Аарон (Нарциссов)

Аарон

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Епископ Аарон (в миру Алексей Захарович Нарциссов; 1781, Коломна — 15 (27) января 1842, Москва) — епископ Православной Российской церкви, епископ Архангельский и Холмогорский.

Биография

Родился в 1781 году в Коломне в семье городского священника.

Первоначальное образование получил в Коломенском духовном училище.

В 1807 году окончил Московскую Славяно-греко-латинскую академию и был назначен учителем немецкого языка, катехизатором и (по принятии монашества) проповедником в ней. Знал древние и новые языки и переводил с английского и немецкого. Переводы получили одобрение Платона (Левшина) и Филарета (Дроздова).

В отчёте академии Святейшему синоду за 1807 г. о деятельности его сказано следующее: «Катехизис и евангелия воскресные публично в недельные дни во весь год толкованы были немецкого языка учителем Нарциссовым, который написал систематический курс оного катехизического учения с приобщением по сличности истолкования воскресных евангелий через целый год, представив оное занятие в Московское академическое правление».

В 1810 году был пострижен в монашество. Был законоучителем Первого кадетского корпуса в Санкт-Петербурге.

В 1812 году назначен ректором Пензенской семинарии и настоятелем Пензенского Спасского монастыря. Возведён в сан архимандрита.

С 1815 года — архимандрит Нижнеломовского Казанского монастыря.

С 1821 года — ректор Ярославской семинарии и настоятель Толгского монастыря.

14 февраля 1826 года — Хиротонисан во епископа Архангелогородского и Холмогорского.

Заботами епископа Аарона выстроено несколько каменных зданий архангельского архиерейского дома («двора»).

В 1828 году Святейший Синод объявил Аарону выговор за данное им благословение на закладку англиканской церкви в Архангельске, хотя и нашёл его поступок «произошедшим, вероятно, от доброго намерения».

14 сентября 1830 года уволен на покой в московский Донской монастырь, затем в Новоспасский монастырь, где и умер.

Погребён 18 января 1842 года в Знаменской церкви в Московском Новоспасском монастыре.

Труды

• Систематический курс катехизического учения с истолкованием воскресных Евангелий — М., 1807.
• Слово в неделю Православия — СПб., 1821.
• Слово в день рождения императора Его Величества Государя Императора Александра Павловича — СПб., 1822.

Переводы: с немецкого:

• «Зрелище Креста Христова», состоящее из переводов статей:
• 1. Тица «Умирающий Мессия, совершенный правоучитель».
• 2. Даублера «Утешение мученика, почерпаемое из жизни Иисуса».
• 3. Лактация «Распятый Иисус».
• Два поучительных слова Иерузалема. / Пер. с нем. [Аарон Нарциссов]. М., 1837.
• Руководство к познанию Спасителя мира. / Из соч. Иерузалема, изд. посмертно; Пер. с нем. [Аарон Нарциссов]. М., 1845.

с английского: соч. Риг. Бахстера:

• Бакстер Р. О вечном покое святых. / Пер. с англ. [Аарон Нарциссов]. М., 1841.
• Бакстер Р. Воззвание к новообращенным. / Пер. с англ. [Аарон Нарциссов]. М., 1835.
• Бакстер Р. Пища ежедневная для христиан, или Книга, содержащая в себе обетования, и подкрепления, и утешения, заимствованные из Свящ. Писания на каждый день года. / Пер. с англ. [Аарон Нарциссов]. М., 1831.

Ссылки

• [www.pravenc.ru/text/62378.html ААРОН] // Православная энциклопедия. Том I. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2000. — С. 21. — 752 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-89572-006-4
• [bogoslov.ru/bv/text/176460/index.html Из литературного наследия. Аарон (Нарциссов), епископ Архангельский и Холмогорский]
• [ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_398 Аарон (Нарциссов)] На сайте Русское Православие
• Аарон (Нарциссов) // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.

Отрывок, характеризующий Аарон (Нарциссов)

– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»