Аарон

Ааро́н (ивр. ‏אַהֲרֹן‏‎, Ахарон; этимология неясна) в Пятикнижии — старший (на три года) брат Моисея и его сподвижник при освобождении евреев из египетского рабства, первый еврейский первосвященник. Сын Амрама и Иохаведы из колена Левия.

Аарон в Торе

Библия отводит Аарону второстепенную роль по сравнению с Моисеем. Аарон выступал «устами» Моисея перед Израилем и фараоном, творил чудеса перед фараоном (в частности, Ааронов жезл превратился в змея, а затем поглотил змеев, в которых превратились жезлы египетских волхвов) и вместе с Моисеем участвовал в ниспослании некоторых из десяти египетских казней.

После построения скинии Аарон был помазан в первосвященники с тем, чтобы первосвященническое достоинство в роду его передавалось по наследству от отца к сыну по старшей линии. Все остальные прямые потомки должны были быть священниками (Исх. 28, 29, 40, Лев. 8−10).

Он был первым первосвященником и основателем единственного законного рода еврейских священнослужителей — коэнов. Священнический сан стал наследственным в его роде — против чего безуспешно восстал Корей, представитель левитов, со своими сообщниками. Избрание Аарона подтвердил Бог, когда его жезл чудесным образом расцвёл. Во время богослужения Аарон и его сыновья давали народу Аароново благословение. Аарон был также верховным судиёй Израиля и учителем народа. Во время пребывания Моисея на Синае Аарон, соблазняемый народом, сделал для него золотого тельца и за это народ был поражён Господом (Исх. 32:35).

В Библии особенно отмечаются в характере Аарона черты примирительности, кротости и мягкости.

У Аарона было от жены его Елисаветы (Элишевы), дочери Аминадава, четверо сыновей, из них двое старших, Надав и Авиуд (Авиху), погибли при жизни отца (были испепелены огнём), ослушавшись Бога, а первосвященнический сан перешёл к третьему сыну его, Елеазару (Эла́зару); младшего звали Ифамар (Итамар). Господь призвал на служение Аарона в возрасте 83 лет, он умер 123 лет от роду, в 40-м году по Исходе евреев из Египта на горе Ор, находящейся на юге от Израиля, вблизи древнего идумейского города Петра (см. Могила Аарона). Народ оплакивал Аарона 30 дней.

В религиях

В иудаизме

Раввинистическая литература, в частности агада, прославляет Аарона как великого миролюбца и миротворца, в отличие от непреклонного Моисея. Одно из преданий утверждает даже, что по нему Израиль горевал больше, чем по Моисею. Кротостью объясняется и его поведение с золотым тельцом. В пример ставится твёрдость его духа при гибели сыновей.

В каббале раскрывается соответствие Аарона и сфиры ход.

В христианстве

Потомками Аарона были отец и мать Иоанна Крестителя праведные Захария (так как он был священником) и Елизавета (Лк. 1:5). Апостол Павел говорит о том, что священство Аарона преходяще, «ибо с ним сопряжён закон» (Евр. 7:11), ему на смену идёт Иисус Христос — священник по чину Мелхиседека. В православии Аарона вспоминают в Неделю святых праотец, ряд месяцесловов отмечает его память 20 июля вместе с днём Ильи-пророка и ряда других ветхозаветных пророков. Западная память Аарона — 1 июля, коптская — 28 марта.

В исламе

В исламе Аарон почитается под именем Харуна ибн Имрана, брата Мусы. Как и в Библии, отмечаются черты его характера — Аарон имеет прозвище Абул-Фарадж («отец утешения»). Мусульмане почитают могилу Аарона на горе Аарона (на арабском Джебль-неби-Харун, то есть Гора пророка Аарона).

В искусстве

В раннехристианском искусстве Аарон нередко изображался юношей в античных одеждах (как, например, на мозаиках церкви Санта-Мария-Маджоре в Риме, 432−440 годы). Классическая христианская иконография Аарона сложилась к X веку — седовласый, длиннобородый старец, в одеждах первоосвященника, с жезлом (порой расцветшим) и кадилом (или ларцом) в руках, на голове у него своеобразный головной убор — тюрбан или папская тиара, на груди наперсник с драгоценными камнями. Такие изображения Аарона, входящие в композиции на библейские темы, можно встретить, например, в росписях и скульптуре готических храмов.

Изображение Аарона есть в алтарной части Киевской Софии. В византийском и древнерусском искусстве изображение Арона иногда встречается в иконах богородичного цикла («Богоматерь Неопалимая Купина», «Похвала Богоматери»). С середины XVI века изображение Аарона встречалось обычно в составе пророческого ряда иконостасов.

Распространённые изобразительные сюжеты:

• Восстание Корея
• Расцветший жезл

См. также

• Ааронов жезл
• Коэны

Источник

• Аарон, первосвященник // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• Аарон // Еврейская энциклопедия Брокгауза и Ефрона. — СПб., 1908—1913.
• Аарон // Библейская энциклопедия архимандрита Никифора. — М., 1891—1892.

Отрывок, характеризующий Аарон

– Mais, mon prince, [Но, князь,] – говорила Анна Михайловна, – после такого великого таинства дайте ему минуту покоя. Вот, Пьер, скажите ваше мнение, – обратилась она к молодому человеку, который, вплоть подойдя к ним, удивленно смотрел на озлобленное, потерявшее всё приличие лицо княжны и на перепрыгивающие щеки князя Василья.
– Помните, что вы будете отвечать за все последствия, – строго сказал князь Василий, – вы не знаете, что вы делаете.
– Мерзкая женщина! – вскрикнула княжна, неожиданно бросаясь на Анну Михайловну и вырывая портфель.
Князь Василий опустил голову и развел руками.
В эту минуту дверь, та страшная дверь, на которую так долго смотрел Пьер и которая так тихо отворялась, быстро, с шумом откинулась, стукнув об стену, и средняя княжна выбежала оттуда и всплеснула руками.
– Что вы делаете! – отчаянно проговорила она. – II s'en va et vous me laissez seule. [Он умирает, а вы меня оставляете одну.]
Старшая княжна выронила портфель. Анна Михайловна быстро нагнулась и, подхватив спорную вещь, побежала в спальню. Старшая княжна и князь Василий, опомнившись, пошли за ней. Через несколько минут первая вышла оттуда старшая княжна с бледным и сухим лицом и прикушенною нижнею губой. При виде Пьера лицо ее выразило неудержимую злобу.
– Да, радуйтесь теперь, – сказала она, – вы этого ждали.
И, зарыдав, она закрыла лицо платком и выбежала из комнаты.
За княжной вышел князь Василий. Он, шатаясь, дошел до дивана, на котором сидел Пьер, и упал на него, закрыв глаза рукой. Пьер заметил, что он был бледен и что нижняя челюсть его прыгала и тряслась, как в лихорадочной дрожи.
– Ах, мой друг! – сказал он, взяв Пьера за локоть; и в голосе его была искренность и слабость, которых Пьер никогда прежде не замечал в нем. – Сколько мы грешим, сколько мы обманываем, и всё для чего? Мне шестой десяток, мой друг… Ведь мне… Всё кончится смертью, всё. Смерть ужасна. – Он заплакал.
Анна Михайловна вышла последняя. Она подошла к Пьеру тихими, медленными шагами.
– Пьер!… – сказала она.
Пьер вопросительно смотрел на нее. Она поцеловала в лоб молодого человека, увлажая его слезами. Она помолчала.
– II n'est plus… [Его не стало…]
Пьер смотрел на нее через очки.
– Allons, je vous reconduirai. Tachez de pleurer. Rien ne soulage, comme les larmes. [Пойдемте, я вас провожу. Старайтесь плакать: ничто так не облегчает, как слезы.]
Она провела его в темную гостиную и Пьер рад был, что никто там не видел его лица. Анна Михайловна ушла от него, и когда она вернулась, он, подложив под голову руку, спал крепким сном.
На другое утро Анна Михайловна говорила Пьеру:
– Oui, mon cher, c'est une grande perte pour nous tous. Je ne parle pas de vous. Mais Dieu vous soutndra, vous etes jeune et vous voila a la tete d'une immense fortune, je l'espere. Le testament n'a pas ete encore ouvert. Je vous connais assez pour savoir que cela ne vous tourienera pas la tete, mais cela vous impose des devoirs, et il faut etre homme. [Да, мой друг, это великая потеря для всех нас, не говоря о вас. Но Бог вас поддержит, вы молоды, и вот вы теперь, надеюсь, обладатель огромного богатства. Завещание еще не вскрыто. Я довольно вас знаю и уверена, что это не вскружит вам голову; но это налагает на вас обязанности; и надо быть мужчиной.]
Пьер молчал.
– Peut etre plus tard je vous dirai, mon cher, que si je n'avais pas ete la, Dieu sait ce qui serait arrive. Vous savez, mon oncle avant hier encore me promettait de ne pas oublier Boris. Mais il n'a pas eu le temps. J'espere, mon cher ami, que vous remplirez le desir de votre pere. [После я, может быть, расскажу вам, что если б я не была там, то Бог знает, что бы случилось. Вы знаете, что дядюшка третьего дня обещал мне не забыть Бориса, но не успел. Надеюсь, мой друг, вы исполните желание отца.]
Пьер, ничего не понимая и молча, застенчиво краснея, смотрел на княгиню Анну Михайловну. Переговорив с Пьером, Анна Михайловна уехала к Ростовым и легла спать. Проснувшись утром, она рассказывала Ростовым и всем знакомым подробности смерти графа Безухого. Она говорила, что граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до того трогательно, что она не могла вспомнить его без слез, и что она не знает, – кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца. «C'est penible, mais cela fait du bien; ca eleve l'ame de voir des hommes, comme le vieux comte et son digne fils», [Это тяжело, но это спасительно; душа возвышается, когда видишь таких людей, как старый граф и его достойный сын,] говорила она. О поступках княжны и князя Василья она, не одобряя их, тоже рассказывала, но под большим секретом и шопотом.


В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушало стройного порядка, по которому шла жизнь в доме старого князя. Генерал аншеф князь Николай Андреевич, по прозванию в обществе le roi de Prusse, [король прусский,] с того времени, как при Павле был сослан в деревню, жил безвыездно в своих Лысых Горах с дочерью, княжною Марьей, и при ней компаньонкой, m lle Bourienne. [мадмуазель Бурьен.] И в новое царствование, хотя ему и был разрешен въезд в столицы, он также продолжал безвыездно жить в деревне, говоря, что ежели кому его нужно, то тот и от Москвы полтораста верст доедет до Лысых Гор, а что ему никого и ничего не нужно. Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум. Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развивать в ней обе главные добродетели, до двадцати лет давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении. Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности. Его выходы к столу совершались при одних и тех же неизменных условиях, и не только в один и тот же час, но и минуту. С людьми, окружавшими его, от дочери до слуг, князь был резок и неизменно требователен, и потому, не быв жестоким, он возбуждал к себе страх и почтительность, каких не легко мог бы добиться самый жестокий человек. Несмотря на то, что он был в отставке и не имел теперь никакого значения в государственных делах, каждый начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа выхода князя в высокой официантской. И каждый в этой официантской испытывал то же чувство почтительности и даже страха, в то время как отворялась громадно высокая дверь кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика, с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и точно молодых блестящих глаз.