевого применения АК на мировой арене произошёл 1 ноября 1956 года, в ходе подавления восстания в Венгрии

Война во Вьетнаме

АК также стал одним из символов Вьетнамской войны, во время которой широко применялся солдатами северовьетнамской армии и партизанами НФОЮВ. В неблагоприятных условиях джунглей «чёрные винтовки» M16 быстро выходили из строя, а их ремонт был сложен, в результате чего американские солдаты часто заменяли их трофейными АК.

Афганистан

Война в Афганистане ускорила распространение АК по всему миру. Теперь им были вооружены повстанцы и террористы. ЦРУ щедро обеспечивало моджахедов автоматами Калашникова, в основном китайского производства (в КНР АК под обозначением Type 56 в огромных количествах производился по лицензии), через Пакистан. АК был дешёвым и надёжным оружием, поэтому США предпочли его.

Ещё до вывода советских войск западные СМИ обращали внимание на большое количество АК в регионе, а в лексикон вошло понятие «Культура Калашникова». После того как 15 февраля 1989 года последние советские части вышли из Афганистана, развитая оружейная инфраструктура моджахедов никуда не исчезла, а напротив, интегрировалась в экономику и культуру региона. Следует отметить, что лидер афганских моджахедов и заклятый враг советских войск Ахмад Шах Масуд, на вопрос: «Какое Вы предпочитаете оружие?», отвечал: «Калашников, разумеется».

После ввода в Афганистан войск НАТО американцы были вынуждены столкнуться с теми же самыми АК, которые закупало для моджахедов ЦРУ. По данным газеты «Вашингтон Пост», сержант 1-го класса Натан Росс Чепмэн, будучи застреленным из автомата Калашникова афганским подростком, стал первым американцем, погибшим в этой войне от вражеского огня (согласно данным независимого интернет-сайта iCasualties.org, первым американцем, погибшим в Афганистане от вражеского огня, был Джонни Спэнн).

Война в Ираке

К удивлению коалиционных сил, солдаты заново созданной армии Ирака отказались от американских M16 и M4, потребовав АК. По словам старшего советника временной коалиционной администрации Уолтера Слоукомб (Walter B. Slocombe), «каждый житель Ирака старше 12 лет может разобрать и собрать его с закрытыми глазами и довольно неплохо выстрелить».

После распада СССР

После распада СССР многие страны ОВД стали распродавать свои арсеналы, однако это не привело к обвалу цен на АК. Заметное снижение стоимости автомата с примерно 1100 до 800 $ на рубеже 1980—1990-х годов произошло только на Ближнем Востоке, в Азии и Америке цены даже увеличились (примерно с 500 до 700 $), а в Восточной Европе и Африке практически не изменились (около 200—300 $).

Венесуэла

В 2005 году президент Венесуэлы Уго Чавес принял решение подписать с Россией контракт на поставку 100 тысяч автоматов АК-103. Контракт был заключен в 2006 году, позднее Уго Чавес говорил о готовности закупить ещё 920 тысяч автоматов и вёл переговоры о налаживании в стране лицензионного производства АК-103. Основной причиной наращивания закупок вооружения Уго Чавес называл «угрозу американского военного вторжения».

Оценки и перспективы

Автомат Калашникова на протяжении своей долгой службы находил самые разнообразные оценки.

На момент создания и последующие два-три десятилетия

На момент своего появления на свет АК был эффективным оружием, намного превосходя по всем основным показателям имевшиеся на тот момент в вооружённых силах мира модели пистолетов-пулемётов под пистолетные патроны, и при этом мало уступая автоматическим винтовкам под винтовочно-пулемётные боеприпасы, имея над ними преимущество в компактности, весе и эффективности автоматического огня. Себестоимость АК с фрезерованной ствольной коробкой и деревянными частями из березовой фанеры на 1954 год составляла 676 руб

Фёдор Токарев в своё время охарактеризовал АК как отличающийся «надёжностью в работе, высокой меткостью и точностью стрельбы, сравнительно небольшим весом».

Высокая боевая эффективность оружия была подтверждена в ходе локальных конфликтов послевоенных десятилетий, включая войну во Вьетнаме.

Надёжность и безотказность оружия, обусловленные целым комплексом принятых в нём технических решений, а также в немалой степени высоким качеством изготовления, являются едва ли не эталонными для его класса. Высказываются предположения, что АК является наиболее надёжным военным оружием со времён винтовки Маузер 98. Причём обеспечивается она даже при самом небрежном и неквалифицированном уходе, в самых тяжёлых условиях.

На текущий момент

По мере устаревания оружия всё больше стали проявляться его недостатки, — как характерные для него, так и выявленные со временем в связи с изменением требований к стрелковому оружию и изменением характера боевых действий. Даже последние модификации АК являются устаревшим в целом оружием, практически не имеющим резервов для существенной модернизации. Общая устарелость оружия определяет многие существенные недостатки.

В первую очередь, значительная по современным меркам масса оружия, обусловленная широким использованием в его конструкции стальных деталей. При этом сам по себе АК нельзя назвать излишне тяжёлым, однако любые попытки его существенной модернизации — например, удлинение и утяжеление ствола для повышения меткости стрельбы, не говоря уже об установке дополнительных прицельных приспособлений, — неизбежно выводят его массу за пределы приемлемой для армейского оружия, что хорошо показывает опыт создания и эксплуатации охотничьих карабинов «Сайга» и «Вепрь», а также пулемётов РПК. Попытки же облегчения оружия при сохранении цельностальной конструкции (то есть — существующей технологии производства) приводят к неприемлемому снижению его служебной прочности, что отчасти доказывает негативный опыт эксплуатации ранних партий АК74, жёсткость ствольных коробок которых оказалась недостаточной и потребовала усиления конструкции — то есть, здесь предел уже достигнут и никаких резервов для модернизации не имеется.

К тому же, у АК запирание ствола осуществляется затвором за вырезы вкладыша ствольной коробки, а не отростка ствола, как у более современных образцов, что не позволяет выполнить ствольную коробку из более лёгких и технологичных в производстве, хотя и менее прочных, материалов. Два боевых упора также являются простым, но не оптимальным решением, — даже затвор винтовки СВД имеет три боевых упора, обеспечивающих более равномерное запирание канала ствола и меньший угол поворота затвора, не говоря уже о современных западных образцах, применительно к которым речь идёт обычно как минимум о шести боевых упорах затвора.

Существенным недостатком в современных условиях является разборная ствольная коробка с отъёмной крышкой. Такая конструкция делает невозможным крепление современных типов прицелов (коллиматорных, оптических, ночных), использующих планки Вивера или Пикатинни: размещение тяжёлого прицела на съёмной крышке ствольной коробки бесполезно из-за наличия у неё существенного конструктивного люфта. В результате АК-подобное оружие в основной своей массе допускает установку лишь ограниченного числа моделей прицелов, использующих боковой кронштейн типа «ласточкин хвост», который к тому же смещает центр тяжести оружия влево и не даёт сложить приклад на тех моделях, где это предусмотрено конструкцией. Исключение составляют лишь редкие варианты типа польского автомата «Берил», имеющего отдельный постамент для прицельной планки, неподвижно крепящийся к нижней части ствольной коробки, или выполненной по схеме «булл-пап» южно-африканской «штурмовой винтовки» Vektor CR21, у которой коллиматорный прицел расположен на планке, крепящейся к штатному для АК основанию прицела — при такой компоновке он оказывается как раз в районе глаз стрелка. Первое решение в достаточной степени паллиативно, существенно усложняет сборку и разборку оружия, а также повышает его громоздкость и массу; второе — пригодно только для оружия, выполненного по схеме «булл-пап». С другой стороны, именно благодаря наличию съёмной крышки ствольной коробки сборка-разборка АК производится быстро и удобно, этим же обеспечивается отличный доступ к деталям оружия при его чистке.

В настоящее время появились иные, более удачные решения этой проблемы. Так, на АК-12, а также на охотничьих карабинах системы «Сайга» крышка ствольной коробки выполнена откидывающейся вверх-вперёд на шарнире, что позволяет осуществить установку современных прицельных планок (на АК-12 и «тактических» вариантах «Сайги» это решение уже применено) без ухудшения доступа к механизмам оружия.

Все детали ударно-спускового механизма компактно собраны внутри ствольной коробки, играющей, таким образом, роль и затворной коробки, и корпуса ударно-спускового механизма (спусковой коробки). По современным меркам это является недостатком оружия, так как у более современных систем (и даже у сравнительно старых советской СВД и американской M16) УСМ обычно выполняется в виде отдельного легкосъёмного блока, допускающего быструю замену для получения различных модификаций (самозарядной, с возможностью ведения огня очередями фиксированной длины, и так далее), а в случае платформы М16 — и модернизации оружия путём установки на имеющийся блок УСМ нового блока ствольной коробки (например, для перехода на новый калибр боеприпасов), что является весьма экономичным решением.

Говорить о более глубокой степени модульности, характерной для многих современных систем стрелкового оружия, — например использованию быстросменных стволов различной длины, — по отношению к АК, включая даже самые последние его модификации, тем более не приходится.

Высокая надёжность семейства АК, а точнее — использованные в его конструкции способы её достижения, — является одновременно и причиной характерных для него существенных недостатков. Повышенный импульс газоотводного механизма вкупе с неподвижно прикреплённым к затворной раме газовым поршнем и большими зазорами между всеми деталями, с одной стороны, приводит к тому, что автоматика оружия работает безотказно даже при сильном загрязнении (загрязнение буквально «выдувается» из ствольной коробки при выстреле), — с другой стороны, большие зазоры при движении затворной группы приводят к появлению разнонаправленных боковых импульсов, смещающих автомат с линии прицеливания в поперечных направлениях, при этом затворная рама, приходящая в крайне заднее положение со скоростью порядка 5 м/с (для сравнения, у систем с более «мягкой» работой автоматики даже на начальном этапе отхода затвора назад эта скорость обычно не превышает 4 м/с), гарантирует сильнейшее сотрясение оружия при стрельбе, что существенно снижает эффективность автоматического огня. По некоторым из имеющихся оценок, оружие семейства АК вообще не пригодно для ведения эффективного прицельного огня очередями. Также это является причиной сравнительно большого выбега затвора, а следовательно — большей длины ствольной коробки, в ущерб длине ствола при сохранении общих габаритов оружия. С другой стороны, выбег затвора АК полностью происходит внутри ствольной коробки, без задействования полости приклада, что позволяет выполнить последний складным, уменьшив габариты оружия при переноске.

Прочие же недостатки носят менее радикальный характер, и могут быть охарактеризованы скорее как индивидуальные особенности образца.

Как один из недостатков АК, связанных с конструкцией его УСМ, часто называют неудобное расположение переводчика-предохранителя (справа на боку ствольной коробки, под вырезом для взводной рукояти) и чёткий щелчок при снятии оружия с предохранения, якобы демаскирующий стрелка перед открытием огня. Однако при этом отмечается, что в боевых условиях, если есть хотя бы некоторая вероятность открытия огня, необходимости ставить оружие на предохранитель нет вообще — даже во взведённом состоянии вероятность случайного выстрела например при падении оружия практически равна нулю.

Тем не менее, предохранитель должен размещаться отдельно, действовать независимо от установленного режима огня и быть доступным для включения при удерживании оружия за пистолетную рукоятку. На многих зарубежных вариантах («Тантал», «Валмет», «Галиль») и на автомате АЕК-971, переводчик-предохранитель дублируется удобно расположенным слева рычажком, что позволяет значительно улучшить эргономику оружия, однако, возможность быстрого открытия огня и выбор режима огня (особенно, если режимов три) — разные функции. Решение может быть таким: предохранитель ближе к рукоятке, переводчик режимов огня — дальше. Предохранитель дублируется на обе стороны.

Спуск АК принято считать достаточно тугим, однако отмечается, что это вполне исправляется простым навыком.

Расположенную справа взводную рукоять нередко относят к недостаткам семейства АК; необходимо, однако, отметить, что такое её расположение было в своё время принято исходя из вполне практических соображений: расположенная слева рукоятка при ношении оружия «на грудь» и перемещении ползком упиралась бы в тело стрелка, доставляя ему существенный дискомфорт. Это было как раз характерно, например, для немецкого пистолета-пулемёта MP40. Опытный автомат Калашникова 1946 года тоже имел расположенную слева рукоять, но военная комиссия посчитала необходимым перенести её, как и предохранитель-переводчик видов огня, направо. Например, на зарубежном варианте «Галиль» для удобства взведения левой рукой рукоять загнута вверх.

Приёмник магазина АК без развитой горловины также часто становился объектом критики как не эргономичный — иногда встречаются утверждения, что он увеличивает время смены магазина едва ли не в 2—3 раза против системы с горловиной. Однако при этом отмечается, что магазин АК примыкается хоть и не самым удобным образом, но зато в любых условиях, в отличие, например, от винтовки М16, в приёмную горловину которой в экстремальных условиях нередко набивается грязь, после чего установка магазина в неё становится весьма проблематичной. К тому же, в боевых условиях практическая скорострельность оружия в большей степени определяется конструкцией подсумка для магазинов, чем скоростью его смены. Стоит также отметить, что замену магазина на АК можно производить как левой так и правой рукой в отличие от автоматов с горловиной, где для замены магазина обычно используется кнопка, расположенная только с одной стороны.

Эргономика всех вариантов АК часто становилась объектом критики. Приклад АК считается излишне коротким, а цевьё — слишком «изящным», однако надо иметь в виду, что это оружие создавалось под сравнительно низкорослых военнослужащих 1940-х годов, а также с учётом использования его в зимней одежде и перчатках. Частично исправить положение мог бы съёмный резиновый затыльник приклада, варианты которого широко предлагаются на гражданском рынке. В российских подразделениях специального назначения и на гражданском рынке весьма распространено использование на различных АК несерийных вариантов прикладов, пистолетных рукояток и так далее, что повышает удобство использования оружия, хотя и не решает проблемы самой по себе и приводит к существенному повышению его стоимости.

Версии со складным прикладом не удобны для ношения в сложенном положении на груди и на спине, да и для стрельбы тоже, поскольку приклад складывается влево, в отличие, например, от израильской Галиль, которая происходит от АК. Рычаг затвора и окно выброса гильзы в случае сложенного вправо приклада должны быть свободны для ведения огня, как впрочем и предохранитель. Для АК это оказалось проблемой из-за предохранителя на правой стороне.

Заводские прицельные приспособления АК с современной точки зрения следует признать достаточно грубыми, а короткая прицельная линия (расстояние между мушкой и прорезью целика прицела) не способствует высокой меткости стрельбы. Большинство существенно переработанных иностранных вариантов на базе АК в первую очередь получали как раз более совершенные прицельные приспособления, причём в большинстве случаев — с расположенным близко к глазу стрелка целиком диоптрического типа (например см. фото прицела финского автомата Valmet). С другой стороны, по сравнению с имеющим реальные преимущества лишь при стрельбе на средне-большие дальности диоптром, «открытый» прицел АК обеспечивает более быстрый перенос огня с одной цели на другую и более удобен при ведении автоматического огня, так как меньше закрывает цель.

Стоит отметить, что первые варианты автомата Калашникова планок для крепления оптических прицелов не имели. Возможность установки планки для крепления оптических прицелов появилась только на модификации АК-74М. Установленная планка увеличивает время сборки и разборки оружия и делает невозможным складывание приклада влево.

Кучность огня оружия не была его сильной стороной с самого принятия на вооружение, и, несмотря на постоянное повышение этой характеристики в ходе модернизаций, оставалась на более низком уровне, чем у аналогичных иностранных образцов. Тем не менее, в целом она может считаться приемлемой для военного оружия под такой патрон. Например, по полученным за рубежом данным АК с фрезерованной ствольной коробкой (то есть, 7,62-мм ранней модификации) одиночными выстрелами регулярно показывали группы попаданий диаметром 2—3,5 дюйма (~5—9 см) на 100 ярдов (90 м). Эффективная дальность в руках опытного стрелка при этом составляла до 400 ярдов (примерно 350 м), и на таком расстоянии диаметр рассеивания составлял примерно 7 дюймов (~18 см), то есть вполне приемлемую для поражения одиночного человека величину. Оружие под малоимпульсные патроны обладает ещё лучшими характеристиками.

В общем, хотя АК безусловно имеет многочисленные положительные качества и долго ещё будет пригоден для вооружения стран, в которых к нему привыкли, очевидна необходимость его замены более современными образцами, причём имеющими радикальные отличия в конструкции, которые позволили бы не повторять описанные выше принципиальные недостатки устаревшей системы.

Перспективы модернизации

Дополнительные сведения: АК-12

Работа «Ижмаша» по глубокой модернизации автомата началась в 2011 году. Пойти именно по пути модернизации, а не созданию нового оружия, было решено по ряду причин. Среди них выделяются необходимость сохранения надежности (устойчивой работы после ударов, падения), ценового разброса (близком к стоимости уже существующих образцов автомата Калашникова), простоты в обращении и возможности эксплуатировать в чрезвычайных условиях (влажности, грязи, запыленности и т. д.)

Новый образец пятого поколения (к первому поколению относят АК, ко второму — АКМ, к третьему — АК-74, к четвёртому — АК-74М и «сотую серию», которые очень близки) получил название АК-12, впервые он был представлен на обозрение в начале 2012 года. Генеральный директор «Ижмаша» в интервью «Лента.ру» заявил, что это не просто усовершенствованный образец, а принципиально другой автомат с другим конструктивом и другими возможностями. Работа над ним продолжается по настоящее время, однако уже сейчас можно сказать, что многие недостатки, присущие предыдущим моделям АК, были устранены.

В первую очередь это касается установки планки Пикатинни для крепления прицельных приспособлений (коллиматорных, оптических, ночных), тактического фонаря, целеуказателя и других принадлежностей. В образце АК-74М была предусмотрена боковая планка для дополнительного оборудования, однако на неё было невозможно установить многие устройства, а при съёме и установке их необходимо было заново пристреливать оружие. В АК-12 планка Пикатинни встроена, она надёжно закреплена и устойчива, чтобы не заниматься пристрелкой и эффективно поражать цель на больших дальностях. Добиться это удалось путём изменения крышки, которая стала жёстче и крепится в передней и задней части таким образом, что там нет люфтов. Это также позволяет избежать поводок при стрельбе и при изменении температуры. Ставится задача и по улучшению кучности и точности как одиночного огня, так и автоматической стрельбы, а также уменьшению плеча отдачи более низким расположением ствола относительно мест удержания оружия в руках. С этой целью разрабатывается новый ствол, рассматриваются различные версии изготовления, технологии и конструкции нарезов. По итогам испытаний будет выбран лучший вариант.

Пересмотрены и многие другие узлы — запирающий механизм, автоматика, ударно-спусковой механизм для снижения отдачи. С помощью современных технологий обработки поверхности специалисты работают над тем, чтобы уменьшить массу и скорость движения затворной группы, сохранив и даже повысив скорострельность. Разработан телескопический складной приклад, подгоняемый под антропометрические особенности бойца. Для снижения подбросов усовершенствован дульный тормоз-компенсатор. Появилась отсечка очереди по три выстрела, чтобы менее опытный стрелок имел возможность более бережно расходовать боеприпасы, стреляя короткими очередями.

Идёт работа и над так называемой «двурукостью» оружия. Теперь снятие с предохранителя, управление режимами огня, выброс магазина, взвод затвора — все это в АК-12 может осуществляться с левой и с правой стороны на усмотрение стрелка. Имеется возможность расположения взводной рукояти одновременно и справа, и слева.

На основе АК-12 планировалось выпускать целую гамму изделий — штурмовая винтовка, укороченный автомат, пистолет-пулемёт, снайперская полуавтоматическая винтовка, ручной пулемёт и гражданские версии этого оружия.

Уже сейчас, на испытательной стадии с участием экспертов силовых ведомств, в отношении АК-12 высказываются очень положительные отзывы. МВД и Минобороны России проявляют интерес к автомату, на конец мая запланировано проведение показательных стрельб для руководства российского оборонного ведомства.

Не забывается и о том, что на данный момент на складах Минобороны России скопились значительные запасы автоматов Калашникова АК-74, утилизировать которые и невыгодно, и нерационально. Чтобы эти запасы использовать более эффективно, «Ижмаш» проработал различные варианты модернизации автомата. Конструкторами были отвергнуты первоначальные затратные варианты со сложной разборкой и полной заменой многих узлов, и на данный момент наиболее перспективным видится возможность недорогой модернизации с заменой крышки, к которой будет крепиться планки Пикатинни и цевьё, и опциональной поставкой складного приклада от АК-12 с регулировкой по вылету, заменой тыльника и щекой. Модернизированный вариант должен будет удовлетворять требованиям Минобороны как в конструктивном решении, так и с позиции экономической эффективности.

Автомат Калашникова на рынке гражданского оружия

В странах с либеральным оружейным законодательством (в первую очередь — в США) различные варианты системы Калашникова популярны в качестве гражданского оружия.

В США всё АК-подобное оружие известно под общим названием «АК-47» («эй-кей-фоти-севн»). Первые экземпляры АК попали в США вместе с возвращающимся из Вьетнама солдатами. Так как в те годы владение автоматическим (стреляющим очередями) оружием в США было разрешено гражданским лицам, впоследствии многие из них были официально зарегистрированы с соблюдением всех необходимых формальностей.

Принятый в 1968 году Gun Control Act запретил импорт гражданского автоматического оружия, однако благодаря ряду лазеек в законодательстве оставалась возможна продажа автоматического оружия, собранного на территории США. Кроме того, импорт самозарядных вариантов на базе АК ничем не ограничивался.

В 1986 году поправкой к тому же постановлению (так называемый Firearm Owners Protection Act) были запрещёны уже не только импорт, но и продажа автоматического оружия гражданским лицам, а также его производство с целью такой продажи; действие этого постановления, однако, не касается оружия, зарегистрированного до 1986 года, которое может быть приобретено на законных основаниях при наличии соответствующей лицензии, а при наличии лицензии дилера соответствующего уровня (Class III Dealer) — и продано. Таким образом, в США в руках гражданских лиц и в настоящее время имеется определённое количество автоматов Калашникова военного образца, способных вести огонь очередями.

Впоследствии принимался также целый ряд постановлений (1989 Semi-Automatic Rifle Import Ban, 1994 Federal Assault Weapons Ban), поимённо запрещавших импорт любого АК-подобного оружия, за исключением специфически доработанных вариантов, вроде российской «Сайги» некоторых модификаций, с винтовочным прикладом вместо пистолетной рукоятки и другими изменениями в конструкции. В настоящее время эти дополнительные ограничения сняты в связи с окончанием действия этих постановлений.

В других странах в абсолютном большинстве случаев гражданское владение автоматическим оружием если и допускается законодательством, то лишь в виде исключения по специальному разрешению, либо с целью коллекционирования.

Автомат Калашникова в популярной культуре

Автомат Калашникова, ещё в 1970-е годы вошёл в массовую культуру отдельных регионов планеты, в частности — культуру Ближнего Востока. Согласно международной исследовательской организации Small Arms Survey со штаб-квартирой в Женеве, «Культ Калашникова»К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан) (англ. Kalashnikov Culture) и «Калашниковизация» (англ. Kalashnikovization) стали распространёнными терминами, описывающими оружейные традиции многих стран Кавказа, Ближнего Востока, Центральной Азии, Африки.

Автомат Калашникова популярен и в других странах. К примеру, в некоторых американских источниках автомат Калашникова называется не иначе как с приставкой «легендарный».

Изображения

АК и АКМ на выставке Ижмаша «Оружейная кузница России»:

• AK 1 and 2 model.jpg

  Автомат Калашникова 1-й и 2-й моделей с примкнутым штыком 6Х2

• AK 3 model.jpg

  АК 3-й модели

• AK folding.jpg

  АКС

• AKM 1229368320 o.jpg

  АКМ

• AKML.jpg

  АКМЛ с ночным прицелом НСП-3

• Tishina automatic grenade launcher.jpg

  Стрелково-гранатомётный комплекс
  «Тишина» на базе АКМ

• AK74 1 model and AKS74.jpg

  АК74 1-й модели и АКС74 с примкнутыми штыками 6Х5

Литература

• Наставление по стрелковому делу. 7,62-мм автомат Калашникова (АК). Изд. 2-е. — М.: Военное издательство Министерства обороны СССР, 1960.
• Наставление по стрелковому делу. 7,62-мм модернизированный автомат Калашникова (АКМ и АКМС). 3-е изд. — М.: Военное издательство Министерства обороны СССР, 1970.
• Монетчиков С. Б. История русского автомата. — СПб.: Атлант, 2005. ISBN 5-98655-006-4
• Кристофер Чиверс. АК-47 и эволюция войны. 2010.

Ссылки

• [kalashnikov-weapons-museum.ak47-guide.com/ch1a.html Музей AK]  (англ.).

Отрывок, характеризующий Автомат Калашникова

«Я знал, подумал Николай, что никогда ничего не пойму здесь, в этом дурацком мире».
– Ты рассердился, что он не вписал эти 700 рублей. Ведь они у него написаны транспортом, а другую страницу ты не посмотрел.
– Папенька, он мерзавец и вор, я знаю. И что сделал, то сделал. А ежели вы не хотите, я ничего не буду говорить ему.
– Нет, моя душа (граф был смущен тоже. Он чувствовал, что он был дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми но не знал, как поправить это) – Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…
– Нет, папенька, вы простите меня, ежели я сделал вам неприятное; я меньше вашего умею.
«Чорт с ними, с этими мужиками и деньгами, и транспортами по странице, думал он. Еще от угла на шесть кушей я понимал когда то, но по странице транспорт – ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.
– А вот как, – отвечал Николай. – Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! – и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.


Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.


Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.


Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
Всё это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Всё это и пахло и отзывалось и имело вкус Анисьи Федоровны. Всё отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:
– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
– Что же вы не служите, дядюшка?
– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
– Еще какой! – сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы всё понял. Где он теперь? подумала Наташа и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. – Не думать, не сметь думать об этом, сказала она себе и улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что нибудь.
Дядюшка сыграл еще песню и вальс; потом, помолчав, прокашлялся и запел свою любимую охотническую песню.
Как со вечера пороша
Выпадала хороша…
Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев – так только, для складу. От этого то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
В десятом часу за Наташей и Петей приехали линейка, дрожки и трое верховых, посланных отыскивать их. Граф и графиня не знали где они и крепко беспокоились, как сказал посланный.
Петю снесли и положили как мертвое тело в линейку; Наташа с Николаем сели в дрожки. Дядюшка укутывал Наташу и прощался с ней с совершенно новой нежностью. Он пешком проводил их до моста, который надо было объехать в брод, и велел с фонарями ехать вперед охотникам.
– Прощай, племянница дорогая, – крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».
В деревне, которую проезжали, были красные огоньки и весело пахло дымом.
– Что за прелесть этот дядюшка! – сказала Наташа, когда они выехали на большую дорогу.
– Да, – сказал Николай. – Тебе не холодно?
– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.


Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.
В доме Ростовых было невесело.


Пришли святки, и кроме парадной обедни, кроме торжественных и скучных поздравлений соседей и дворовых, кроме на всех надетых новых платьев, не было ничего особенного, ознаменовывающего святки, а в безветренном 20 ти градусном морозе, в ярком ослепляющем солнце днем и в звездном зимнем свете ночью, чувствовалась потребность какого нибудь ознаменования этого времени.
На третий день праздника после обеда все домашние разошлись по своим комнатам. Было самое скучное время дня. Николай, ездивший утром к соседям, заснул в диванной. Старый граф отдыхал в своем кабинете. В гостиной за круглым столом сидела Соня, срисовывая узор. Графиня раскладывала карты. Настасья Ивановна шут с печальным лицом сидел у окна с двумя старушками. Наташа вошла в комнату, подошла к Соне, посмотрела, что она делает, потом подошла к матери и молча остановилась.
– Что ты ходишь, как бесприютная? – сказала ей мать. – Что тебе надо?
– Его мне надо… сейчас, сию минуту мне его надо, – сказала Наташа, блестя глазами и не улыбаясь. – Графиня подняла голову и пристально посмотрела на дочь.
– Не смотрите на меня. Мама, не смотрите, я сейчас заплачу.
– Садись, посиди со мной, – сказала графиня.
– Мама, мне его надо. За что я так пропадаю, мама?… – Голос ее оборвался, слезы брызнули из глаз, и она, чтобы скрыть их, быстро повернулась и вышла из комнаты. Она вышла в диванную, постояла, подумала и пошла в девичью. Там старая горничная ворчала на молодую девушку, запыхавшуюся, с холода прибежавшую с дворни.
– Будет играть то, – говорила старуха. – На всё время есть.
– Пусти ее, Кондратьевна, – сказала Наташа. – Иди, Мавруша, иди.
И отпустив Маврушу, Наташа через залу пошла в переднюю. Старик и два молодые лакея играли в карты. Они прервали игру и встали при входе барышни. «Что бы мне с ними сделать?» подумала Наташа. – Да, Никита, сходи пожалуста… куда бы мне его послать? – Да, сходи на дворню и принеси пожалуста петуха; да, а ты, Миша, принеси овса.
– Немного овса прикажете? – весело и охотно сказал Миша.
– Иди, иди скорее, – подтвердил старик.
– Федор, а ты мелу мне достань.
Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это было точь в точь также», подумала Наташа. – Соня, что это? – крикнула Наташа, перебирая пальцами на толстой струне.
– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.


– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.