Априль, Аарон Исаакович

Аарон Априль
Дата рождения:	15 июня 1932(1932-06-15) (91 год)
Место рождения:	Литва
Гражданство:	Израиль Израиль
Жанр:	Живопись, Скульптура
Сайт:	[aprilaharon.com/ aron.com]

Аарон Априль (род. 15 июня 1932 г.) — известный израильский живописец, график и скульптор. Персональные выставки Априля проходили в ведущих музеях, включая Государственную Третьяковскую галерею.

Биография до переезда в Израиль

Аарон Априль родился в Литве в районе г. Вилкавишкис. Детство провел в поместье Шяудиншкяй в трех километрах от г. Вержблово (Кибарты, современное название — Кибартай), где родился И. И. Левитан. За несколько дней до нападения Германии на Советский Союз, в июне 1941 г. семья Априль была сослана в Сибирь. Первый год ссылки семья провела в Алтайском крае, затем — за Полярным кругом в поселках Кресты и Казачье на реке Яне в Якутии. Будущий художник рос в Заполярье; десятилетия спустя впечатления от особой природы и суровой жизни северного края на протяжении многих лет находили выражение в его искусстве. В 1947 г. с золотой медалью окончил среднюю школу в Якутске. В 1948 г. Априлю удалось стать студентом Московского художественного училища памяти 1905 года. Там он проучился только полтора года, так как в канун «Дела врачей» был снова сослан в Якутск, где окончил Художественное училище и одновременно — заочно — четыре курса исторического факультета Педагогического института. В 1953 г. был освобожден из ссылки. В 1954—1960 гг. учился в Московском государственном художественном институте (МГХИ) им. Сурикова. После окончания МГХИ в 1961 г. был принят в число членов Московского отделения Союза художников. В 1958—1972 гг. регулярно участвовал во многих московских, республиканских, всесоюзных и зарубежных выставках. В Москве состоялись две его персональные выставки: первая — в 1963 г. в редакции журнала «Юность», вторая — в 1970 г. в Доме дружбы народов; озаглавленная «За семью морями», она включала работы, созданные по материалам и впечатлениям от морского похода в Индию на торговом судне. В 1972 г. вместе с отцом переехал в Израиль, где обосновался в Иерусалиме, где проживает и поныне.

Биография и творческий путь в Израиле

Первая выставка Аарона Априля в Израиле состоялась в галерее Иерусалимского театра уже в декабре 1972 г. В Израиле Априль много работает с натуры, осваивает новые ритмы и мотивы, настойчиво решает проблемы борьбы света и цвета. В 1975—1976 гг. возглавлял Ассоциацию художников и скульпторов Иерусалима. До 1983 г. преподавал живопись, рисунок и композицию (попеременно) в Хайфском университете, в Еврейском университете в Иерусалиме и в Академии художеств Бецалель в Иерусалиме. В середине 1980-х годов был посланником Еврейского агентства в Риме. В 1987 г. присоединился к группе основателей деревни художников Са-Нур в Северной Самарии, которую позднее возглавлял в 1991—1999 гг.; за эти годы там были сооружены 28 мастерских и был создан выставочный зал. После ряда персональных выставок в Иерусалиме, Тель-Авиве и Хайфе, неоднократно выставлялся США, Канаде, Германии, Швейцарии, Франции и других странах, а в 2000-е годы и в России. В 1986—1998 гг. работал в Париже в Cite Internationale des Arts в разные годы сроком от двух месяцев до года. В 2001 г. получил премию Фонда Иш-Шалома «За особые заслуги в развитии искусства». В 2002 г. Московский музей современного искусства в основном здании на Петровке провел его персональную выставку «30 лет спустя», в 2008 г. Государственная Третьяковская галерея в здании на Крымском валу провела его большую ретроспективу, в 2014 г. его персональную выставку «Неосознанная реальность» организовал Московский музей современного искусства (в здании на Гоголевском бульваре). С 2005 г. — почетный член Российской академии художеств.

Особенности художественного стиля

Художественный стиль Аарона Априля отличается ярко выраженным генезисом от созерцательной фигуративности к экспрессивному символизму. Живописные произведения Априля впечатляют своей красочностью, темпераментным буйством цвета, фантастической его игрой. Однако в этом цветовом хаосе просматриваются и предметность, и даже программность произведений. Критики отмечали, что Априль принадлежит к тем художникам, кто умеет укрощать хаос, побуждая зрителей самих начинать формулировать ответы на вопросы, которые ставит живописное произведение, разгадывать тайну его, тайну, которая и есть ведущая ценность. Из кажущихся беспорядочными пульсирующих мазков неожиданно возникают лица, фигуры, библейские персонажи. Цвету в живописи Априля придается особое значение, что в значительной мере является следствием большого опыта работы акварелью, где совмещались тончайшая передача нюансов колорита и южной природы и композиций, затрагивающих библейскую и общечеловеческую тематику.

• Beside the western wall.jpg

  К стене плача

• Aharon April Capricious of Memory.jpg

  Капризы памяти

• Aharon April Davids Old City.jpg

  Где был старый город Давида

• Aharon April Diptych Crowded in the Sky.jpg

  Тесно на небе и на земле

• Aharon April Ein Kerem Near the spring.jpg

  На окраине Иерусалима

• Aharon April Gathering.jpg

  Ритмы(Собрание)

• Aharon April Herod's Nights.jpg

  Иродиада

• Aharon April Lot and his doughters.jpg

  Лот с дочерьми

Основные альбомы художника

• «Aharon April», с предисловием Жана Боллака (Paris: Galerie Rambert, 1995).
• «Аарон Априль», с предисловием Матти Фишера (Москва: ММСИ, 2002).
• «Аарон Априль. Ретроспектива», с предисловием Марины Генкиной (Москва: Сканрус, 2007).
• Аарон Априль и Галина Подольская, «Любить — всегда классично» (Иерусалим, 2012).
• Галина Подольская и Аарон Априль, «Эпоха в рисунках современника» (Иерусалим, 2013).
• Аарон Априль " К твёрдой руке и честному цвету" Книга-альбом с воспоминаниями (Иерусалим, Скопус, 2016)

Видеофильмы о творчестве художника

• «Неосознанная реальность», 2014 г.
• «Сотворение», 2000 г.
• «Песнь Песней», 2001 г.
• «Обратная сторона холста», 2000 г. — размещены на [aprilaharon.com/movies.php личном сайте художника]

Избранные публикации о творчестве художника в периодической печати

• А.А. Дейнека, "Молодое искусство" // Известия, 14.09.1958.
• В.И. Костин, «Образы жизни...» // Юность (Москва), №10 (1963).
• Биобиблиографический словарь художников народов СССР, 1970, т.1, стр. 182.
• Амнон Барзель, «Аарон Априль» // Ха-Арец ["Страна"], 5 января 1973 г. [на яз. иврит].
• Meir Ronen, «A master in transit» ["Мастер в пути"] // Jerusalem Post, 25 July 1975.
• Ница Флаксер, «Сюжет как выражение эмоций» // Давар ["Слово"], 1 августа 1975 г. [на яз. иврит].
• Shella Drobkin, «From Russia to Israel with dreams» ["Из России в Израиль с мечтами"] // The Montreal Suburban, 8 ноября 1975 г.
• Bob Garret, «An artist tells…» ["Художник рассказывает…"] // Boston Glob, 23 ноября 1975 г.
• Мириам Таль, «Праздник для глаз» // Едиот ахронот ["Последние известия"], 4 мая 1979 г. [на яз. иврит].
• Давид Герштейн, «Песнь Песней в двух ипостасях» // Едиот ахронот ["Последние известия"], 1983 г. [на яз. иврит].
• Георг Мордель, «Художник А. И. Априль» // Круг (Тель-Авив), 13 июля 1983 г.
• Лазарь Дранкер, «Судьи и Судьбы» // Круг (Тель-Авив), 13 апреля 1988 г.
• Jacques Picard, «Fliehendes Licht und zitternde Luft» // Kulturspiegel (Берн), 11 сентября 1986 г. [на немецком языке].
• Маргарита Багинова, «Живопись по принципу алмаза» // Русская мысль (Париж), 30 сентября 1988 г.
• Аарон Априль, «Еще о библейских камнях. Заметки художника» // Ариэль (Иерусалим), № 2 (1990).
• С. Кашницкий, «Са-Нур без экзотики» // Время (Тель-Авив), 25 марта 1994 г.
• Victor Lupan, «La colonie des artiste» // Figaro magazine (Париж), 12 февраля 1998 г.
• Галина Подольская, «Царство цвета: Аарон Априль» // Меценат и мир (Москва), №45 (2010).
• Михаил Юдсон, «Классика любви» // Вести (Иерусалим), 8 июня 2002 г.
• Галина Подольская, «При свете дня» // Вести (Иерусалим) 15 июня 2002 г.
• Ноа Леа Коэн «Априльский дождь» // Некуда ["Точка"], №305 (октябрь 2007 г.) [на яз. иврит].
• Евграф Кончин, «Состязание со светом» // Культура (Москва), 26 июня 2008 г.
• Дмитрий Жилинский, «Восхождение. Монолог об Аароне Априле» // Третьяковская галерея (Москва), №2/19 (2008).

Ссылки

• [aprilaharon.com/ Сайт художника]

Отрывок, характеризующий Априль, Аарон Исаакович

«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)