АП-2(130) мод.148
| Производитель: | Прилукский завод противопожарного оборудования |
| Класс: | пожарный |
| Платформа: | ЗИЛ-130 |
| Колёсная формула: | 4 × 2 |
АП-2(130) мод.148 — первый серийный пожарный автомобиль порошкового тушения. Выпуск автомобиля был освоен на Прилукском заводе ППО в 1973 году.[1] Автомобиль доставлял к месту пожара расчёт из трёх человек, пожарное оборудование и две тонны огнетушащего порошка ПСБ или ПС-1. Автомобиль был создан на шасси ЗИЛ-130. На шасси были установлены цистерна для порошка и компрессор.[2] Использовались два ротационных компрессора РКВН-6, обеспечивающих рабочее давление в сосуде установки 0,15 МПа.[1] Между кабиной и цистерной для порошка располагалась рабочая площадка, на которой устанавливался стационарный лафетный ствол, предназначенный для подачи порошка как во время движения автомобиля, так и на стоянке. Автомобиль был оборудован рукавными катушками. Автомобиль мог использоваться как самостоятельная единица, так и в комплексе с аэродромными пожарными автомобилями.[2]
Работы, проводимые по модернизации автомобиля, закончились выпуском в 1978 г. автомобиля АП-3(130) мод.148А.[2] Ёмкость цистерны увеличилась до 3000 л. Компрессор был заменён на 5 баллонов со сжатым воздухом ёмкостью 50 литров каждый.[3]
Напишите отзыв о статье "АП-2(130) мод.148"
Примечания
Отрывок, характеризующий АП-2(130) мод.148
Эсаул Ловайский – третий, также в бурке и папахе, был длинный, плоский, как доска, белолицый, белокурый человек, с узкими светлыми глазками и спокойно самодовольным выражением и в лице и в посадке. Хотя и нельзя было сказать, в чем состояла особенность лошади и седока, но при первом взгляде на эсаула и Денисова видно было, что Денисову и мокро и неловко, – что Денисов человек, который сел на лошадь; тогда как, глядя на эсаула, видно было, что ему так же удобно и покойно, как и всегда, и что он не человек, который сел на лошадь, а человек вместе с лошадью одно, увеличенное двойною силою, существо.Немного впереди их шел насквозь промокший мужичок проводник, в сером кафтане и белом колпаке.
Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Сзади, по три, по четыре, по узкой, раскиснувшей и изъезженной лесной дороге, тянулись гусары, потом казаки, кто в бурке, кто во французской шинели, кто в попоне, накинутой на голову. Лошади, и рыжие и гнедые, все казались вороными от струившегося с них дождя. Шеи лошадей казались странно тонкими от смокшихся грив. От лошадей поднимался пар. И одежды, и седла, и поводья – все было мокро, склизко и раскисло, так же как и земля, и опавшие листья, которыми была уложена дорога. Люди сидели нахохлившись, стараясь не шевелиться, чтобы отогревать ту воду, которая пролилась до тела, и не пропускать новую холодную, подтекавшую под сиденья, колени и за шеи. В середине вытянувшихся казаков две фуры на французских и подпряженных в седлах казачьих лошадях громыхали по пням и сучьям и бурчали по наполненным водою колеям дороги.
Лошадь Денисова, обходя лужу, которая была на дороге, потянулась в сторону и толканула его коленкой о дерево.
