Абаев, Виктор Борисович
Поделись знанием:
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
 Виктор Абаев
| ||
| Общая информация | ||
| Полное имя | Виктор Борисович Абаев | |
| Родился | 18 февраля 1947 (77 лет) Москва, РСФСР, СССР | |
| Гражданство |  СССР
| |
| Рост | 183 см | |
| Вес | 72 кг | |
| Позиция | вратарь | |
| Информация о клубе | ||
| Клуб | завершил карьеру | |
| Карьера | ||
| Молодёжные клубы | ||
| Торпедо (Москва)
| ||
| Клубная карьера* | ||
| 1964 | Торпедо (Москва)
|
0 (0) |
| 1965—1967 | Спартак (Москва)
|
0 (0) |
| 1967 | Торпедо (Москва)
|
1 (−1) |
| 1968—1969 | Шинник
|
25 (−28) |
| 1970 | Сталь (Волгоград)
|
39 (−?) |
| 1971—1972 | Искра (Смоленск)
|
? (−?) |
| 1973—1975 | Ротор
|
64 (−?) |
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.
| ||
Ви́ктор Бори́сович Аба́ев (род. 18 февраля 1947, Москва, СССР) — советский футболист, вратарь. Заслуженный тренер РСФСР[1].
Содержание
Карьера
Воспитанник ДЮСШ «Торпедо» (Москва). Выступал за дубль московского «Спартака», а также за команды «Шинник», «Искра (Смоленск)», «Ротор». В составе московского «Торпедо» в высшей лиге СССР сыграл один матч.[2]
После завершения карьеры игрока работал детским тренером. Самым известным воспитанником является Игорь Колыванов.[3] Позже на разных должностях работал в московской спортивной школе «Чертаново».[4]
Семья
Супруга — баскетболистка. Сын Илья Абаев (1981 г.р.) — также футбольный вратарь. Брат Александр Абаев (1942 г.р.) — футболист, нападающий.[5][4]
Напишите отзыв о статье "Абаев, Виктор Борисович"
Примечания
- ↑ [spo.1september.ru/2002/03/1.htm Юному «Чертаново» — четверть века. Это дата!] (рус.). Газета «Спорт в школе» №3 (286) от 1-15 февраля 2002. Проверено 6 июня 2014.
- ↑ [fc-tm.ru/veterany/item/140 Профиль Игоря Колыванова] (рус.). Официальный сайт «Торпедо» Москва. Проверено 6 июня 2014.
- ↑ [www.rusteam.permian.ru/players/kolyvanov.html Профиль] (рус.). rusteam.permian.ru. Проверено 6 июня 2014.
- ↑ 1 2 [www.moscow-football.ru/ilya-abaev-posle-vyhoda-s-anzhi-v-premer-ligu-nas-tri-dnya-vozili-po-vecherinkam.html Илья Абаев: После выхода с «Анжи» в Премьер-лигу нас три дня возили по вечеринкам] (рус.). Московский футбол. Проверено 6 июня 2014.
- ↑ [www.sport-express.ru/newspaper/2012-08-09/3_1 Илья Абаев: «Для вратаря доверие — это всё»] (рус.). Газета «Спорт-Экспресс». Проверено 6 июня 2014.
Ссылки
- [footballfacts.ru/players/105296 Профиль на сайте FootballFacts.ru]
- [footbook.ru/index.php?type=3&pid=11818 Профиль на сайте footbook.ru] (рус.) требуется регистрация
 |
Это заготовка статьи о футболисте СССР. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Абаев, Виктор Борисович
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
