Аароново согласие

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Аароново согласие (аароновщина, аароновцы, онуфриевщина, согласие благочестивых) — беспоповское согласие в старообрядчестве, отделившееся во второй половине XVIII века от филипповского толка. Основатель — филипповец Семён Протопопов, в монашестве Онуфрий. Один из лидеров — ярославский мещанин Андрей Жуков (17321799), по прозвищу «Аарон» или «Ааронов» (отсюда название согласия). Сами аароновцы называли себя «согласием благочестивых».

Согласие было распространено среди патриархально настроенных крестьян Архангельской губернии (уезды Архангельский, Холмогорский и Шенкурский) и частично в Вологодской губернии. Исчезло, по одним данным, в конце XIX века, по другим, скудные сведения об аароновцах имелись до 1970-х годов.





Особенности вероучения и обрядов

В отличие от филипповцев, аароновцы не считали необходимым отречение и удаление от жизни в обществе, а также допускали вступление в брак, повенчаный мирянином. Они также считали возможным совмещать брачную жизнь и пустынножительство. Однако, в отличие от поморцев, брак, совершённый в православной церкви, законным не признавался (по отношению к таким бракам аароновцы требовали развода или нового брака). Кроме того, аароновцы в лице основателя согласия Онуфрия обвиняли филипповцев и за то, что те отвергают молитву за царя.

Аароновцы не признавали паспортов, называя их «печатями Антихриста». Выступали против раскольничьих списков, учреждённых Петром I, утверждая, подобно бегунам, что записавшийся в эти списки признаёт себя раскольником и, отрекаясь, таким образом, имени христианского, является отступником от Христа. Также считалось грехом давать в судах какие-либо подписки.

Людей, переходивших в согласие из других, сначала принимали посредством поста. Позже стали их перекрещивать, как еретиков.

См. также

Напишите отзыв о статье "Аароново согласие"

Литература

  • А. И. Мальцев. Староверы-странники в XVIII-первой половине XIX века. Новосибирск, 1996.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Аароново согласие



Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
Наполеон с своей уверенностью в том, что не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что ему пришло в голову, написал Кутузову слова, первые пришедшие ему в голову и не имеющие никакого смысла. Он писал:

«Monsieur le prince Koutouzov, – писал он, – j'envoie pres de vous un de mes aides de camps generaux pour vous entretenir de plusieurs objets interessants. Je desire que Votre Altesse ajoute foi a ce qu'il lui dira, surtout lorsqu'il exprimera les sentiments d'estime et de particuliere consideration que j'ai depuis longtemps pour sa personne… Cette lettre n'etant a autre fin, je prie Dieu, Monsieur le prince Koutouzov, qu'il vous ait en sa sainte et digne garde,