АМ-37

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
АМ-37<tr><th>Производитель:<td>КБ Микулина</tr><tr><th>Годы производства:<td>1941</tr><tr><th>Тип:<td>V-образный (60°) авиационный двигатель</tr>
Технические характеристики<tr><th>Объём:<td>46,6 л[1]</tr><tr><th>Мощность:<td>взлётная 1400 л.с.[1]
номинал 1400 л.с. на 5,8 км
эксплуат. 1250 л.с. на 6 км
по другим данным[2] — 1500 л.с.</tr><tr><th>Степень сжатия:<td>6,8[1] (по другим данным — 7,0)</tr><tr><th>Диаметр цилиндров:<td>160 мм</tr><tr><th>Ход поршня:<td>190 мм</tr><tr><th>Количество цилиндров:<td>12</tr><tr><th>Компрессор:<td>1-скоростной ПЦН (англ.)</tr><tr><th>Турбонаддув:<td>в зависимости от версии</tr><tr><th>Тип топлива:<td>4Б-78[1]</tr><tr><th>Система охлаждения:<td>водяная</tr><tr><th>Удельная мощность по весу:<td>0,59 кг/л.с.[3]</tr>
Размеры<tr><th>Ширина:<td>866 мм[1]</tr><tr><th>Высота:<td>1082 мм[1]</tr><tr><th>Сухой вес:<td>830 кг[1] (по другим данным — 885 кг)</tr>

АМ-37 (сокр. от Александр Микулин) — советский поршневой авиационный двигатель, разработанный незадолго до начала Великой Отечественной войны. Является малосерийной модификацией АМ-35, отличаясь от него лишь наличием интеркулера (по терминологии того времени воздухо-водяной радиатор), а также увеличенным диаметром крыльчатки нагнетателя.[1]





Создание

Работа над форсированной путём повышения наддува версией АМ-35 началась с размещения, говоря современным языком, интеркулера после нагнетателя по инициативе завода в декабре 1939 года. В своем письме Молотову от 24 декабря 1940 г. Микулин отмечал, что разработка этого двигателя, получившего обозначение «АМ-37», велась конструкторами завода № 24 сверх плана. В апреле-мае 1940 года прошли 50-часовые совместные (заводские и государственные) испытания на станке, по итогам которых была определены взлётная и номинальная мощности. 25 мая того же года вышло постановление Комитета обороны № 222сс «О постройке новых авиационных моторов на заводе № 24 НКАП»:

Обязать НКАП (директора завода № 24 Дубова и гл. конструктора Микулина) в дополнение к постановлениям КО № 91сс от 26 апреля 1939 года и № 209сс от 20 мая 1940 года обеспечить доводку ресурса надежной работы мотора АМ-37 (модификация мотора АМ-35; взлетная мощность — 1400 л.с., номинальная мощность на расчетной высоте — 1400 л.с., расчетная высота — 6000 м, октановое число топлива не выше — 95) до 100 часов и провести его государственные 100-часовые испытания к 1 сентября 1940 года

— из постановления № 222сс КО

В мае 1940 г. мотор АМ-37 прошел совместные пятидесятичасовые испытания. По мотору дважды устанавливались сроки государственных испытаний (1 августа 1940 г. и 1 февраля 1941 г.), но ввиду наличия тех же дефектов, которые были вскрыты и на моторе АМ-38, мотор государственных испытаний в указанные сроки не прошел.
Мотор АМ-37

Поставлен мотор № 1080 на сточасовые заводские испытания. Мотор прошел пикирование и 10 часов режимной работы. Дефекты при испытании: во время приработки разрушилась опора нагнетателя и два случая течи водо-воздушных радиаторов. Указанные де­фекты устранены, испытание мотора продолжается. В сборке находится три мотора, предназначенных для заводского и государственных испытаний. Срок предъявления на государственные испытания намечается на 25-30 сентября (по плану — 1 сентября 1940).

Моторы для заводов № 39 и № 156 собраны и подготовлены к конт­рольным испытаниям. Задержка происходит из-за радиаторов. Завод № 34 не обеспечивает подачи в срок надежных водовоздушных радиаторов.

— из сводки № 628с за подписью зам. нач. НКАП В. П. Кузнецова от 19 сентября 1940

5 октября полковник Илюхин, врид начальника Группы контроля ВВС, в своей «справке о ходе выполнения постановлений КО» констатировал, что «Мотор на госиспытания не сдан.» К концу 1940 года были изготовлены 10 прототипов, стендовые испытания которых начались 5 января 1941. В апреле моторы выдержали 100-часовые государственные испытания и были утверждены к производству. АМ-37 безуспешно выдвигался на соискание премии им. Чкаловa. Двигатель устанавливался и планировался к установке на многие перспективные самолёты, но оказался ненадёжным и склонным к перегреву. За 1941 год московский завод № 24 выпустил всего 29 моторов, а в октябре производство было прервано немецким наступлением и эвакуацией завода. Микулин не смог исправить недостатки АМ-37, и производство не возобновлялось.

Модификации

АМ-37А

Версия, испытания которой планировались в феврале 1940. Однако нет информации не только о проведении испытаний, но даже о постройке. Предполагалась мощность около 1600 л.с. (1200 кВт) при массе 850 кг.

АМ-37ТК

Планировавшаяся модификация с турбокомпрессором.

АМ-37П

Проект мотора с возможностью размещения мотор-пушки между блоками цилиндров. Пушка должна была стрелять через полый вал редуктора.

АМ-37УВ

Двигатель с удлинённым валом, предназначавшийся для оригинального истребителя М. И. Гудкова Гу-1.[2] Разработка начата в 1941, в 1942 для первого опытного самолёта были приготовлены длинный вал с выносным редуктором,[4] а 12 июня 1943 единственный экземпляр разбился в первом же полёте.[4] Лётчик-испытатель подполковник Никашин погиб.[4] Комиссия под председательством заместителя начальника ЦАГИ[5] Остославского и включавшая лётчиков-испытателей В. Коккинаки и Федрови [modelist.livejournal.com/140850.html установила] непричастность мотора к катастрофе.

Согласно данным Шаврова,[4] масса мотора составила 790 кг.

Применение


Напишите отзыв о статье "АМ-37"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 7 8 [www.airpages.ru/mt/am35.shtml АМ-35А и АМ-37 А.А. Микулина]
  2. 1 2 [pro-samolet.ru/samolet-usa/63-istrebiteli/246-usa-istrebitel?start=5 Истребитель "Аэрокобра" - Клоны Аэрокобры]
  3. [engine.aviaport.ru/issues/13/page46.html АвиаПорт.Ru]
  4. 1 2 3 4 Шавров, В. Б. [www.base13.glasnet.ru/text/shavrov2/t.htm История конструкций самолётов в СССР 1938—1950 гг]. — М.: Машиностроение, 1988. — 568 с. — 20 000 экз. — ISBN 5-217-00477-0.
  5. [www.mai.ru/colleges/fac_1/kaf/k106/index7034.html?option=com_content&task=view&id=30&Itemid=51 Кафедра 106 — И. В. Остославский]

Литература

  • Kotelnikov Vladimir (Котельников В. Р.). (Российские поршневые авиационные двигатели) = Russian Piston Aero Engines. — Ramsbury, Marlborough: Crowood Press, 2005. — ISBN 1-86126-702-9.

Ссылки

Отрывок, характеризующий АМ-37

Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.



Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.