Абаев, Аслаудин Мухамбекович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Абаев Аслаудин Мухамбекович»)
Перейти к: навигация, поиск

Аслаудин Мухамбекович Абаев
Личная информация
Гражданство

СССР СССРРоссия Россия

Специализация

Классическая борьба

Клуб

«Динамо» (Грозный)

Дата рождения

4 декабря 1964(1964-12-04) (59 лет)

Место рождения

Грозный, Чечено-Ингушская АССР, РСФСР, СССР

Тренер
Рост

170 см

Вес

до 68 кг

Спортивное звание

Аслауди́н Мухамбе́кович Аба́ев (4 декабря 1964, Грозный, Чечено-Ингушская АССР, РСФСР, СССР) — советский борец классического стиля, победитель (1986) и призёр (1987, 1988) чемпионатов СССР, обладатель Кубка СССР, чемпион Европы (1987) и мира (1987), Заслуженный мастер спорта СССР (1987).





Биография

Родился 4 декабря 1964 года в Грозном. Боролся в весовой категории до 68 кг. Выступал за спортивный клуб «Динамо» (Грозный). Его тренерами были Заслуженные тренеры СССР и России Сайд-Ахмад и Сайд-Селим Абдулаевы.

После того, как его не включили в состав олимпийской сборной 1988 года, он оставил большой спорт и перешёл на тренерскую работу. В настоящее время является главным тренером сборной команды Чеченской республики по греко-римской борьбе. Одним из его воспитанников является бронзовый призёр чемпионата России 2013 года Лом-Али Акаев. В 2014 году участвовал в эстафете олимпийского огня.

Спортивные достижения

Напишите отзыв о статье "Абаев, Аслаудин Мухамбекович"

Литература

  • С-А. М. Аслаханов, Х. Х. Хизриев. Физическая культура и спорт Чечни: истоки и современность. — Москва: «Перо», 2015. — С. 66. — 240 с. — ISBN 978-500086-997-0.

Ссылки

  • [web.archive.org/web/20140606231755/wsport.free.fr/Chechen_sportmans/Abaev_Aslaudin.htm Аслаудин Абаев]
  • [wsport.su/aslaudin-abaev/ Аслаудин Абаев]
  • [grozny-inform.ru/main.mhtml?Part=12&PubID=29514 Аслаудин Абаев: «При такой поддержке мы добьёмся хороших результатов»]
  • [torchrelay.sochi2014.com/gorod-grozniy Эстафета Олимпийского огня]

Отрывок, характеризующий Абаев, Аслаудин Мухамбекович

В третьем акте был на сцене представлен дворец, в котором горело много свечей и повешены были картины, изображавшие рыцарей с бородками. В середине стояли, вероятно, царь и царица. Царь замахал правою рукою, и, видимо робея, дурно пропел что то, и сел на малиновый трон. Девица, бывшая сначала в белом, потом в голубом, теперь была одета в одной рубашке с распущенными волосами и стояла около трона. Она о чем то горестно пела, обращаясь к царице; но царь строго махнул рукой, и с боков вышли мужчины с голыми ногами и женщины с голыми ногами, и стали танцовать все вместе. Потом скрипки заиграли очень тонко и весело, одна из девиц с голыми толстыми ногами и худыми руками, отделившись от других, отошла за кулисы, поправила корсаж, вышла на середину и стала прыгать и скоро бить одной ногой о другую. Все в партере захлопали руками и закричали браво. Потом один мужчина стал в угол. В оркестре заиграли громче в цимбалы и трубы, и один этот мужчина с голыми ногами стал прыгать очень высоко и семенить ногами. (Мужчина этот был Duport, получавший 60 тысяч в год за это искусство.) Все в партере, в ложах и райке стали хлопать и кричать изо всех сил, и мужчина остановился и стал улыбаться и кланяться на все стороны. Потом танцовали еще другие, с голыми ногами, мужчины и женщины, потом опять один из царей закричал что то под музыку, и все стали петь. Но вдруг сделалась буря, в оркестре послышались хроматические гаммы и аккорды уменьшенной септимы, и все побежали и потащили опять одного из присутствующих за кулисы, и занавесь опустилась. Опять между зрителями поднялся страшный шум и треск, и все с восторженными лицами стали кричать: Дюпора! Дюпора! Дюпора! Наташа уже не находила этого странным. Она с удовольствием, радостно улыбаясь, смотрела вокруг себя.
– N'est ce pas qu'il est admirable – Duport? [Неправда ли, Дюпор восхитителен?] – сказала Элен, обращаясь к ней.
– Oh, oui, [О, да,] – отвечала Наташа.


В антракте в ложе Элен пахнуло холодом, отворилась дверь и, нагибаясь и стараясь не зацепить кого нибудь, вошел Анатоль.
– Позвольте мне вам представить брата, – беспокойно перебегая глазами с Наташи на Анатоля, сказала Элен. Наташа через голое плечо оборотила к красавцу свою хорошенькую головку и улыбнулась. Анатоль, который вблизи был так же хорош, как и издали, подсел к ней и сказал, что давно желал иметь это удовольствие, еще с Нарышкинского бала, на котором он имел удовольствие, которое не забыл, видеть ее. Курагин с женщинами был гораздо умнее и проще, чем в мужском обществе. Он говорил смело и просто, и Наташу странно и приятно поразило то, что не только не было ничего такого страшного в этом человеке, про которого так много рассказывали, но что напротив у него была самая наивная, веселая и добродушная улыбка.
Курагин спросил про впечатление спектакля и рассказал ей про то, как в прошлый спектакль Семенова играя, упала.
– А знаете, графиня, – сказал он, вдруг обращаясь к ней, как к старой давнишней знакомой, – у нас устраивается карусель в костюмах; вам бы надо участвовать в нем: будет очень весело. Все сбираются у Карагиных. Пожалуйста приезжайте, право, а? – проговорил он.
Говоря это, он не спускал улыбающихся глаз с лица, с шеи, с оголенных рук Наташи. Наташа несомненно знала, что он восхищается ею. Ей было это приятно, но почему то ей тесно и тяжело становилось от его присутствия. Когда она не смотрела на него, она чувствовала, что он смотрел на ее плечи, и она невольно перехватывала его взгляд, чтоб он уж лучше смотрел на ее глаза. Но, глядя ему в глаза, она со страхом чувствовала, что между им и ей совсем нет той преграды стыдливости, которую она всегда чувствовала между собой и другими мужчинами. Она, сама не зная как, через пять минут чувствовала себя страшно близкой к этому человеку. Когда она отворачивалась, она боялась, как бы он сзади не взял ее за голую руку, не поцеловал бы ее в шею. Они говорили о самых простых вещах и она чувствовала, что они близки, как она никогда не была с мужчиной. Наташа оглядывалась на Элен и на отца, как будто спрашивая их, что такое это значило; но Элен была занята разговором с каким то генералом и не ответила на ее взгляд, а взгляд отца ничего не сказал ей, как только то, что он всегда говорил: «весело, ну я и рад».