Абадиев, Японц Арскиевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Японц Арскиевич Абадиев
Абаьд-наькъан Арски Японц
Место рождения

Насыр-Корт, Ингушетия, Терская область, Российская империя

Место смерти

Назрань, Чечено-Ингушская АССР, РСФСР, СССР

Принадлежность

Российская империя Российская империяСССР СССР

Род войск

Кавалерия

Годы службы

1924 — 1954

Звание

подполковник

Часть

28-я кавалерийская дивизия,
115 кавалерийская дивизия

Командовал

255-й отдельный Чечено-Ингушский кавалерийский полк, 126-й гвардейский кавалерийский полк, 297-й и 278-й кавалерийские полки.

Сражения/войны

Великая Отечественная война
Сталинградская битва

Награды и премии

Япо́нц (Япо́нец) Арски́евич Абади́ев (ингуш. «Аба́ьд-на́ькъан А́рски́ Япо́нц») (1905[1] или 1906 год, Насыр-Корт, Ингушетия, Терская область, Российская империя — 1985 год, Назрань, Чечено-Ингушская АССР, СССР) — офицер-кавалерист, участник Великой Отечественной войны, гвардии подполковник, первый командир 255-го отдельного Чечено-Ингушского кавалерийского полка, а также командир 126-го полка 28-й кавалерийской дивизии, 297-го и 278-го кавалерийских полков 115-й Кабардино-Балкарской дивизии. Дважды был представлен к званию Героя Советского Союза — в 1942 и 1943 годах.





Биография

До войны

Родился в 1906 году в селе Насыр-Корт (ныне Насыр-Кортский АО г. Назрань). Ингуш по национальности. Имя «Японц» («Японец») Абадиеву дано в честь национальности японцы. Известны примеры нарекания ингушами своих детей именами, созвучными с этнонимами народов, которые воевали с ними и отличились, на их взгляд, достойным сопротивлением и отвагой (у ингушей существуют такие имена как «Германц», «Турке», «Араби», «Японц» и др.). Японц Абадиев — один из таких примеров. Он родился в годы русско-японской войны, в которой ингуши также приняли непосредственное участие[1].

Службу в рядах Красной Армии начал в 1924 году, поступив в Северо-Кавказскую кавалерийскую школу горных национальностей имени Будённого. Курсантом участвовал в ликвидации кулацких банд. В 1930 году, после окончания кавалерийской школы, был назначен командиром Ингушского кавалерийского эскадрона, который дислоцировался в городе Владикавказе[1]. В том же году по представлению командира 28-й стрелковой дивизии А. Д. Казицкого, в которую входил вышеназванный эскадрон, Ингушским облисполкомом Японц Абадиев был награждён именным оружием — маузером, на котором была выгравирована надпись: «Майрача гIалгIай эпсара Абадиев Японцийна» («Храброму ингушскому офицеру Абадиеву Японцу»)[2]. В 1938 году вступил в члены ВКП(б). С 27 марта по 2 октября 1939 года являлся начальником штаба 39-го кавалерийского полка Отдельной Кавалерийской бригады горских национальностей. В 1940 году майор Абадиев исполнял обязанности заместителя командира 107-го кавалерийского казачьего полка 12-й кавалерийской дивизии под Армавиром[3].

В годы Великой Отечественной войны

На фронтах Великой Отечественной войны Японц Абадиев с 27 июня 1941 года. Был назначен заместителем командира 117-го тяжёлого танкового полка, дислоцировавшимся под Смоленском, который тогда систематически подвергался вражеским бомбардировкам[4]. В июле был назначен командиром 126-го полка вновь сформированной в городе Павлограде 28-й кавалерийской дивизии[5].

16 августа 1941 года командующий 6-й армии генерал Родион Яковлевич Малиновский поставил перед Абадиевым задачу: к шести часам утра выйти в район Сурск-Литовска и правым фланговым ударом оттеснить противника к Днепру. 19 августа полк под командованием Абадиева первым атаковал врага. Кавалеристы уничтожили две роты противника и полностью освободили село. Позднее, с 20 по 23 августа, Абадиев умело организовал отражение танковой атаки. Полк принял на себя основной огонь, и тем обеспечил выход дивизии из боя. Операция была выполнена. В октябре 1941 года Абадиев был ранен в голову, но оставался командовать полком[6]. 5 ноября 1941 года был награждён Орденом Красного Знамени[7].

255-й отдельный Чечено-Ингушский кавалерийский полк

В марте 1942 года года Японц Абадиев был назначен командиром вновь сформированного 255-го отдельного Чечено-Ингушского кавалерийского полка[8]. В своих воспоминаниях «От Терека до Эльбы» Герой Советского Союза Мавлид Висаитов писал[9]:

Я был назначен начальником штаба 255-го отдельного Чечено-Ингушского полка. Командиром полка стал отличный кадровик майор Абадиев Японц Арскиевич — человек безудержной храбрости, воли и решительности.

115-я Кабардино-Балкарская кавалерийская дивизия

В мае 1942 года Японца Абадиева назначили командиром 297-го, а в июле 278-го полка 115-й Кабардино-Балкарской кавалерийской дивизии. С июля 1942 года в связи с прорывом немецко-фашистских войск на южном крыле фронта 115-я кавдивизия участвовала в боях по отражению наступления в направлении Северного Кавказа и Сталинграда и в тяжелых боях в междуречье Дона и Волги[10]. 12 июня дивизия была поднята по тревоге. Был получен приказ: выступить против 4-й танковой армии немцев. Кавалеристы атаковали танки. В этом сражении дивизия понесла огромные потери. Сам Абадиев позднее воспоминал[11]:

Самый горячий бой произошел у станицы Константиновской. На поле боя осталось лежать более половины дивизии.

30 июля левофланговым частям 51-й армии, куда входила 115-я кавалерийская дивизия, было приказано нанести контрудар в направлении на Николаевскую, Константиновскую. Вечером 29 июля 115-я кавалерийская дивизия заняла исходное положение для наступления в районе Большой и Малой Мартыновки, однако немецкие танковые войска атаковали раньше. Ворвавшись в Большую Мартыновку, они смяли подразделения и штаб генерал-майора Б. А. Погребова, на которого было возложено руководство группой войск в этой операции, и тем самым обезглавили управление войсками, которые ещё не успели перейти в наступление. Но, несмотря на это, 115-я кавалерийская дивизия совместно с 302-й стрелковой дивизией, выполняя поставленную задачу, атаковали танковую армию немецко-фашистских захватчиков. Бой продолжался весь день. Кавалеристы Абадиева и солдаты других полков сражались до последнего. Но немецким войскам всё же удалось прорвать фронт обороны в районе Цимлянской, в стыке между 91-й и 157-й стрелковыми дивизиями[12].

Осуществляя командование полками, Абадиев проявил себя отличным военачальником и храбрым солдатом во всех боевых действиях, в которых принимала участие его дивизия с мая по октябрь 1942 года. В докладе командования Военному Совету 51-й армии была дана такая оценка 115-й кавдивизии и её командному составу[13]:

Несмотря на исключительно трудные условия боев, огромный перевес противника в живой силе и особенно в технике, личный состав 115-й кавдивизии бился с фашистами стойко, мужественно, не жалея своей жизни для выполнения боевого приказа командования. Командный состав показал себя исключительно стойким, являя личный пример храбрости и отваги, увлекая за собой подчиненных. Особенно отважными в боях показали себя командиры и комиссары полков.

В ходе ожесточенных летних боев 1942 года 115-я кавалерийская дивизия почти полностью была уничтожена — погибло около 4 тысяч бойцов. В одном из боёв командир полка Я. Абадиев был тяжело ранен и остался лежать под обстрелом на поле битвы. Его конь, ухватившись зубами за ремень и одежду, взвалил на себя своего всадника и вынес с поля боя, тем самым спас ему жизнь[1]. 19 октября 1942 года из-за больших потерь дивизия была расформирована, а из оставшихся подразделений были сформированы истребительно-противотанковый дивизион и отдельные дивизионы разведки, которые были переданы в состав 4-го кавалерийского корпуса[10]. Командир полка Японц Абадиев попал в госпиталь. После выздоровления попал на службу в резервные части, откуда его направили на краткосрочные курсы Военной академии им. М. В. Фрунзе, после окончания которых недолго преподавал в Арзамасской высшей офицерской штабной школе, а затем вновь прибыл на фронт. В 1943 году под Сталинградом, на высоте 220 у реки Хопёр, на командном пункте, где шло совещание по поводу рекогносцировки местности для нанесения неожиданного удара по немецким захватчикам, генерал-лейтенант К. К. Рокоссовский объявил, что им подана реляция о присвоении звания Героя Советского Союза подполковнику Абадиеву Японцу Арскиевичу[11].

Согласно официальной версии руководства Ингушетии, а также свидетельству ветерана ВОВ майора Имагожева Алаудина Албастовича, также принимавшего участие в боях на подступах к Кавказу и Сталинграду, Японц Абадиев дважды представлялся к званию Героя Советского Союза: в 1942 (в период во время и после тяжёлых летне-осенних боёв) и в 1943 годах. Однако эта награда ему так и не была вручена[14].

После войны

23 февраля 1944 года семья Абадиева была депортирована[1], а сам Японц Абадиев был отозван с фронта и направлен в Чкалов командиром резервного полка. Затем он был назначен заместителем командира 28-го запасного полка, который дислоцировался в Башкирии[11].

После окончания Великой Отечественной войны служил заместителем командира батальона в г. Горьком, затем командиром строительных батальонов, дислоцированных во Владимире, Рязани, Москве, Березниках и Куйбышеве. В Куйбышеве он похоронил свою мать и оставался там жить вплоть до начала 80-х годов[11][6].

В середине 50-х годов Абадиев в звании подполковника вышел в отставку[3]. После выхода на пенсию вёл активную военно-патриотическую работу среди молодёжи, выступал с лекциями для учащихся[2].

Умер Японц Абадиев в 1985 году в Назрани[6].

Награды

Память

На мемориальном кладбище Мамаева кургана в Волгограде установлены 7 памятных плит с именами 84 воинов-ингушей, оборонявших Сталинград. Этот список возглавляет Японц Абадиев[17].

В феврале 2012 года между руководством Департамента культурного наследия Министерства культуры РФ, музея-заповедника «Сталинградская битва» и руководством Республики Ингушетия было достигнуто соглашение по вопросу установления мемориальной плиты на Мамаевом кургане с именем Японца Арскиевича Абадиева [18].

Напишите отзыв о статье "Абадиев, Японц Арскиевич"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 Чахкиев Ю., 30 марта 1968.
  2. 1 2 Гагиев Г.А., 26 марта 1968, с. 2.
  3. 1 2 Ингуши — защитники Сталинграда, 2013, с. 5.
  4. [www.ingushetia.ru/news/009905/ Достойные сыны и дочери ингушского народа]. Официальный сайт Республики Ингушетия (10 мая 2008). Проверено 19 октября 2015.
  5. 1 2 3 [06region.ru/glavnaya/234/1061--1941-1945- Участие Ингушей в великой отечественной войне 1941-1945 гг.]. Ингушский информационный портал (22 февраля 2009). Проверено 19 октября 2015.
  6. 1 2 3 4 [www.museumri.org/human/lichnost-0001 Абадиев Японц Арскиевич]. Виртуальный музей Ингушетии на museumri.org. Проверено 27 сентября 2015.
  7. 1 2 [www.podvignaroda.ru/?n=10923888 Наградной лист на Абадиева на орден Красного Знамени] в электронном банке документов «Подвиг Народа» (архивные материалы ЦАМО, ф. 33, оп. 682524)
  8. Хамарз Костоев. [ghalghay.com/2010/03/19/%D0%B8%D0%BD%D0%B3%D1%83%D1%88%D0%B8-%D0%BD%D0%B0-%D1%84%D1%80%D0%BE%D0%BD%D1%82%D0%B0%D1%85-%D0%B2%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B9-%D0%BC%D0%B8%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D0%B9-%D0%B2%D0%BE%D0%B9%D0%BD/ Ингуши на фронтах Второй Мировой войны]. Интернет-проект «Ингушетия: Исторические Параллели» (19 марта 2010). Проверено 19 октября 2015.
  9. Висаитов М.А., 1966, с. 30.
  10. 1 2 Именной список руководящего состава 115 кд на 30 мая 1942 года. — Архивная служба КБР, Фонд 224, опись 760, дело 11, лист 361—362.
  11. 1 2 3 4 Ингуши в Великой Отечественной войне, 8 мая 2013, с. 3.
  12. Гречко А.А., 1967, pp. 53-54.
  13. Кабардино-балкарцы – герои битвы за Сталинград, 2013, с. 3-4.
  14. Абадиев Б., 21 марта 2007.
  15. Мальсагов А. У. Ингуши в войнах России XIX-XX вв.. — Нальчик, 2002. — С. 216-217.
  16. [www.podvignaroda.ru/?n=1505661988 Наградной лист на Абадиева на Отечественной войны I степени] в электронном банке документов «Подвиг Народа» (архивные материалы ЦАМО)
  17. Дроботов А., 2 февраля 2013.
  18. [www.ingushetia.ru/news/015744/ Глава Ингушетии встретился с представителями тейпа Евлоевых]. Официальный сайт Республики Ингушетия (21 февраля 2012). Проверено 19 октября 2015.

Литература

  • Абадиев Б. [www.ingush.ru/serdalo379_3.asp Верой и правдой] (рус.) // Газета «Сердало». — 21 марта 2007. — № 39 (9806).
  • Висаитов М.А. От Терека до Эльбы. Воспоминания бывшего командира гвардейского полка о боевом пути в годы Великой Отечественной войны. — Грозный: Чечено-Ингушское книжное издательство, 1966. — С. 30. — 128 с.
  • Гагиев Г.А. [www.museumri.org/images/Photo/PeopleGallery/0001/007.jpg Жизнь продолжается] (рус.) // Газета «Путь Ленина». — 26 марта 1968. — № 37 (808).
  • Гречко А.А. Битва за Кавказ. Часть 1. Оборона. Глава 1. Бои в Донских и Кубанских степях. — Москва: Воениздат, 1967.
  • Дроботов А. [stav.kp.ru/online/news/1356898/ Ингушская делегация прибыла в Волгоград для участия в праздновании 70-летия Сталинградской битвы] (рус.) // Газета «Комсомольская правда». — 2 февраля 2013.
  • Захохов Ю.Х., Захохов З.Ю. [culture-old.volganet.ru/folder_03/folder_14/folder_03/folder_4/folder_05/index.html Кабардино-балкарцы – герои битвы за Сталинград] (рус.) // Материалы международной научно-практической конференции «Архивное дело в Волгоградской области. 1923-2013 гг.». — 2013.
  • Редакция газеты «Голос Назрани» [www.nazrangrad.ru/images/gazeta/2013/9.pdf Ингуши в Великой Отечественной Войне] (рус.) // Городская общественно-политическая газета «Голос Назрани». — 8 мая 2013. — № 15 (118).
  • Сагов М.З., Олигова З.И., Мальсагова А.Х., Ужахов А.Х., Погорова А.А. [culture-old.volganet.ru/folder_03/folder_14/folder_03/folder_4/folder_05/index.html Ингуши — защитники Сталинграда] (рус.) // Материалы международной научно-практической конференции «Архивное дело в Волгоградской области. 1923-2013 гг.». — 2013.
  • Чахкиев Ю. [www.museumri.org/images/Photo/PeopleGallery/0001/011.jpg Из халкъа вицлургвац] (ингуш.) // Газета «Сердало». — 30 марта 1968. — № 37 (9412).

Ссылки

  • [www.museumri.org/human/lichnost-0001 Абадиев Японц Арскиевич]. Виртуальный музей Ингушетии на museumri.org. Проверено 27 сентября 2015.
  • [www.ingushetia.ru/news/015856/ Официальный сайт Республики Ингушетия] (рус.). На Мамаевом кургане будет установлена мемориальная плита, на которой будут увековечены имена участников Сталинградской битвы из Ингушетии. Ингушетия.ру (2012.03.13). Проверено 27 сентября 2015.
  • [www.kgb-inform.com/design/print.html?tema=tradicii&id=opora Опора государства Российского. Ингушское казачество возрождает героический дух] (рус.). «К.Г.Б.-Информ». Проверено 27 сентября 2015.
  • [youtube.com/watch?v=mRACf1DqSV0 «Кавказцы в войнах России. Часть 3» — Документальный фильм] на YouTube

Отрывок, характеризующий Абадиев, Японц Арскиевич

– Это кто? – спросил старый князь, вылезая из кареты и угадав Пьера.
– AI очень рад! целуй, – сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.
Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.


Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.
Вступив снова в эти определенные условия полковой жизни, Ростов испытал радость и успокоение, подобные тем, которые чувствует усталый человек, ложась на отдых. Тем отраднее была в эту кампанию эта полковая жизнь Ростову, что он, после проигрыша Долохову (поступка, которого он, несмотря на все утешения родных, не мог простить себе), решился служить не как прежде, а чтобы загладить свою вину, служить хорошо и быть вполне отличным товарищем и офицером, т. е. прекрасным человеком, что представлялось столь трудным в миру, а в полку столь возможным.
Ростов, со времени своего проигрыша, решил, что он в пять лет заплатит этот долг родителям. Ему посылалось по 10 ти тысяч в год, теперь же он решился брать только две, а остальные предоставлять родителям для уплаты долга.

Армия наша после неоднократных отступлений, наступлений и сражений при Пултуске, при Прейсиш Эйлау, сосредоточивалась около Бартенштейна. Ожидали приезда государя к армии и начала новой кампании.
Павлоградский полк, находившийся в той части армии, которая была в походе 1805 года, укомплектовываясь в России, опоздал к первым действиям кампании. Он не был ни под Пултуском, ни под Прейсиш Эйлау и во второй половине кампании, присоединившись к действующей армии, был причислен к отряду Платова.
Отряд Платова действовал независимо от армии. Несколько раз павлоградцы были частями в перестрелках с неприятелем, захватили пленных и однажды отбили даже экипажи маршала Удино. В апреле месяце павлоградцы несколько недель простояли около разоренной до тла немецкой пустой деревни, не трогаясь с места.
Была ростепель, грязь, холод, реки взломало, дороги сделались непроездны; по нескольку дней не выдавали ни лошадям ни людям провианта. Так как подвоз сделался невозможен, то люди рассыпались по заброшенным пустынным деревням отыскивать картофель, но уже и того находили мало. Всё было съедено, и все жители разбежались; те, которые оставались, были хуже нищих, и отнимать у них уж было нечего, и даже мало – жалостливые солдаты часто вместо того, чтобы пользоваться от них, отдавали им свое последнее.
Павлоградский полк в делах потерял только двух раненых; но от голоду и болезней потерял почти половину людей. В госпиталях умирали так верно, что солдаты, больные лихорадкой и опухолью, происходившими от дурной пищи, предпочитали нести службу, через силу волоча ноги во фронте, чем отправляться в больницы. С открытием весны солдаты стали находить показывавшееся из земли растение, похожее на спаржу, которое они называли почему то машкин сладкий корень, и рассыпались по лугам и полям, отыскивая этот машкин сладкий корень (который был очень горек), саблями выкапывали его и ели, несмотря на приказания не есть этого вредного растения.
Весною между солдатами открылась новая болезнь, опухоль рук, ног и лица, причину которой медики полагали в употреблении этого корня. Но несмотря на запрещение, павлоградские солдаты эскадрона Денисова ели преимущественно машкин сладкий корень, потому что уже вторую неделю растягивали последние сухари, выдавали только по полфунта на человека, а картофель в последнюю посылку привезли мерзлый и проросший. Лошади питались тоже вторую неделю соломенными крышами с домов, были безобразно худы и покрыты еще зимнею, клоками сбившеюся шерстью.
Несмотря на такое бедствие, солдаты и офицеры жили точно так же, как и всегда; так же и теперь, хотя и с бледными и опухлыми лицами и в оборванных мундирах, гусары строились к расчетам, ходили на уборку, чистили лошадей, амуницию, таскали вместо корма солому с крыш и ходили обедать к котлам, от которых вставали голодные, подшучивая над своею гадкой пищей и своим голодом. Также как и всегда, в свободное от службы время солдаты жгли костры, парились голые у огней, курили, отбирали и пекли проросший, прелый картофель и рассказывали и слушали рассказы или о Потемкинских и Суворовских походах, или сказки об Алеше пройдохе, и о поповом батраке Миколке.
Офицеры так же, как и обыкновенно, жили по двое, по трое, в раскрытых полуразоренных домах. Старшие заботились о приобретении соломы и картофеля, вообще о средствах пропитания людей, младшие занимались, как всегда, кто картами (денег было много, хотя провианта и не было), кто невинными играми – в свайку и городки. Об общем ходе дел говорили мало, частью оттого, что ничего положительного не знали, частью оттого, что смутно чувствовали, что общее дело войны шло плохо.
Ростов жил, попрежнему, с Денисовым, и дружеская связь их, со времени их отпуска, стала еще теснее. Денисов никогда не говорил про домашних Ростова, но по нежной дружбе, которую командир оказывал своему офицеру, Ростов чувствовал, что несчастная любовь старого гусара к Наташе участвовала в этом усилении дружбы. Денисов видимо старался как можно реже подвергать Ростова опасностям, берег его и после дела особенно радостно встречал его целым и невредимым. На одной из своих командировок Ростов нашел в заброшенной разоренной деревне, куда он приехал за провиантом, семейство старика поляка и его дочери, с грудным ребенком. Они были раздеты, голодны, и не могли уйти, и не имели средств выехать. Ростов привез их в свою стоянку, поместил в своей квартире, и несколько недель, пока старик оправлялся, содержал их. Товарищ Ростова, разговорившись о женщинах, стал смеяться Ростову, говоря, что он всех хитрее, и что ему бы не грех познакомить товарищей с спасенной им хорошенькой полькой. Ростов принял шутку за оскорбление и, вспыхнув, наговорил офицеру таких неприятных вещей, что Денисов с трудом мог удержать обоих от дуэли. Когда офицер ушел и Денисов, сам не знавший отношений Ростова к польке, стал упрекать его за вспыльчивость, Ростов сказал ему:
– Как же ты хочешь… Она мне, как сестра, и я не могу тебе описать, как это обидно мне было… потому что… ну, оттого…
Денисов ударил его по плечу, и быстро стал ходить по комнате, не глядя на Ростова, что он делывал в минуты душевного волнения.
– Экая дуг'ацкая ваша пог'ода Г'остовская, – проговорил он, и Ростов заметил слезы на глазах Денисова.


В апреле месяце войска оживились известием о приезде государя к армии. Ростову не удалось попасть на смотр который делал государь в Бартенштейне: павлоградцы стояли на аванпостах, далеко впереди Бартенштейна.
Они стояли биваками. Денисов с Ростовым жили в вырытой для них солдатами землянке, покрытой сучьями и дерном. Землянка была устроена следующим, вошедшим тогда в моду, способом: прорывалась канава в полтора аршина ширины, два – глубины и три с половиной длины. С одного конца канавы делались ступеньки, и это был сход, крыльцо; сама канава была комната, в которой у счастливых, как у эскадронного командира, в дальней, противуположной ступеням стороне, лежала на кольях, доска – это был стол. С обеих сторон вдоль канавы была снята на аршин земля, и это были две кровати и диваны. Крыша устраивалась так, что в середине можно было стоять, а на кровати даже можно было сидеть, ежели подвинуться ближе к столу. У Денисова, жившего роскошно, потому что солдаты его эскадрона любили его, была еще доска в фронтоне крыши, и в этой доске было разбитое, но склеенное стекло. Когда было очень холодно, то к ступеням (в приемную, как называл Денисов эту часть балагана), приносили на железном загнутом листе жар из солдатских костров, и делалось так тепло, что офицеры, которых много всегда бывало у Денисова и Ростова, сидели в одних рубашках.
В апреле месяце Ростов был дежурным. В 8 м часу утра, вернувшись домой, после бессонной ночи, он велел принести жару, переменил измокшее от дождя белье, помолился Богу, напился чаю, согрелся, убрал в порядок вещи в своем уголке и на столе, и с обветрившимся, горевшим лицом, в одной рубашке, лег на спину, заложив руки под голову. Он приятно размышлял о том, что на днях должен выйти ему следующий чин за последнюю рекогносцировку, и ожидал куда то вышедшего Денисова. Ростову хотелось поговорить с ним.
За шалашом послышался перекатывающийся крик Денисова, очевидно разгорячившегося. Ростов подвинулся к окну посмотреть, с кем он имел дело, и увидал вахмистра Топчеенко.
– Я тебе пг'иказывал не пускать их жг'ать этот ког'ень, машкин какой то! – кричал Денисов. – Ведь я сам видел, Лазаг'чук с поля тащил.
– Я приказывал, ваше высокоблагородие, не слушают, – отвечал вахмистр.
Ростов опять лег на свою кровать и с удовольствием подумал: «пускай его теперь возится, хлопочет, я свое дело отделал и лежу – отлично!» Из за стенки он слышал, что, кроме вахмистра, еще говорил Лаврушка, этот бойкий плутоватый лакей Денисова. Лаврушка что то рассказывал о каких то подводах, сухарях и быках, которых он видел, ездивши за провизией.
За балаганом послышался опять удаляющийся крик Денисова и слова: «Седлай! Второй взвод!»
«Куда это собрались?» подумал Ростов.
Через пять минут Денисов вошел в балаган, влез с грязными ногами на кровать, сердито выкурил трубку, раскидал все свои вещи, надел нагайку и саблю и стал выходить из землянки. На вопрос Ростова, куда? он сердито и неопределенно отвечал, что есть дело.
– Суди меня там Бог и великий государь! – сказал Денисов, выходя; и Ростов услыхал, как за балаганом зашлепали по грязи ноги нескольких лошадей. Ростов не позаботился даже узнать, куда поехал Денисов. Угревшись в своем угле, он заснул и перед вечером только вышел из балагана. Денисов еще не возвращался. Вечер разгулялся; около соседней землянки два офицера с юнкером играли в свайку, с смехом засаживая редьки в рыхлую грязную землю. Ростов присоединился к ним. В середине игры офицеры увидали подъезжавшие к ним повозки: человек 15 гусар на худых лошадях следовали за ними. Повозки, конвоируемые гусарами, подъехали к коновязям, и толпа гусар окружила их.
– Ну вот Денисов всё тужил, – сказал Ростов, – вот и провиант прибыл.
– И то! – сказали офицеры. – То то радешеньки солдаты! – Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.
– Я вас предупреждаю, ротмистр, – говорил один из офицеров, худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
– Ведь сказал, что не отдам, – отвечал Денисов.
– Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, – у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.