Крикстейн, Аарон

Аарон Крикстейн
Место рождения	Энн-Арбор
Рост	183 см
Вес	73 кг
Начало карьеры	1983
Рабочая рука	правая
Призовые, долл.	3 710 447
Одиночный разряд
Матчей в/п	395—256
Титулов	9
Наивысшая позиция	6 (26 февраля 1990)
Турниры серии Большого шлема
Австралия	1/2 финала (1995)
Франция	4-й круг (1985, 1994)
Уимблдон	4-й круг (1989, 1995)
США	1/2 финала (1989)
Парный разряд
Матчей в/п	10—18
Наивысшая позиция	196 (25 февраля 1985)
Завершил выступления

Аарон Крикстейн (англ. Aaron Krickstein; р. 2 августа 1967, Энн-Арбор) — американский профессиональный теннисист, победитель 9 турниров Гран-при и АТР.

Биография

С самого раннего возраста Аарон Крикстейн, сын врача детройтской больницы св. Джона, демонстрировал способности к занятиям спортом. В возрасте пяти и шести лет он выигрывал чемпионат штата Мичиган по плаванию вольным стилем и баттерфляем. Когда он начал заниматься теннисом, одним из его первых наставников стал Ник Боллетьери — будущий воспитатель десяти первых ракеток мира. В 16 лет он выиграл чемпионат США среди юношей (до 18 лет), а также чемпионаты США на грунтовых кортах и в помещениях в этой же возрастной категории.

Профессиональная игровая карьера Крикстейна, начавшаяся в 15-летнем возрасте, продолжалась до первой половины 1996 года. По её окончании он открыл собственное дело, торгуя изготавливаемыми на заказ аквариумами для морских рыб. Позже он занял должность директора теннисной секции кантри-клуба Сент-Эндрюс в Бока-Ратоне (Флорида). Он также выступает в ветеранских соревнованиях Outback Champions Tour.

Профессиональная карьера

В сентябре 1983 года Аарон стал самым молодым в истории теннисистом, вышедшим в четвёртый круг Открытого чемпионата США. Среди побеждённых им соперников были юный Стефан Эдберг и многоопытный Витас Герулайтис. Через месяц, в возрасте 16 лет, 2 месяцев и 13 дней, он стал также самым молодым в истории победителем турнира серии Гран-при, добившись этого успеха на Открытом чемпионате Тель-Авива. За эти два турнира он поднялся в рейтинге Ассоциации теннисистов-профессионалов (АТР) с 489-го до 97-го места. Tennis Magazine по итогам сезона признал его «новичком года».

После победы в июле 1984 года на чемпионате США среди профессионалов в Бостоне (по пути к которой он обыграл пятую ракетку мира Джимми Ариаса) Крикстейн стал самым молодым к этому моменту теннисистом, вошедшим в первую двадцатку рейтинга АТР, а в августе вошёл уже и в число десяти сильнейших теннисистов мира, хотя закрепиться в их числе не смог. До конца года он выиграл ещё два турнира Гран-при, обыграл ещё одного лидера мирового тенниса — шведа Матса Виландера — и завоевал право на участие в в итоговых турнирах года обеих профессиональных теннисных ассоциаций — турнире Мастерс под эгидой АТР и финальном турнире World Championship Tennis. В Мастерс в январе 1985 года он, однако, проиграл в первом же круге, а в итоговом турнире WCT в апреле — во втором.

В 1985 году Крикстейн вернулся в десятку сильнейших игроков мира и с короткими перерывами оставался в ней с января по июнь. Однако нестабильная игра в середине года отрицательно сказалась на его положении в рейтинге, так что к своему единственному финалу за сезон — в ноябре в Гонконге — он подошёл уже на 35-й позиции. Следующие два сезона он выступал ровно, не выпадая из числа 50 лучших теннисистов мира, но без всплесков и громких побед, и снова заявил о себе лишь в 1988 году. В августе 1988 года Крикстейн вышел в четвертьфинал Открытого чемпионата США после победы над Эдбергом — на тот момент третьей ракеткой мира, — а за осень дважды побывал в финалах турниров Гран-при, вернувшись в Top-20 рейтинга АТР. В 1989 году карьера Аарона вышла на новый пик: за сезон он выиграл три турнира, а на открытом чемпионате США дошёл до полуфинала, где проиграл посеянному вторым Борису Беккеру. В Лос-Анджелесе он победил сразу двух соперников из первой десятки рейтинга — Брэда Гилберта (в полуфинале отыгрался со счёта 1:6, 2:5, не дав сопернику реализовать ни один из семи матчболов) и Майкла Чанга (в финале отыгрался со счёта 2:6, 1:4), а в Токио в очередной раз взял верх над Эдбергом — всё ещё третьей ракеткой мира. В Париже он обыграл Гилберта во второй раз за сезон прежде чем уступить Эдбергу в полуфинале. В октябре состоялось возвращение Крикстейна в первую десятку рейтинга, где он в последний раз побывал 10 июня 1985 года. Такой длительный перерыв между появлениями в Top-10 рейтинга АТР также стал рекордом в истории тенниса. Победы в течение сезона, за который он заработал на корте почти 600 тысяч долларов, позволили Аарону во второй раз в карьере принять участие в турнире Мастерс, но на групповом этапе при одной победе (над Чангом) он потерпел два поражения (от Джона Макинроя и первой ракетки мира Ивана Лендла) и в полуфинал не попал.

В марте 1990 года Крикстейн провёл свой пятый матч за карьеру (и первый с 1987 года) в составе сборной США в Кубке Дэвиса. Выиграв обе свои одиночные встречи, он обеспечил команде общую победу над сборной Чехословакии. В дальнейшем, однако, американская сборная продолжала борьбу уже без него, завоевав в итоге свой первый с 1982 года Кубок Дэвиса. Сам Аарон в следующем месяце на Открытом чемпионате Японии обыграл в полуфинале Лендла, всё ещё возглавляющего рейтинг АТР, а в финале уступил Эдбергу — на тот момент второму в мире. После этого результата он поднялся на шестое место в рейтинге, но дальше развить успех ему не удалось. Он неудачно выступил на Открытом чемпионате Франции, пропустил Уимблдонский турнир, и даже выход в четвертьфинал Открытого чемпионата США и сразу после этого в финал турнира в Брисбене не позволили ему сохранить место в десятке сильнейших. Как четвертьфиналист Открытого чемпионата США он принял участие в Кубке Большого шлема — новом итоговом турнире года под эгидой Международной федерации тенниса, в первом круге победил шестую ракетку мира Андреса Гомеса, но затем проиграл находившемуся на десятом месте в рейтинге Брэду Гилберту.

За 1991 год Крикстейн только один раз, в Брисбене, дошёл до финала турнира АТР и по ходу сезона опустился в рейтинге вплотную к 50-му месту. Тем не менее на его счету и в этом году были победы над соперниками из первой десятки, которым приходилось вспоминать, что они имеют дело с бывшим теннисным вундеркиндом. В первом круге Открытого чемпионата США Аарон обыграл Андре Агасси — на тот момент седьмую ракетку мира, — а на турнире высшей категории в Стокгольме — занимавшего четвёртое место в рейтинге Михаэля Штиха. Весной 1992 и 1993 годов Крикстейн дважды выиграл Открытый чемпионат ЮАР. Это были два его последних титула в турнирах АТР. Последним финалом, в котором он участвовал, не победив, стал в 1992 году финал Monte-Carlo Open — турнира АТР высшей категории, где его обыграл мастер грунтовых кортов Томас Мустер. На пути к встрече с Мустером Аарон победил третью ракетку мира Бориса Беккера.

В дальнейшем Крикстейн, хотя и не выходил больше в финалы, ещё некоторое время представлял угрозу для игроков из мировой элиты, в частности в 1994 году обыграв пятую ракетку мира Серхи Бругеру и снова Штиха, поднявшегося к тому моменту в рейтинге до второй позиции. В 1995 году, после победы над Эдбергом, он достиг последнего значительного успеха в карьере, дойдя до полуфинала Открытого чемпионата Австралии, где проиграл будущему чемпиону — Агасси. На протяжении большей части этого сезона он уже проигрывал в первых кругах, хотя на Уимблдоне и дошёл до 1/8 финала. После пяти подряд поражений в начале 1996 года Крикстейн в 28 лет завершил теннисную карьеру. До настоящего времени он остаётся обладателем двух рекордов АТР, как самый молодой победитель турнира и самый молодой игрок в десятке сильнейших. Он также известен своей рекордной выносливостью на корте: из сыгранных за карьеру 36 пятисетовых матчей он одержал победу в 28, в том числе 11 раз отыгравшись из положения 0:2 по сетам (включая матч против Эдберга на Открытом чемпионате Австралии 1995 года).

Участие в финалах турниров Гран-при и АТР за карьеру (19)

Легенда
Большой шлем (0)
Мастерс/Чемпионат мира АТР (0)
ATP Super 9 (1)
ATP Championship Series (1)
ATP World Series (4)
Гран-при (13)

Победы (9)

№	Дата	Турнир	Покрытие	Соперник в финале	Счёт в финале
1.	10 окт 1983	Тель-Авив, Израиль	Хард	Кристоф Ципф	7-6, 6-3
2.	16 июл 1984	Бостон, США	Грунт	Хосе Луис Клерк	7-6, 3-6, 6-4
3.	10 сен 1984	Тель-Авив (2)	Хард	Шахар Перкисс	6-4, 6-1
4.	17 сен 1984	Женева, Швейцария	Грунт	Хенрик Сундстрём	6-7, 6-1, 6-4
5.	9 янв 1989	Сидней, Австралия	Хард	Андрей Черкасов	6-4, 6-2
6.	18 сен 1989	Лос-Анджелес, США	Хард	Майкл Чанг	2-6, 6-4, 6-2
7.	17 окт 1989	Токио, Япония	Ковёр	Карл-Уве Штееб	6-2, 6-2
8.	30 мар 1992	Открытый чемпионат ЮАР, Йоханнесбург	Хард	Александр Волков	6-4, 6-4
9.	29 мар 1993	Открытый чемпионат ЮАР, Дурбан (2)	Хард	Грант Стаффорд	6-3, 7-67

Поражения (10)

№	Дата	Турнир	Покрытие	Соперник в финале	Счёт в финале
1.	13 мая 1984	Открытый чемпионат Италии, Рим	Грунт	Андрес Гомес	6-2, 1-6, 2-6, 2-6
2.	23 июл 1984	Вашингтон, США	Грунт	Андрес Гомес	2-6, 2-6
3.	18 ноя 1985	Гонконг	Хард	Андрес Гомес	3-6, 3-6, 6-3, 4-6
4.	6 окт, 1986	Тель-Авив, Израиль	Хард	Брэд Гилберт	5-7, 2-6
5.	10 окт 1988	Тель-Авив (2)	Хард	Брэд Гилберт	6-4, 6-7, 2-6
6.	14 ноя 1988	Детройт, США	Ковёр	Джон Макинрой	5-7, 2-6
7.	9 апр 1990	Открытый чемпионат Японии, Токио	Хард	Стефан Эдберг	4-6, 5-7
8.	24 сен 1990	Брисбен, Австралия	Хард	Брэд Гилберт	3-6, 1-6
9.	23 сен 1991	Брисбен (2)	Хард	Джанлука Поцци	3-6, 6-74
10.	20 апр 1992	Монте-Карло, Монако	Грунт	Томас Мустер	3-6, 1-6, 3-6

Ссылки

• [www.atpworldtour.com/en/players/wikidata//overview Профиль на сайте ATP]  (англ.)

• [www.daviscup.com/en/players/player.aspx?id= Профиль на сайте Кубка Дэвиса] (англ.)

Отрывок, характеризующий Крикстейн, Аарон

По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.


Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?