Абаджиев, Иван

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Иван Абаджиев
Личная информация
Гражданство

Болгария Болгария

Специализация

тяжёлая атлетика

Дата рождения

12 февраля 1932(1932-02-12) (92 года)

Место рождения

Нови-Пазар, Болгария

Иван Николов Абаджиев (род. 12 февраля 1932, Нови-Пазар, Болгария) — болгарский тяжелоатлет и тренер по тяжёлой атлетике, серебряный призёр чемпионата мира (1957), участник Олимпийских игр (1956, 1960). Заслуженный мастер спорта Болгарии (1957). Главный тренер сборных команд Болгарии (1969—1989, 1997—2000) и Турции (1995—1996). Под его руководством атлеты этих стран 12 раз становились олимпийскими чемпионами и 57 раз выигрывали чемпионаты мира[1].



Биография

Иван Абаджиев родился 12 февраля 1932 в городе Нови-Пазар. В детстве увлекался спортивной гимнастикой, но потом решил перейти в тяжёлую атлетику. С 1953 года тренировался самостоятельно по собственной методике. В 1956 году был 7-м на Олимпийских играх в Мельбурне. В 1957 году в Тегеране завоевал первую в истории Болгарии медаль чемпионата мира по тяжёлой атлетике. После того как в 1960 году на Олимпийских играх в Риме занял лишь 12 место, решил завершить свою спортивную карьеру и перешёл к тренерской деятельности.

Сначала работал государственным тренером по тяжёлой атлетике в Спорткомитете Болгарии, а в 1969 году был назначен главным тренером сборной страны. С этого момента результаты болгарских атлетов на международных соревнованиях начали быстро улучшаться. Всего за несколько лет, команда, которая обычно не претендовала на медали крупнейших турниров, превратилась в главного соперника сборной СССР, доминировавшей тогда в мировой тяжёлой атлетике. Уже на Олимпийских играх в Мюнхене (1972) болгарские атлеты завоевали три золотые медали и заняли второе место в общекомандном зачёте. В дальнейшем болгарской сборной неоднократно удавалось превосходить советскую команду на крупнейших мировых и европейских турнирах.

Несмотря на все эти успехи тренерская деятельность Абаджиева вызывала неоднозначную реакцию в спортивном мире. Хотя сам он объяснял резкий рост результатов своих учеников особой системой интенсивных тренировок, время пребывания Абаджиева на посту главного тренера сборной Болгарии было омрачено несколькими громкими допинг-скандалами. В 1976 году на Олимпийских играх в Монреале, где был впервые введён допинг-контроль, болгарские атлеты Благой Благоев и Валентин Христов были уличены в использовании запрещённых препаратов и лишены медалей. В 1988 году на Олимпийских играх в Сеуле показавшие лучшие результаты в своих весовых категориях Митко Граблев и Ангел Генчев также были дисквалифицированы и лишены золотых медалей, когда в их допинг-пробах был найден запрещённый препарат Фуросемид. За дисквалификацией Граблева и Генчева последовал демарш болгарской делегации, снявшей с соревнований пять ещё не выступивших атлетов.

В дальнейшем Абаджиев утверждал, что не давал своим ученикам никаких запрещённых препаратов, а дисквалификацию своих подопечных в Сеуле называл инициативой советских спортивных чиновников, которые были заинтересованы в устранении сильных конкурентов своих атлетов[2].

В 1989 году Абаджиев ушёл с поста главного тренера сборной Болгарии и на некоторое время отошёл от тренерской деятельности, но в 1995 году принял предложение своего бывшего ученика Наима Сулейманоглу возглавить тренерский штаб сборной Турции. Под его руководством на Олимпийских играх в Атланте команда этой страны завоевала две золотые медали (помимо Сулейманоглу олимпийское золото выиграл и другой бывший член болгарской команды Халиль Мутлу). В 1997—2000 годах Абаджиев вновь был главным тренером сборной Болгарии (с 1998 года не только мужской, но и женской). Однако на Олимпийских играх в Сиднее она вновь столкнулась дисквалификациями из-за допинга. Чемпионка (Изабелла Драгнева), а также двое призёров Игр (Иван Иванов и Севдалин Минчев) были уличены в использовании запрещённых препаратов и лишены наград. После этого Абаджиев завершил свою тренерскую карьеру.

Напишите отзыв о статье "Абаджиев, Иван"

Примечания

  1. [nksport.ru/tyazhelaya-atletika/sistema-abadazhieva/ Система Абаджиева]
  2. [www.pressball.by/articles/summer/heavyathletics/29420 Иван Абаджиев: надеюсь, женскую штангу когда-нибудь запретят]

Ссылки

  • [www.sports-reference.com/olympics/athletes/ab/ivan-abadzhiev-1.html Иван Абаджиев] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)
  • [www.velena.ru/wrestling/comp/WCHW1999_IA.html Иван Абаджиев: «Очень тяжёлая атлетика»]

Отрывок, характеризующий Абаджиев, Иван



Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.