Ааронов жезл

Ааронов жезл — одна из священных принадлежностей Скинии. Во время странствования в пустыне некоторые колена, недовольные избранием Левиина колена на служение Богу, заявляли притязание на такую же привилегию. Чтобы окончательно разрешить спор, решено было прибегнуть к суду Божию, и жезлы всех начальников колен были положены на ночь в Скинию. Поутру оказалось, что среди них жезл Аарона дал ростки и расцвёл миндалевидным деревом, что и послужило доказательством богоизбранности левитов в их священном назначении Чис. 17:1—8). В память этого события жезл Аарона оставлен был в скинии, где он покоился как святая реликвия, перед Ковчегом.

Библейская легенда о неоплодотворенном плодоношении стала причиной того, что в Средние века миндаль воспринимался как символ девственной чистоты. Жезл Аарона обладал и другими чудесными способностями. В частности, он мог превращаться в змею, пожирая прочих змей (именно это в своё время произошло в Египте во дворце Фараона).

В христианстве

Рассказ св. Иеронима об избрании Иосифа Обручника из числа претендентов на руку Девы Марии аналогичным жребием с расцветшим жезлом является переработкой библейского предания.

В христианской экзегетике чудесно процветший Ааронов жезл считается символом Богородицы и в этом качестве часто встречается в иконографии, в миниатюрах, монументальной живописи, иконах (иконография Богородицы), являясь атрибутом как Аарона, так и Иосифа.

Упоминается в христианской гимнографии.

Литература

• Жезл Ааронов // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Дж. Холл. Словарь сюжетов и символов в искусстве. М., 1999.
• О. Е. Этингоф. Образ Богоматери: Очерки византийской иконографии XI—XIII вв. М., 1999.

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Ааронов жезл

Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.