Дашнакцутюн

Поделись знанием:
(перенаправлено с «АРФД»)
Перейти к: навигация, поиск
Армянская Революционная Федерация (Дашнакцутюн)
арм. Հայ Յեղափոխական Դաշնակցութիւն
Лидер:

Грант Овсепович Маргарян

Дата основания:

1890, Тифлис

Штаб-квартира:

Ереван

Идеология:

социализм, левый национализм, патриотизм[1][2][3][4][5][6]

Интернационал:

Социалистический

Количество членов:

около 32000 (2007)[7]

Девиз:

«Մահ կամ ազատութիւն» («Смерть или свобода»)

Мест в Национальном собрании Армении:
5 / 131
Партийная печать:

газета «Еркир», журнал «Дрошак»

Персоналии:

члены партии в категории (54 чел.)

Сайт:

[www.arfd.am d.am]

К:Политические партии, основанные в 1890 году

Армянская Революционная Федерация (АРФ), Дашнакцутю́н (арм. Հայ Յեղափոխական Դաշնակցութիւն (Հ.Յ.Դ.) — «Армянское революционное содружество») — одна из старейших армянских политических партий. Создана в 1890 году в Тифлисе (Тбилиси).

Официальное название на русском языке — Армянская революционная федерация «Дашнакцутюн» (АРФ «Дашнакцутюн»). Программой 1894 года зафиксированы принципы равноправия народов и религий, развитие национальной промышленности и сельского хозяйства на принципах коллективизма. Терроризм, также был включён партией в тактический арсенал[8]. В 1918—1920 годах «Дашнакцутюн» — правящая партия в Республике Армении.

Со дня провозглашения независимости 28 мая 1918 года, Армения находилась в непрерывных войнах почти со всеми своими соседями, кроме Ирана — с Турцией, Грузией, Азербайджаном. И, как завершающий этап, в результате вторжения и военных действий совместных войск турецких кемалистов, российских большевиков и азербайджанцев, в декабре 1920 года, Республика Армения прекратила свое существование. Армения провозглашалась независимой социалистической республикой, создан Временный военно-революционный комитет в составе 5 членов от Коммунистической партии и левых дашнаков, и 2 членов Дашнакцутюн по соглашению с коммунистами.

В 1907—1960 годах — член Социалистического Интернационала. С 1996 года вновь участвует в его работе в качестве наблюдателя, в 1999 году получила консультативный статус, а с 2002 года восстановила полноправное членство в этой организации[9].





История

Создание партии

Армянская Революционная Федерация, первоначально известная как «Федерация Армянских Революционеров», стала результатом слияния различных армянских групп в единую партию. Основную роль в создании этого политического объединения, созданного летом 1890 года в Тифлисе, сыграли Христофор Микаелян, Ростом Зорьян и Симон Заварьян[10]. Первоначально организация выступала в роли связующего органа между рядом студенческих и радикальных групп, имевших те же цели[11]. В Тбилиси создается центральный орган партии «Кентрон» (центр) и выпускается печатный орган «Дрошак» («Знамя»)[12]. Решения принятые в Тбилиси нашли отражение в Манифесте организации. Под знаменем Федерации Армянских Революционеров партия объявляла «народную войну против турецкого правительства», направленную на достижение экономической и политической свободы турецкой Армении[13].

В 1892 году на первом Генеральном Конгрессе партии была принята программа, охватывающая мировоззрение, и состав общих и конкретных целей; была разработана стратегия и тактика, а также форма организации. Программа Дашнакцутюн, также как и основанной в 1887 году партии партии Гнчак, отражает радикальный отход от доминирующей армянской политической мысли[11]. Однако в отличие от Гнчак, программа Дашнакцутюн ограничивалась свободой и автономией в рамках Османской Империи[14] Программа партии 1892 года официально санкционировала терроризм, как средство достижения цели, хотя террористические методы использовались партией и до 1892 года[15]. Все эти действия, были направлены против «корумпированного османского правительства», его представителей, программа партии, четко различала от простых «мирных турков»[16]. Она была опубликованна в 10 и 11 выпусках «Дрошак» и состояла из трёх частей:

Цели

Целью АРФ Дашнакцутюн является достижение политической и экономической свободы Турецкой Армении посредством восстания.
Эта часть формулировала политические, экономические и социальные требования партии — демократический режим, демократические свободы, равенство перед законом и т.д; безопасность жизни и труда, ликвидация принудительного и неоплачиваемого труда, обязательное образование; справедливое разделение земли, реорганизация налоговой системы.

Средства

Средствами достижения поставленных целей являлись пропаганда, революционная подготовка народа, организация и вооружение людей для самозащиты, саботаж, казнь коррумпированных государственных чиновников и всех эксплуататоров, также как и армянских информаторов и предателей.

Структура организации

Принципиальным поворотным моментов, достигнутом на Конгрессе, было принятие принципа децентрализации. Такая система лучше подходила для проведения операций на большой территории. Это создавало динамичную сеть организационных ячеек, которые свободно проводили организационную и революционную работу, основываясь на условиях и требованиях каждого отдельного региона[17].

Начало активной деятельности

Период между 1892—1895 годами стал временем организации, расширения и укрепления для Дашнакцутюн. Много членов было разослано в различные регионы Османской империи для создания контактов и сотрудничества с местными пропагандистами и военными командирами. Были организованы новые революционные ячейки, а также местные и региональные центры. Была налажена перевозка оружия и боеприпасов. Кроме того, особое внимание уделялось организации маршрутов групп, которые перевозили оружие, что привело к большой концентрации рабочей силы и материалов в таких регионах как Иранский Азербайджан, Эривань-Сурмалу, Александрополь-Карс[18]. В Тебризе был создан оружейный завод, который был укомплектован людьми, имеющих опыт в производстве и монтаже оружия и боеприпасов в России[19]. К 1892 году филиалы партии были сформированы во многих городах турецкой Армении, российской Армении, Персии, Закавказья, в Черноморских портах Трапезунда и Одессы, а также в столице Турции. Персия стала благодатной почвой для дашнаков, в то время как они преследовались в России. Персия становится плацдармом для операций в соседней Турции. Центры дашнаков находились в северо-западной части страны — Тебризе, Хое, Салмасе. Агитаторы пересекали российско-персидскую границу под видом учителей, священников, паломников и купцов. Они занимались организацией филиалов, агитировали к восстанию и готовились к вводу на османскую территорию[20].

Проведённые акции в конце XIX—начале XX веков

Экспедиция Гугуняна

23 сентября 1890 года 125 человек под командованием Саркиса Гугуняна, бывшего санкт-петербургского студента, пересекают турецкую границу с целью разделившись там на партизанские отряды, производить хаос. По мнению Гугуняна, эта акция должна была напомнить европейским державам об обещанных для Армении реформах. Они несли флаг, сшитый армянками Карса. На одной стороне флага были инициалы, означающие «Мать-Армения» и пять звёзд (пять армянских провинций) вокруг числа 61 (статья 61 Берлинского Договора), а на другой стороне лозунг «Месть! Месть!» и череп. Надежды членов экспедиции были скоро разрушены. Сначала они потеряли направление, затем последовали стычки с российскими пограничниками и курдскими племенами. В итоге, экспедиция была атакована казаками, которые взяли их в плен и поместили под арест. В течение двух лет они находились в российских тюрьмах. Они были признаны виновными в заговоре против царской власти, целью которого было создание объединённой Армении, включающей и территорию находящеюся в составе Российской Империи. Двадцать шесть человек из осуждённых получили суровые приговоры и были отправлены в тюрьмы Сибири[21].

Гамидовская резня и реакция АРФ

В 1894—1896 годах в Османской империи начались массовые убийства армян, осуществлённые преимущественно курдскими вооруженными формированиями хамидие по приказу султана Абдул-Гамида. В ответ на эти действия члены Армянской революционной федерации провели ряд акций, призванных привлечь внимание европейских держав к этим событиям и армянскому вопросу в целом, заручиться их вмешательством и поддержкой[22][цитата не приведена 2979 дней][23][24][25]. Хотя АРФ рассматривала себя не как террористическая партия, а как защитник политических интересов армян, в исключительных случаях она допускала возможность применения террористических методов, как например в случае с захватом заложников в Оттоманском банке[26].

Захват Османского банка

14 (26) августа 1896 года в Стамбуле дашнаки атакуют финансовый институт, представлявший интерес для европейских держав. Двадцать шесть членов партии захватывают и держат под контролем в течение двух дней банк, блокируя входы и выходы и грозясь взорвать его если их требования не будут выполнены. Их требования варьировали от возвращения земель, захваченных курдами до администрирования европейскими державами провинций с армянским населением. После обещания, что их требования будут выполнены оставшиеся в живых дашнаки (четверо были убиты и пятеро ранены при взрывах) были препровождены через разъярённую толпу и вывезены в Марсель[27]. По прибытии во Францию они были задержаны[26]

Эффект от этого акта, проведённого небольшой группой армян, был огромен. В Стамбуле произошли армянские погромы, длившиеся несколько дней; во главе толпы погромщиков были солдаты турецкой армии, полицейские и учащиеся богословских школ. В результате в общей сложности погибли около 6000 армян[27].

Ханасорский поход

24 июля 1897 года группа хорошо вооруженных дашнаков пересекла персидско-турецкую границу и, в местечке Ханасор недалеко от города Ван, напала на лагерь курдского племени, который, по данным АРФ, год тому назад участвовал в массовых убийствах армян. В результате курдское племя было разгромлено, были убиты почти все взрослые мужчины[26][28].

Покушение на султана

План убийства султана Абдул-Хамида II готовился годами. Основатель и лидер партии Дашнакцутюн Христофор Микаелян для участия в покушении вместе с соучастницей отправился в Османскую Империю для подготовки к атаке. Сам Микаелян погибает во время испытаний бомбы от взрыва. Его же спутница продолжила подготовку и участвовала в покушении произошедшим в 1905 году в мечети. В результате взрыва бомбы погибло двести человек, находящихся в непосредственной близости мечети, сам султан, задержавшийся на мгновение чтобы пожать руку имаму, не пострадал[29]

Участие в армяно-татарской резне

Россия, наряду с Ираном, первоначально рассматривалась дашнаками как тыловая база; во внутренние дела России дашнаки не имели намерения вмешиваться. Однако репрессии, которым подвергло их царское правительство, изменили их отношение, и в 1905 году дашнаки выступают против правящего режима в общем блоке революционных партий (их считали «армянскими эсерами»). В феврале 1905 года с началом в Баку армяно-татарской резни дашнаки отзывают из Турции своих лучших фидаинов, с их помощью организуют самооборонуК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4456 дней] и убивают бакинского губернатора Накашидзе, который считался инспиратором резни. В 1906 году на съезде в Софии дашнаки принимают окончательное решение об участии во внутриполитической жизни России. В то же время дашнакские фидаины, во главе с их лидером Ефремом Давтяном, сыграли огромную, едва ли не решающую роль в развитии революции в Иране. Российская интервенция в Иране ещё более обострила отношения дашнаков с Санкт-Петербургом, так как дашнаки активно выступали против интервентов, опираясь на помощь Турции. Напротив, с турецким правительством их отношения после младотурецкой революции 1908 года, провозгласившей конституционные свободы и равноправие наций, внешне нормализовались, и дашнаки некоторое время выступали в блоке с младотурками.

В конце 1911 — начале 1912 года в Санкт-Петербурге проходил массовый судебный процесс над дашнаками. В числе защитников был и Александр Керенский. Приговор, на фоне тяжести предъявленных обвинений (террористическая деятельность и т. д.), был относительно мягким: 52 человека было приговорено к тюремному заключению, и только 4 сосланы на каторгу.

Отношения с младотурками и Первая мировая война

Программой, принятой на съезде партии в 1907 году, было создание культурной автономии Турецкой Армении в пределах Османской империи, которая должна была быть преобразована в федеративное государство.[30]. Перед началом Первой мировой войны, в августе 1914 года представитель Иттихат безуспешно пытался заручиться согласием Османского отделения АРФ на антироссийское восстание на Кавказе в случае войны. Отказ повлёк убийство некоторых лидеров партии. Российские власти преследовали схожие схемы. Министр иностранных дел Сергей Сазонов считал, что «желательно поддерживать самые тесные отношения с армянами и курдами с целью…использовать их в любой момент» в случае начала войны. Вдоль турецкой границе было роздано оружие. В августе 1914 года армянский католикос старался заручится российскими гарантиями послевоенной автономии для турецкой Армении. Наместник Кавказа граф Воронцов-Дашков заявил, что Россия будет придерживаться соблюдения обещанных реформ и призвал армян в России и по ту сторону границы быть готовыми к реализации российских инструкций в случае войны. Однако эти полу-обещания были заведомым обманом, так как в планы России не входило создание автономии в шести провинциях. План Воронцова-Дашкова предполагал создание военизированных армянских отрядов под командованием на Кавказе. При поддержке Дашнакцутюн было сформировано сначала пять, а потом ещё два добровольческих батальона чтобы сражаться на стороне России. Наиболее заметной фигурой среди османских армян был лидер блока АРФ в турецком парламенте и участник захвата Оттоманского банка Гарегин Пастермаджан[31]. В мае 1918 года эти отряды под Сардарапатом остановили турецкую армию; в те же дни (28 мая) была провозглашена Республика Армения.

Деятельность в период существования Республики Армения

Во время русского правления на Кавказе удельный вес армянского элемента быстро возрастал. Армянские специалисты и класс коммерсантов стали преобладающими в Тифлисе и других городах, а сельское население освободилось от экономических порабощений. Несмотря на это географическое распределение армян было таково, что при любом справедливом разделе Закавказья почти все их финансовые и коммерческие центры были бы исключены из Армянской области, также как и несколько сот тысяч, а возможно даже и большинство армянского населения.

При царской власти армянские провинции оставались неразвитыми в сравнении с финансовой, культурной и политической жизнью в Тифлисе. Ереван в 1914 году представлял собой сонный восточный город с 30 000 населением, по сравнению с 300 000 Тифлисом и столичным Баку. Эти факторы объясняют крайнее нежелание армянских лидеров, в том числе и доминирующей партии Дашнакцутюн, создать независимое государство вокруг Еревана в 1918 году. Создание такого государства не было логическим следствием национально — культурного возрождения XIX века или революционного движения последних тридцати лет[32]. 28 мая 1918 года в Армении была создана республика. Был организован временный парламент во главе с Дашнакцутюн. К июню 1919 года эта фракция лидирует в новом парламенте, по сути, создав государство с однопартийным правлением[33]. Победа Армянской Революционной Федерации на выборах была предрешена. Партия распространилась по всему Кавказу с конца 19 века и повлияла на коллективные действия армян при попытке царской власти экспроприировать ценности Армянской Апостольской Церкви в 1903 году. В 1917 году Дашнакцутюн принимала участие в работе некоторых закавказских административных органов. Сеть партии была нарушена в России и Османской Империи, она потеряла многих лидеров во время войны, но её влияние в Восточной Армении оставалось сильным[34]. Дашнакцутюн получила 90 % голосов, на втором месте с 5 % голосов была партия Социал-Революционеров. Некоторые наблюдатели считают, что Дашнакцутюн использовала видимость демократического процесса для усиления контроля над правительством больше, чем установления государства основываясь на народ[35]. Это привело к отчуждению местного мусульманского населения. Пользуясь недовольством мусульманского меньшинства, Турция, Азербайджан и большевики пытались усилить своё влияние на республику. Дашнакам удалось подавить восстание большевиков, вспыхнувшее в мае 1920 года и охватившее всю республику. После этого приступили к опустошению мусульманских деревень и изгнанию местного населения в Турцию и Азербайджан, заменяя их армянскими переселенцами. Нестабильной социально-политической ситауацией в стране воспольовались большевистская Россия и Турция, аттаковавшие страну с двух сторон[33]. Вступивший вместе с войсками Красной Армии из Советского Азербайджана на территорию республики, Революционный комитет Армении 29 ноября 1920 года объявил Армению советской республикой. 2 декабря того же года дашнакское правительство в лице некоторых из оставшихся в Армении членов заявило о своем роспуске.

18 февраля 1921 года в Армении вспыхнуло восстание под предводительством дашнаков и на короткое время было восстановлено дашнакское правительство во главе с последним премьером Республики Армения Симоном Врацяном. Дашнаки сумели нанести ряд поражений Красной Армии, однако 3 апреля Красная Армия вновь заняла Ереван. В ноябре 1923 года в Ереване под давлением представителей новой власти был созван съезд бывших членов партии, по решению которого партия «Дашнакцутюн» в Армении была распущена.

Период эмиграции

После установления советской власти многие из наиболее радикальных членов «Дашнакцутюн» покинули пределы Армении, чтобы продолжить борьбу за государственность извне, способствуя таким образом росту армянской диаспоры и повышая антисоветские настроения, либо остались для создания воинственных оппозиционных организаций против Турции и Советского Союза[36]. Под воздействием потери независимости в 1920 году пророссийская позиция партии в корне меняется, становясь радикально антироссийской, то есть антисоветской. Это сопровождается значительным отходом от сильной антитурецкой позиции. Официальный Дашнакцутюн отныне становится политической партией армянской диаспоры[37] Бежавшие из Армении члены элиты Дашнакцутюн становятся главной силой армянской диаспоры[38].

Завоевание большевиками Армении стало сильным ударом для армян связанных с этой партией. В отличие от других политических организаций, например, партии Гнчак, продолжавших поддерживать армян вне зависимости от того где они проживали и заключивших мир с новой политической властью, сосредоточившихся на существовании армянской советской республики, как необходимости для выживания армянского народа[39], дашнаки видели в этом трагедию как для партии, так и катастрофу для армянского народа в целом[39][40]. Но борьба Дашнакцутюн была направлена не только против Советского Союза, но также против конкурирующих политических сил армянской диаспоры, не находящихся в обвинительной позиции по отношению к советской власти, которые в глазах дашнаков предавали цель свободной и независимой Армении[41]. В декабре 1933 года в Нью-Йорке произошло убийство архиепископа Туряна, который, по мнению некоторых дашнаков, стал предателем национального дела. Позволяя поднять флаг советской Армении вместо красно-сине-оранжевого триколора павшей республики, он соглашался с властью большевиков и подчинению Армении Москве. После этого убийства последовали акты насилия. Дашнаками была захвачена церковь в Филадельфии. В этнических кварталах Бостона и Чикаго имели место небольшие беспорядки. Разногласия внутри диаспоры становились непреодолимыми[40].

Период II мировой войны

Во время II мировой войны некоторые из находящихся в Берлине дашнаков, хотя это отрицается официальными органами партии, заключают соглашение в 1942 году с нацистами против Советского Союза[42]. Согласно рассекреченным, в соответствии с законом о раскрытии нацистских военных преступлений, документам ЦРУ, в армянском еженедельнике Armenian Mirror-Spectator[en] за 1 сентября 1945 года года был опубликован оригинальный немецкий документ, согласно которому, Национальный Совет Армении, состоящий из дашнакских лидеров — председателя Арташеса Абегяна, заместителя Абрама Фулханданияна, Арутюна Багдасаряна, Давида Давидханяна, Гарегина Нжде, Вагана Папазяна, Дро Канаян и Дертовмасяна, обратился к нацистскому министру восточных оккупированных территорий Альфреду Розенбергу для превращения советской Армении в германскую колонию. По заявлению агента СС Вильгельма Хеттль[en], комментирующего сотрудничество дашнаков с СД и Абвером, «в Бухаресте доктор Араратян и генерал Канаян имели наиболее важное значение»[43]. Генерал Дро Канаян, бывший лидер независимого армянского правительства, участвовал в формировании Армянского легиона на Западном фронте[42]. Дро набирал в 812-й легион как эмигрантов, так и военнопленных, и они прошли с немцами до Крыма и Северного Кавказа[44]. По мере того как Красная Армия вынуждала немцев отступать в 1944-1945 годах, многие армяне, живущие на Северном Кавказе и Украине, отступали с немцами, оказавшись позже в лагерях для беженцев в Германии, откуда им позволили эмигрировать в Соединенные Штаты[42]. В рамках Армянской Революционной Федерации Гарегином Нжде, воевавшим на стороне Германии против Советского Союза, была создана молодёжная организация, прото-фашистская группа Цегакрон, позже переименованная в «Армянскую молодёжную организацию» (англ.)русск.[45].

Послевоенный период

Продашнакские приходы порвали с остальной церковью, создавая самостоятельный церковный орган. В 1950 году это собрание переходит под эгиду католикоса Киликии, отделив эти общины от Эчмиадзина. Крыло диаспоры связанное с дашнаками, призывало к силовому решению армянских проблем, в отличие от других более умеренных партий и общественных организаций[40].

Однако дашнакам пришлось принять факт, что Советская Армения была родиной-центром и приспосабливаться к доминированию Москвы. К концу 1970-х годов армянская диаспора и Советская Армения достигают в отношениях «модус вивенди», отчасти из-за позволения советских властей провести памятные мероприятия в 1965 году, посвящённые геноциду[46]. Начиная с 1970-х годов ведутся регулярные переговоры между руководством партии и советскими чиновниками[47]. Новое поколение в армянской диаспоре требовало большей воинственности в борьбе за признание геноцида, и дашнаки меняют свою антисоветскую направленность, вступив в новую фазу своей национальной борьбы.[46].

На XX съезде партии в декабре 1972 году в Вене было принято решение о «возвращении к своим революционным традициям»[45]. Происходит сдвиг с антисоветской позиции и следуют заявления, обозначающие Турцию (и во вторую очередь США) как главного врага[48]. Начиная с 1975 года турецкие цели подверглись атаки со стороны армянских террористических групп — Армянская секретная армия освобождения Армении (АСАЛА) и ДжСАГ[49]. История ДжСАГ была связана с террористической ветвью Дашнакцутюн[50]. По мнению ряда авторов, возникновение террористической организации ДжСАГ, при председателе Бюро АРФ Грайре Марухяне[45], было связано с опасениями Дашнактцутюн, что молодые члены партии войдут в ряды более радикальной АСАЛА[45][46][51][52][53]. По мнению Фолкера Якоби, изучавшему историю армянских политических партий, решение о создании ДжСАГ было принято в октябре 1975 году партией Дашнакцутюн в Бейруте[45]. Согласно Фрэнсису Хайланду, бывшему сотруднику ЦРУ и автору книги по армянскому терроризму, ДжСАГ заботилось о том, чтобы публично дашнаки не имели отношения к кровопролитию. Однако, по мнению информированных источников, в том числе и внутри армянского террористического движения, ДжСАГ была создана и поддерживалась партией Дашнакцутюн[52]. Согласно рассекреченному докладу ЦРУ об армянском терроризме, ДжСаг была создана Дашнакцутюн. Исследования и данные, полученные в большом количестве, указывают на то, что эта террористическая организация являлась военным крылом партии[54].

С 1988 года Дашнакцутюн, в лице председателя Бюро партии Грайра Манухяна, сотрудничает с КГБ с целью предотвращения антисоветской тенденции в карабахском движении[55].

Современность

Дашнакцутюн не имела представительства в Армении до августа 1990 года, когда оно было официально зарегистрировано в стране. Партия имела большое символическое значение, как «авангард» антисоветской борьбы и борьбы против Турции. Однако на тот момент партия уже давно отказалась от резкой антисоветской позиции и в 1988 году выступала против массовых протестов и забастовок. Тем не менее, многие в Советской Армении верили в мифическую силу партии и принимали её националистическую риторику близко к сердцу[56]. С 1991 года «Дашнакцутюн» вновь легально действовал в Армении. Взращенные в центрах армянской диаспоры, растянувшейся от Бейрута до Лос-Анджелеса, дашнаки снова становятся силой в Армении, стремясь вернуть себе позиции потерянные в результате прихода к власти большевиков. Вооружившись финансовыми средствами из-за рубежа, дашнаки и их соратники смогли основать газеты и начать бизнес, а также создать условия для продвижения кандидатов с целью достижения значительной политической власти в государстве. Однако их успех внушал беспокойство многим местным армянам, которые видели в них новичков с небольшим опытом тягот советской эпохи и недостаточным уважением к её достижениям[57][58].

Несмотря на символическую связь Дашнакцутюн с Армянским общенациональным движением отношения между ними были проблематичны из-за неспособности АРФ примириться с коренным ереванским руководством АОД. В период между 1988—1998 годами отношения между этими организациями почти всегда были конкурирующими[56]. 29 июня 1992 года президент Армении Левон Тер-Петросян выступил с телеобращением к нации, в котором обвинил Дашнакцутюн в сговоре с КГБ, а также в наличие у них привлечённых средств для Армении и Нагорного Карабаха, которые так и не достигли назначения. Лидеру партии Грайру Марухяну было дано 48 часов, чтобы покинуть Армению, несмотря на то, что на следующий день было назначено открытие Генерального Конгресса организации[59]. В декабре 1994 году президент Армении, Левон Тер-Петросян, запретил деятельность партии и её изданий на территории страны[60]. Тер-Петросян официально выступил против Дашнакцутюн, с обвинениями о предполагаемой роли её членов в убийстве бывшего политика[58], а также в террористической деятельности, обороте наркотиков и попытки дестабилизации. Около десятка её видных членов были заключены в тюрьму по обвинениям начиная с владения фиктивными документами до убийств. Дашнакцутюн оставалась официально запрещённой, так как считалась «иностранной организацией». В 1998 году партия вновь легализовалась с приходом к власти президента Роберта Кочаряна, после вынужденной отставки Левона Тер-Петросяна в феврале 1998 года. Большинство её членов были освобождены из тюрьмы[60].

Партия принимала участие в парламентских выборах 1999, 2003, 2007 и 2012 годов. Во время президентских выборов 2008 года, кандидатом партии являлся Ваган Ованнисян. Он набрал 6,2 % голосов и занял четвёртое место. С 1999 по 2010 года была связана с правящей коалицией в Национальном собрании. Причиной выхода из коалиции стало принципиальное несогласие по вопросу армяно-турецкого сближения. В 2010 году перешла в оппозицию[61]. Несмотря на это представители партии продолжали занимать посты председателей двух ключевых парламентских комитетов (комитет по обороне и безопасности и комитет по иностранным делам). Партия ведёт работу через собственный телеканал «Страна», который не подвергается давлению со стороны властей. Кроме того, в отличие от Армянского национального конгресса (АНК), партия не ограничивается со стороны властей при проведении митингов и встреч. Члены Дашнакцутюн также имеют неограниченный доступ к телевидению, контролируемому правительством, в отличие от АНК и партии Наследие[62]. В результате выборов 1999 и 2007 годов, представители партии занимали 1 и 4 министерских поста соответственно[61].

Количество мест в парламенте Армении[61]
год 1999 2003 2007 2012
количество мест 8 11 16 5

Партия является членом Социалистического интернационала.

Деятельность в Нагорно-Карабахской Республике

Дашнакцутюн была первой политической силой, прогнозировавшей, что карабахская проблема не может быть решена исключительно путём мирных переговоров. После активизации военных действий АРФ занималась распределением оружия среди армян и созданием партизанских отрядов. По итогам парламентских выборов 1991 года, партия получила господствующее положение в парламенте, а её лидер Артур Мкртчян становится спикером. После смерти Мкртчяна, при загадочных обстоятельствах, парламент до 1995 года, когда партия теряет депутатские кресла, возглавляет Георгий Петросян из этой же партии. В период с 1992 по 2000 год, когда в НКР гражданские власти выиграли борьбу с военной верхушкой, Дашнакцутюн находилась в оппозиции. Партия была настолько истощена войной, что не смогла принять участие в парламентских выборах 1995 года и пассивно поддерживала Роберта Кочаряна на президентских выборах 1996 года. В результате парламентских выборов 2000 года, партия набирает около 30 % голосов и занимает 9 из 33 парламентских мест. Дашнакцутюн подписывает соглашение с про-правительственной партией «Союз Демократического Арцаха» по анти-коррупционной деятельности, восстановлению «освобождённых», а именно обезлюдевших деревень и т.д, тем самым войдя с ними в коалицию. Через год АРФ выходит из коалиции, создав коалиционный блок вместе с, созданной в 2003 году, центристской партией «Движение — 88». На муниципальных выборах 2004 года этот блок выигрывает выборы в мэрию Степанакерта (Ханкенди), а также по 85 муниципалитетам. Накануне парламентских выборов 2005 года, они были уверены в победе, которая дала бы возможность их представителю занять пост премьер-министра. Однако блок получает только 3 из 33 депутатских мандатов, в то время как совершенно новая партия «Свободная Родина» получает 12 мест. Перед президентскими выборами 2007 года блок неожиданно заявил о своей поддержке Бако Саакяна[63]

Деятельность в Ливане

В Ливане армянской общине было предоставлено гражданство и гарантируется представительство в правительстве страны[64]. Армянам позволено избирать определённое число членов в парламент Ливана[65]. Партия дашнаков осуществляла значительный контроль над культурными, религиозными и политическими процессами в армянской общине Ливана. С 1953 года все места в парламенте, отведённые для армянской общины, занимались исключительно представителями Дашнакцутюн[64]. Долгое время АРФ доминировала на выборах над независимыми армянскими кандидатами. Однако позже ситуация начинает медленно меняться в пользу небольших группировок и независимых кандидатов[65]. В Ливане армянская диаспора, в частности Дашнакцутюн и Гнчак, поддерживали вооруженных конфессиональных ополченцев, прежде всего с целью защиты общины (впервые в 1958 году, а затем в период гражданской войны в Ливане в 1975—1990 годах), но также для обеспечения собственных целей, что приводило к убийству одних армян другими.[65]

Цели

Главным требованиями партии в настоящий момент остаётся создание «единой демократической Армении» в границах, установленных Севрским мирным договором 1920 года.

Видные представители АРФД

См. также

Напишите отзыв о статье "Дашнакцутюн"

Примечания

  1. ↑ [www.rferl.org/content/Armenian_Nationalist_Party_Threatens_President_Over_Turkey_Protocols/1929715.html Armenian Nationalist Party Threatens President Over Turkey Protocols] (14 January 2010). Проверено 7 сентября 2014.
  2. ↑ Cornell Svante E. Azerbaijan Since Independence. — Armonk, New York: M.E. Sharpe. — P. 11. — ISBN 9780765630049.
  3. ↑ [www.eurasianet.org/node/62162 Azerbaijan: Baku Reaches Out to Armenian Hard-liners in Karabakh PR Bid], EurasiaNet (15 October 2010). Проверено 7 сентября 2014. «...Armenian Revolutionary Federation-Dashnaktsutiun, a nationalist Armenian party...».
  4. ↑ [www.parliamentarf.am/index.php?view=07&id=237&vern=%D4%B4%D5%A1%D5%B7%D5%B6%D5%A1%D5%AF%D6%81%D5%B8%D6%82%D5%A9%D5%B5%D5%A1%D5%B6%20%D5%BD%D5%B8%D6%81%D5%AB%D5%A1%D5%AC%D5%AB%D5%A6%D5%B4%D5%AB%20%D5%B4%D5%B8%D5%A4%D5%A5%D5%AC%D5%A8%20%20%20%20%20%20%20%20%20%20&parun=%20%20%20%20%20%20%20%20%20%20%D5%80%D5%B8%D6%82%D5%AC%D5%AB%D5%BD%D5%AB%209-%D5%AB%D5%B6%20%D5%BF%D5%A5%D5%B2%D5%AB%20%D5%B8%D6%82%D5%B6%D5%A5%D6%81%D5%A1%D5%BE Դաշնակցության սոցիալիզմի մոդելը [The Socialist Model of Dashnaktsutyun]] (арм.). Armenian Revolutionary Federation faction in the National Assembly of the Republic of Armenia (9 July 2011).
  5. ↑ [www.coe.int/t/dghl/monitoring/greco/evaluations/round3/GrecoEval3(2010)4_Armenia_Two_EN.pdf Evaluation Report on Armenia on Transparency of party funding]. Strasbourg,: Council of Europe (3 December 2010). — «Armenian Revolutionary Federation Party (ARF, socialist)»
  6. ↑ Hovannisian, Richard G. (1971). «[www.jstor.org/stable/41044266 Russian Armenia. A Century of Tsarist Rule]». Jahrbücher für Geschichte Osteuropas (Franz Steiner Verlag) 19 (1).
  7. ↑ [webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:QfenLdb1264J:ar.newsarmenia.ru/arm1/20071207/41785444.html+&cd=1&hl=en&ct=clnk&gl=ru Դաշնակցությունը հույս ունի մնալ իշխանության մեջ]
  8. ↑ Christopher Rice. Russian Workers and the Socialist-Revolutionary Party Through the Revolution of 1905-07. — Macmillan Press, 1988. — С. 140. — 272 с.
  9. ↑ [www.cdca.asso.fr/cdca/cdca-fra_rejoint_internationale_socialiste.htm La F.R.A. Dachnaktsoutioun rejoint l’Internationale Socialiste] (фр.)
  10. ↑ Louise Nalbandian. The Armenian Revolutionary Movement. — University of California Press, 1975. — С. 151.
  11. ↑ 1 2 Gerard J. Libaridian. REVOLUTION AND LIBERATION IN THE PROGRAMS OF THE DASHNAKTSUTIUNE, 1892 AND 1907.. — 1980. — С. 1.
  12. ↑ Hratch Dasnabedian. History of the Armenian Revolutionary Federation Dashnaktsutiun 1890/1924. — 1990. — С. 31.
  13. ↑ Louise Nalbandian. The Armenian Revolutionary Movement. — University of California Press, 1975. — С. 163.
  14. ↑ Richard G. Hovannisian. The Armenian People from Ancient to Modern Times. — Т. 2. — С. 216.
  15. ↑ Louise Nalbandian. The Armenian Revolutionary Movement. — University of California Press, 1975. — С. 171.
  16. ↑ Louise Nalbandian. The Armenian Revolutionary Movement. — University of California Press, 1975. — С. 171.
  17. ↑ Hratch Dasnabedian. History of the Armenian Revolutionary Federation Dashnaktsutiun 1890/1924. — 1990. — С. 33.
  18. ↑ Hratch Dasnabedian. History of the Armenian Revolutionary Federation Dashnaktsutiun 1890/1924. — 1990. — С. 35.
  19. ↑ Jeffrey W. Stebbins. BELL AND BANNER: ARMENIAN REVOLUTIONARIES AT THE END OF THE OTTOMAN EMPIRE. — NAVAL POSTGRADUATE SCHOOL, 2011. — С. 80.
  20. ↑ Louise Nalbandian. The Armenian Revolutionary Movement. — University of California Press, 1975. — С. 173.
  21. ↑ Louise Nalbandian. The Armenian Revolutionary Movement. — University of California Press, 1975. — С. 155—161.
  22. ↑ Jeffrey W. Stebbins. [calhoun.nps.edu/bitstream/handle/10945/10699/11Dec%255FStebbins.pdf?sequence=3&isAllowed=y BELL AND BANNER: ARMENIAN REVOLUTIONARIES AT THE END OF THE OTTOMAN EMPIRE]. — NAVAL POSTGRADUATE SCHOOL, 2011. — С. 85—89.
  23. ↑ Richard G. Hovannisian. The Armenian People from Ancient to Modern Times. — Т. 2. — С. 224-225.
  24. ↑ R.Pannosian. The Armenians: From Kings and Priests to Merchants and Commissars. — Hurst & Company, 2006. — С. 216-217.
  25. ↑ Alan Whitehorn (ed.). [books.google.ca/books?id=0vrnCQAAQBAJ The Armenian Genocide: The Essential Reference Guide: The Essential Reference Guide]. — ABC-CLIO, 2015. — С. 30.
  26. ↑ 1 2 3 Volker Jacoby. Die Konturen der innenpolitischen Konflikte in Armenien. — Johann Wolfgang Goethe-Universität, 1998. — С. 117—118.
  27. ↑ 1 2 Jeffrey W. Stebbins. BELL AND BANNER: ARMENIAN REVOLUTIONARIES AT THE END OF THE OTTOMAN EMPIRE. — NAVAL POSTGRADUATE SCHOOL, 2011. — С. 80—81.
  28. ↑ Ronald Grigor Suny [books.google.ca/books?id=-zBtBgAAQBAJ&pg=PA471 «They Can Live in the Desert but Nowhere Else»: A History of the Armenian Genocide] Princeton University Press, 2015, стр. 143
  29. ↑ Jeffrey W. Stebbins. BELL AND BANNER: ARMENIAN REVOLUTIONARIES AT THE END OF THE OTTOMAN EMPIRE. — NAVAL POSTGRADUATE SCHOOL, 2011. — С. 89.
  30. ↑ S.Torossian / Soviet policy in the Armenian questions/ Caucasian review / Institute for the study of the USSR, 1955 p.10
  31. ↑ Donald Bloxham. THE GREAT GAME OF GENOCIDE. — Oxford University, 2005. — С. 72-73.
  32. ↑ Richard G. Hovannisian. Caucasian Armenia between Imperial and Soviet Rule: The Interlude of National Independence. — 1980. — С. 2.
  33. ↑ 1 2 Amy Nicole Stidger. The Ties That Bind: Reimagining Memory in Armenian Identity Formation. — The University of Texas at Austin, 2014. — С. 41.
  34. ↑ Richard G. Hovannisian. Caucasian Armenia between Imperial and Soviet Rule: The Interlude of National Independence. — 1980. — С. 7.
  35. ↑ Richard G. Hovannisian. Caucasian Armenia between Imperial and Soviet Rule: The Interlude of National Independence. — 1980. — С. 9.
  36. ↑ Amy Nicole Stidger. The Ties That Bind: Reimagining Memory in Armenian Identity Formation. — The University of Texas at Austin, 2014. — С. 48.
  37. ↑ Volker Jacoby. Die Konturen der innenpolitischen Konflikte in Armenien. — Johann Wolfgang Goethe-Universität, 1998. — С. 119.
  38. ↑ Volker Jacoby. Die Konturen der innenpolitischen Konflikte in Armenien. — Johann Wolfgang Goethe-Universität, 1998. — С. 116.
  39. ↑ 1 2 Amy Nicole Stidger. The Ties That Bind: Reimagining Memory in Armenian Identity Formation. — The University of Texas at Austin, 2014. — С. 56.
  40. ↑ 1 2 3 Charles King. The ghost of freedom. — Oxford University Press, 2008. — С. 180—181.
  41. ↑ Volker Jacoby. Die Konturen der innenpolitischen Konflikte in Armenien. — Johann Wolfgang Goethe-Universität, 1998. — С. 121.
  42. ↑ 1 2 3 R.G.Suny. The Armenian People from Ancient to Modern Times. — 1997. — С. 366-367.
  43. ↑ [www.foia.cia.gov/sites/default/files/document_conversions/1705143/KANAYAN%2C%20DROSTAMAT_0002.pdf Nazi War Crimes Disclosure Act]
  44. ↑ Thomas de Waal. Great Catastrophe. Armenians and Turks in the Shadow of Genocide. — Oxford University Press, 2015. — С. 112.
  45. ↑ 1 2 3 4 5 Volker Jacoby. Die Konturen der innenpolitischen Konflikte in Armenien. — Johann Wolfgang Goethe-Universität, 1998. — С. 148.
  46. ↑ 1 2 3 Yossi Shain, Aharon Barth. Diasporas and International Relations Theory. — The MIT Press, 2003. — Т. 57 №3. — С. 468.
  47. ↑ Volker Jacoby. Die Konturen der innenpolitischen Konflikte in Armenien. — Johann Wolfgang Goethe-Universität, 1998. — С. 152.
  48. ↑ Francis P. Hyland. [www.virtualkarabakh.az/uploads/pdf/Francis%20P.%20Hyland,%20Armenian%20terrorism%20%20the%20past,%20the%20present,%20the%20prospects.pdf Armenian terrorism : the past, the present, the prospects]. — Westview Press, 1991. — С. 66.
  49. ↑ Francis P. Hyland. [www.virtualkarabakh.az/uploads/pdf/Francis%20P.%20Hyland,%20Armenian%20terrorism%20%20the%20past,%20the%20present,%20the%20prospects.pdf Armenian terrorism : the past, the present, the prospects]. — Westview Press, 1991. — С. 61.
  50. ↑ Michael M. Gunter. [journals.lib.unb.ca/index.php/jcs/article/view/10546/11761 Armenian Terrorism: A Reappraisal]. — 2007.
  51. ↑ 1 2 Francis P. Hyland. [www.virtualkarabakh.az/uploads/pdf/Francis%20P.%20Hyland,%20Armenian%20terrorism%20%20the%20past,%20the%20present,%20the%20prospects.pdf Armenian terrorism : the past, the present, the prospects]. — Westview Press, 1991. — С. 62.
  52. ↑ Laura Dugana, Julie Y.Huang, Gary LaFree, Clark McCauley. Sudden desistance from terrorism: The Armenian Secret Army for the Liberation of Armenia and the Justice Commandos of the Armenian Genocide. — Taylor & Francis, 2008. — С. 235.
  53. ↑ [www.foia.cia.gov/sites/default/files/document_conversions/89801/DOC_0005462031.pdf Declassified CIA report about Armenian terrorism]
  54. ↑ Volker Jacoby. Die Konturen der innenpolitischen Konflikte in Armenien. — Johann Wolfgang Goethe-Universität, 1998. — С. 153.
  55. ↑ 1 2 Razmik Ponossian. Post-Soviet Armenia. — The University of Michigan Press. — С. 230-231.
  56. ↑ Amy Nicole Stidger. The Ties That Bind: Reimagining Memory in Armenian Identity Formation. — The University of Texas at Austin, 2014. — С. 63—64.
  57. ↑ 1 2 Charles King. The ghost of freedom. — Oxford University Press, 2008. — С. 222.
  58. ↑ Stephan H. Astourian. FROM TER-PETROSIAN TO KOCHARIAN: LEADERSHIP CHANGE IN ARMENIA. — University of California. — С. 40.
  59. ↑ 1 2 Razmik Ponossian. Post-Soviet Armenia. — The University of Michigan Press. — С. 232-233.
  60. ↑ 1 2 3 [www.eufoa.org/uploads/ArmeniaPoliticalPartyGuide.pdf Armenia 2012: An introduction to the political introduction to the political party landscape] (англ.) (June 2012).
  61. ↑ [www.laender-analysen.de/cad/pdf/CaucasusAnalyticalDigest17.pdf Caucasus Analytical Digest. The Political System of Armenia: Form and Content. David Petrosyan p.8-12]
  62. ↑ Kimitaka Matsuzato. FROM BELLIGERENT TO MULTI-ETHNIC DEMOCRACY: DOMESTIC POLITICS IN UNRECOGNIZED STATES AFTER THE CEASEFIRES. — EURASIAN REVIEW, Volume 1, November 2008. — С. 104-106.
  63. ↑ 1 2 Francis P. Hyland. [www.virtualkarabakh.az/uploads/pdf/Francis%20P.%20Hyland,%20Armenian%20terrorism%20%20the%20past,%20the%20present,%20the%20prospects.pdf Armenian terrorism : the past, the present, the prospects]. — Westview Press, 1991. — С. 67.
  64. ↑ 1 2 3 Khachig Tölölyan. Elites and Institutions in the Armenian Transnation. — Wesleyan University, 2001.

Литература

  • Оганесян, Эдуард. Век борьбы. — Тт. 1, 2. — Мюнхен — Москва, 1991.
  • [www.ziyouz.com/index.php?option=com_remository&Itemid=57&func=fileinfo&id=412 Национальная энциклопедия Узбекистана]. — Ташкент, 2000—2005. (узб.)

Ссылки

  • [www.arfd.am/ Официальный сайт партии] (арм.)
  • [www.yerkir.am/ru/home.htm Газета «Еркир»] — Официальное издание Верховного органа Армении АРФ Дашнакцутюн.
  • [www.genocide.ru/enc/dashnaktsutyun.htm Дашнакцутюн, партия]
  • [www.music-bazaar.com/main.php?page=album&id=5112 Патриотические песни Дашнакцутюна]
  • [history.kubsu.ru/pdf/ar_kar.pdf Карапетян Л. И. Из истории армянских политических партий на Кубани. Центр понтийско-кавказских исследований. Краснодар, 1995]
<td class="navbox-image" rowspan="11" style="width:1%;padding:0px 0px 0px 7px">
</td><tr style="height:2px"><td colspan="2"></td></tr><tr><th scope="row" class="navbox-group" style="background:#ddddff">Программы и
документы</th><td class="navbox-list navbox-even" style="text-align:left;border-left-width:2px;border-left-style:solid;width:100%;padding:0px;background:#f0f0f0"></div></td></tr><tr style="height:2px"><td colspan="2"></td></tr><tr><th scope="row" class="navbox-group" style="background:#ddddff">Политическая
пресса</th><td class="navbox-list navbox-odd" style="text-align:left;border-left-width:2px;border-left-style:solid;width:100%;padding:0px">

Масис[hy] (1852—1908) • Гнчак (1887 ~) • Дрошак[en] (1890 ~) • Еритасард Айасатан[en] (1903—2000) • Armenian Weekly[en] (1934 ~)

</div></td></tr><tr style="height:2px"><td colspan="2"></td></tr><tr><th scope="row" class="navbox-group" style="background:#ddddff">Партии и
организации</th><td class="navbox-list navbox-even" style="text-align:left;border-left-width:2px;border-left-style:solid;width:100%;padding:0px;background:#f0f0f0"></td></tr><tr style="height:2px"><td colspan="2"></td></tr><tr><th scope="row" class="navbox-group" style="background:#ddddff">Деятели</th><td class="navbox-list navbox-odd" style="text-align:left;border-left-width:2px;border-left-style:solid;width:100%;padding:0px">
Армянское сопротивление и национально-освободительная борьба
Идеология</div>
XVI—XVIII века
XIX—XX века
</td></tr><tr style="height:2px"><td colspan="2"></td></tr><tr><th scope="row" class="navbox-group" style="background:#ddddff">Тематические
статьи</th><td class="navbox-list navbox-even" style="text-align:left;border-left-width:2px;border-left-style:solid;width:100%;padding:0px;background:#f0f0f0">

Армянская освободительная легенда[hy] • Эчмиадзинское собрание[hy] (1547) • Эчмиадзинское собрание[hy] (1677) • Ангехакотское собрание[hy] (1699) • Восстание в Зангезуре (1722—1730) • Восстание в Нагорном Карабахе (1724—1731)[hy] • Армянское царство (проект)[hy] (1827) • Армянское национальное возрождение • Армянский вопрос (1878 ~) • Первая Республика Армения • Севрский мирный договор • Вильсоновская Армения • Февральское восстание[en] • Республика Горная Армения • Карабахское движение (Миацум) • Карабахская война

</td></tr></table></td></tr></table>

Отрывок, характеризующий Дашнакцутюн

Князь Андрей пожал плечами и поморщился, как морщатся любители музыки, услышав фальшивую ноту. Обе женщины отпустили друг друга; потом опять, как будто боясь опоздать, схватили друг друга за руки, стали целовать и отрывать руки и потом опять стали целовать друг друга в лицо, и совершенно неожиданно для князя Андрея обе заплакали и опять стали целоваться. M lle Bourienne тоже заплакала. Князю Андрею было, очевидно, неловко; но для двух женщин казалось так естественно, что они плакали; казалось, они и не предполагали, чтобы могло иначе совершиться это свидание.
– Ah! chere!…Ah! Marieie!… – вдруг заговорили обе женщины и засмеялись. – J'ai reve сette nuit … – Vous ne nous attendez donc pas?… Ah! Marieie,vous avez maigri… – Et vous avez repris… [Ах, милая!… Ах, Мари!… – А я видела во сне. – Так вы нас не ожидали?… Ах, Мари, вы так похудели. – А вы так пополнели…]
– J'ai tout de suite reconnu madame la princesse, [Я тотчас узнала княгиню,] – вставила m lle Бурьен.
– Et moi qui ne me doutais pas!… – восклицала княжна Марья. – Ah! Andre, je ne vous voyais pas. [А я не подозревала!… Ах, Andre, я и не видела тебя.]
Князь Андрей поцеловался с сестрою рука в руку и сказал ей, что она такая же pleurienicheuse, [плакса,] как всегда была. Княжна Марья повернулась к брату, и сквозь слезы любовный, теплый и кроткий взгляд ее прекрасных в ту минуту, больших лучистых глаз остановился на лице князя Андрея.
Княгиня говорила без умолку. Короткая верхняя губка с усиками то и дело на мгновение слетала вниз, притрогивалась, где нужно было, к румяной нижней губке, и вновь открывалась блестевшая зубами и глазами улыбка. Княгиня рассказывала случай, который был с ними на Спасской горе, грозивший ей опасностию в ее положении, и сейчас же после этого сообщила, что она все платья свои оставила в Петербурге и здесь будет ходить Бог знает в чем, и что Андрей совсем переменился, и что Китти Одынцова вышла замуж за старика, и что есть жених для княжны Марьи pour tout de bon, [вполне серьезный,] но что об этом поговорим после. Княжна Марья все еще молча смотрела на брата, и в прекрасных глазах ее была и любовь и грусть. Видно было, что в ней установился теперь свой ход мысли, независимый от речей невестки. Она в середине ее рассказа о последнем празднике в Петербурге обратилась к брату:
– И ты решительно едешь на войну, Andre? – сказала oia, вздохнув.
Lise вздрогнула тоже.
– Даже завтра, – отвечал брат.
– II m'abandonne ici,et Du sait pourquoi, quand il aur pu avoir de l'avancement… [Он покидает меня здесь, и Бог знает зачем, тогда как он мог бы получить повышение…]
Княжна Марья не дослушала и, продолжая нить своих мыслей, обратилась к невестке, ласковыми глазами указывая на ее живот:
– Наверное? – сказала она.
Лицо княгини изменилось. Она вздохнула.
– Да, наверное, – сказала она. – Ах! Это очень страшно…
Губка Лизы опустилась. Она приблизила свое лицо к лицу золовки и опять неожиданно заплакала.
– Ей надо отдохнуть, – сказал князь Андрей, морщась. – Не правда ли, Лиза? Сведи ее к себе, а я пойду к батюшке. Что он, всё то же?
– То же, то же самое; не знаю, как на твои глаза, – отвечала радостно княжна.
– И те же часы, и по аллеям прогулки? Станок? – спрашивал князь Андрей с чуть заметною улыбкой, показывавшею, что несмотря на всю свою любовь и уважение к отцу, он понимал его слабости.
– Те же часы и станок, еще математика и мои уроки геометрии, – радостно отвечала княжна Марья, как будто ее уроки из геометрии были одним из самых радостных впечатлений ее жизни.
Когда прошли те двадцать минут, которые нужны были для срока вставанья старого князя, Тихон пришел звать молодого князя к отцу. Старик сделал исключение в своем образе жизни в честь приезда сына: он велел впустить его в свою половину во время одевания перед обедом. Князь ходил по старинному, в кафтане и пудре. И в то время как князь Андрей (не с тем брюзгливым выражением лица и манерами, которые он напускал на себя в гостиных, а с тем оживленным лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером) входил к отцу, старик сидел в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле, в пудроманте, предоставляя свою голову рукам Тихона.
– А! Воин! Бонапарта завоевать хочешь? – сказал старик и тряхнул напудренною головой, сколько позволяла это заплетаемая коса, находившаяся в руках Тихона. – Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными запишет. – Здорово! – И он выставил свою щеку.
Старик находился в хорошем расположении духа после дообеденного сна. (Он говорил, что после обеда серебряный сон, а до обеда золотой.) Он радостно из под своих густых нависших бровей косился на сына. Князь Андрей подошел и поцеловал отца в указанное им место. Он не отвечал на любимую тему разговора отца – подтруниванье над теперешними военными людьми, а особенно над Бонапартом.
– Да, приехал к вам, батюшка, и с беременною женой, – сказал князь Андрей, следя оживленными и почтительными глазами за движением каждой черты отцовского лица. – Как здоровье ваше?
– Нездоровы, брат, бывают только дураки да развратники, а ты меня знаешь: с утра до вечера занят, воздержен, ну и здоров.
– Слава Богу, – сказал сын, улыбаясь.
– Бог тут не при чем. Ну, рассказывай, – продолжал он, возвращаясь к своему любимому коньку, – как вас немцы с Бонапартом сражаться по вашей новой науке, стратегией называемой, научили.
Князь Андрей улыбнулся.
– Дайте опомниться, батюшка, – сказал он с улыбкою, показывавшею, что слабости отца не мешают ему уважать и любить его. – Ведь я еще и не разместился.
– Врешь, врешь, – закричал старик, встряхивая косичкою, чтобы попробовать, крепко ли она была заплетена, и хватая сына за руку. – Дом для твоей жены готов. Княжна Марья сведет ее и покажет и с три короба наболтает. Это их бабье дело. Я ей рад. Сиди, рассказывай. Михельсона армию я понимаю, Толстого тоже… высадка единовременная… Южная армия что будет делать? Пруссия, нейтралитет… это я знаю. Австрия что? – говорил он, встав с кресла и ходя по комнате с бегавшим и подававшим части одежды Тихоном. – Швеция что? Как Померанию перейдут?
Князь Андрей, видя настоятельность требования отца, сначала неохотно, но потом все более и более оживляясь и невольно, посреди рассказа, по привычке, перейдя с русского на французский язык, начал излагать операционный план предполагаемой кампании. Он рассказал, как девяностотысячная армия должна была угрожать Пруссии, чтобы вывести ее из нейтралитета и втянуть в войну, как часть этих войск должна была в Штральзунде соединиться с шведскими войсками, как двести двадцать тысяч австрийцев, в соединении со ста тысячами русских, должны были действовать в Италии и на Рейне, и как пятьдесят тысяч русских и пятьдесят тысяч англичан высадятся в Неаполе, и как в итоге пятисоттысячная армия должна была с разных сторон сделать нападение на французов. Старый князь не выказал ни малейшего интереса при рассказе, как будто не слушал, и, продолжая на ходу одеваться, три раза неожиданно перервал его. Один раз он остановил его и закричал:
– Белый! белый!
Это значило, что Тихон подавал ему не тот жилет, который он хотел. Другой раз он остановился, спросил:
– И скоро она родит? – и, с упреком покачав головой, сказал: – Нехорошо! Продолжай, продолжай.
В третий раз, когда князь Андрей оканчивал описание, старик запел фальшивым и старческим голосом: «Malbroug s'en va t en guerre. Dieu sait guand reviendra». [Мальбрук в поход собрался. Бог знает вернется когда.]
Сын только улыбнулся.
– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.


В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.


Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Дашнакцутюн&oldid=81610600»

Навигация