Абазины
| Самоназвание |
абаз. Аба́за |
|---|---|
| Численность и ареал | |
|
Всего: ~ 68 000
| |
| Археологическая культура |
Майкопская культура, Дольменная культура, Цебельдинская культура |
| Язык | |
| Религия | |
| Расовый тип | |
| Входит в | |
| Родственные народы |
|
| Этнические группы | |
| Происхождение | |
Абази́ны (абаз. Аба́за) — один из автохтонных народов Кавказа, принадлежащий к группе абхазо-адыгских народов. Принадлежат к понтийскому подтипу европеоидной расы и характеризуются средним ростом, карими, серыми и голубыми глазами, средним волосяным покровом.
Содержание
Общие сведения
В настоящее время проживают в Российской Федерации, наиболее компактно — в 13 аулах Карачаево-Черкесии[6].
Наименование (этноним) абаза (абазги) и племена, входившие в состав этой этнической группы, встречается в сочинениях античных авторов начиная с V в. до н. э. Например, древнегреческий историк Геродот (V в. до. н. э.) в своей карте древнего мира в перечне народов, обитавших по берегу Понта Эвксинского, наряду с кораксами, колхами, называет также и племя абасгов. Исследователь абазинского языка А. Н. Генко по этому поводу писал следующее: «Термин абаза очень древнего происхождения и имеет собирательное значение, объединившиеся общностью языка и культуры …».
Историческая древняя родина абазин — территории современной Абхазии, Черноморское побережье Краснодарского края.
Также немного абазины проживают на территории Адыгеи, к примеру сегодня проживают в ауле Уляп в количестве нескольких семейств[7][8].
Абазины лингвистически наиболее близки к абхазам, однако они больше подверглись адыгскому влиянию, и в их культуре абхазских элементов меньше, чем адыгских.
Верующие абазины — мусульмане-сунниты[6].
Численность
Доля абазин по районам на 2010 год по переписи:
| Абазинский МР | Карачаево-Черкесская | 86,8 |
| Адыге-Хабльский МР | Карачаево-Черкесская | 29,8 |
| Черкесский ГО | Карачаево-Черкесская | 8,2 |
| Малокарачаевский МР | Карачаево-Черкесская | 7,8 |
Численность абазин в населённых пунктах в 2010 г[9]:
- город Черкесск 10 505
- аул Псыж 6 717
- село Красный Восток 3 142
- город Усть-Джегута 2 254
- аул Кубина 2 789
- аул Инжич-Чукун 2 468
- аул Эльбурган 2 230
- аул Старо-Кувинск 1 194
- аул Апсуа 890
- аул Кара-Паго 648
- аул Абаза-Хабль 559
- аул Мало-Абазинск 530
- аул Тапанта 484
- аул Ново-Кувинск 422
- село Койдан 372
- аул Адыге-Хабль 346
- хутор Грушка 181
- посёлок Эркин-Шахар 175
- город Карачаевск 144
- аул Эрсакон 150
- аул Хабез 122
- село Первомайское 103
- город Кисловодск 1 473
- город Ставрополь 569
- город Невинномысск 264
- город Ессентуки 119
- посёлок Пятигорск 98
- город Москва 318
- город Нальчик 271
В Российской Федерации действует международное объединение содействию развитию абазино-абхазского этноса [alashara.org «Алашара»] с центральным офисом в Санкт-Петербурге и обособленными подразделениями в Черкесске и Сухуме. Президент организации — Экзеков, Мусса Хабалевич — бизнесмен, меценат, профессор.
Язык
Абазины говорят на абазинском языке абхазско-адыгской группы северокавказской семьи, который имеет два диалекта — тапантский (лежит в основе литературного языка) и ашхарский. Письменность на основе кириллицы. Большинство абазин России знает также кабардино-черкесский (адыгский) и русский языки[6].
Лингвистически абазины делятся на две большие группы: тапанта (ашуа) и ашхаруа (шкаруа), которые пользуются своими диалектами с одноимёнными названиями.
История
Более пяти тысяч лет назад история этноса «абаза» началась совместно с историей этноса абхазов и адыгов и развивалась бок о бок.
-
-
Апостол Андрей
В I веке н. э. — по церковному преданию, св. апостол Андрей в 40-м году нашей эры проповедовал христианское вероучение среди горских народов: алан, абазгов и зикхов.
В начале 60-х г., теперь уже прошлого XX века советский ученый Г.Ф. Турчанинов, изучая памятник древнейшей письменности Кавказа — Майкопскую надпись, вместе со своими коллегами, пришел к выводу и доказал, что письмо это безоговорочно именуется ашуйским (древним абхазским = абазинским = убыхским). В её недрах силлабического письма, принадлежащего предкам абазин, абхазов и убыхов, которые некогда называли себя ашуйцами, а страну свою Ашуей. В III тысячелетии до н. э. эта страна простиралась от Черного моря на юге до нынешнего Майкопа на севере и выходила за пределы рек Кубани на северо-западе и Фазиса (Риона) на юго-востоке. В начале II тысячелетия до н. э. ашуйское письмо было занесено в древнюю Финикию продававшимися туда ашуйскими рабами и утвердилось в ней как протобиблское (псевдоиероглифическое) письмо. Этим объясняется однообразие в письменностях Ашуи, т.е древней Абазии, и Библа — столицы Финикии. Ашуйское письмо в Библе явилось в дальнейшем основой к созданию собственного финикийского письма. В свою очередь финикийское письмо стало основой латинской письменности, а на латыни, как известно, основаны многие алфавиты мира. Открытие заключалось в том, что письмо которое Г. Ф. Турчанинов назвал «колхидским» и которое толковал как письмо финикийского происхождения, оказалось местным, созданным на Северо-Западном Кавказе. Творцами этого письма были далекие предки абазин, абхазов и убыхов. На языке абазов Ашуя означает «Помория», ашуйцы — жители Помории. Это древнее имя — Ашуя закрепилось за Северо-Кавказскими абазинами-тапанта. "Абхазы до сих пор называют своих исторических соплеменников абазин — ашәуаа (ашвуа), буквально «люди ашу». Против данной гипотезы выступают не только грузинские, но и некоторые адыгские авторы
Абазгия и Абазгское царство
Во II веке н. э. история зафиксировала государство (княжество) — Абазгия. В VIII веке н. э. история зафиксировала государство — Абазгское царство, более известной как «Абхазское царство». В определённые периоды истории количество абаза, проживавших в Абхазии, превышало количество родственных им абхазов. В связи с нехваткой земли для сельскохозяйственной обработки, абаза тремя волнами, в разные периоды истории мирно мигрировали в Черкесию на территории родственных адыгов.
К. Сталь приводит предание, согласно которому переселение абазин проходило через горные перевалы между верховьями рек Белой и Теберды. Топонимика этих маршрутов в настоящее время этимологизируется на основе абхазо-абазинского языка.
XVI век
Согласно русской летописи (автор неизвестен), в 1552 году в Москву для переговоров с Иваном Грозным, для заключения военно-политического союза против крымского хана, прибыло первое посольство черкесов, среди которых был абазинский князь Иван Езбозлуков[10].
XVIII век
1762 год — Французский консул в Стамбуле Клод-Шарль Пейсонель писал -
Абазы принадлежат к числу народов, населяющих пространство между Черкесией и Грузией. Они разделяются, как черкесы, на несколько племен, управляемых своими беями. Между племенами ведется постоянная война. Религия абазинцев представляет собою смесь христианства с пантеизмом; тем не менее народ признает себя благочестивыми христианами. Порта назначает в эту страну своего бея, называемого беем абазинцев, который, однако, пользуется только титулом начальника без всякой власти. Резиденция бея находится в Сухуме. Главное начальство в этой местности принадлежит паше Черноморского побережья, но абазинцы не повинуются ни ему, ни турецкому бею, и лишь одна сила может привести их к покорности и повиновению. Кубанский сераскир делает иногда на них набеги, отбирая у них мелкий скот, лошадей и рабов. В этой стране имеется два главных порта — Сухум и Кодош.XIX век
В XIX веке абазины разделили с адыгами и абхазами все беды, тяготы и лишения русско-кавказской войны, а также все её трагические последствия.
-
Фрагмент. 1836 год, 8 февраля. Джеймс Хадсон[11] — генерал-лейтенанту Герберту Тэйлору. … «О … нападении абазин на Ставрополь»
В конце того же ноября-месяца черкесы-абазины сосредоточили свои силы, чтобы нанести ответный удар черноморским казакам и русским регулярным частям, совершавшим вторжения на их территорию. Абазины ворвались в Ставрополь, столицу так называемого «правительства Кавказа», и увели с собой 1700 пленных, 8000 голов скота и пр. 300 из захваченных пленных — люди, занимавшие в Ставрополе высокое положение: офицеры, купцы, банкиры. Был среди них и русский военный высокого ранга, генерал, как говорят; его взяли в плен вместе с его штабом. Это уже второй налет на Ставрополь, совершенный за последний год. В первый раз они захватили до 800 пленных. Это второе нападение, о котором я только что сообщил, тоже завершилось полным успехом черкесов, хотя русские и готовились встретить их.
-
Потомки абазин, которые после русско-кавказской войны приняли российское подданство, живут в Карачаево-Черкесии (аулы указаны выше).
Потомки абазин-мухаджиров живут за рубежом, где их вместе с адыгами именуют «черкесами». В составе черкесских диаспор в Турции, Сирии, Израиле, Египте, Иордании, Ливии абазин около 24 тысяч человек[6]. Многие из них перешли на турецкий и арабский языки, потеряв свой язык, часть утратила абазинские имена и фамилии, смешалась с турками и арабами, при этом память о своём принадлежности к определённым родам сохраняется до настоящего времени.
Традиции и обычаи
Главные занятия — скотоводство, в том числе отгонное, а также земледелие. К пахоте готовили, прежде всего, ближайшие к дому участки земли, куда легче всего было доставить сельскохозяйственный инвентарь. Эта работа начиналась с зимы: участки очищали от камней и выкорчевывали деревья. Земли в горах были неудобны для обработки. Важным занятием абазин было и садоводство. Расчищая участки леса под пашню, дикорастущие плодовые деревья и кусты оставляли в неприкосновенности. Главным образом это были дикие яблони, груши, кизил, барбарис, фундук. Дома и хозяйственные постройки всегда утопали в фруктовых деревьях.
Значительную роль играло пчеловодство — одно из древнейших занятий абазин. Из мёда они готовили сладкий напиток, который «обладал опьяняющим, одурманивающим, отравляющим свойствами».Промыслы — кузнечное дело, обработка шерсти и кожи. У абазин издавна были развиты домашние промыслы, в которых существовало внутрисемейное разделение труда. Так, обработка шерсти и шкур была обязанностью женщин, а вот обработка дерева, металла, камня — мужским делом. Из шерсти изготавливали бурки, тонкое сукно и более грубое для повседневной одежды, войлочные ноговицы, шляпы, пояса, обувь, кошмы, попоны, а также различные вязаные изделия. Были развиты скорняжный и кожевенный промыслы. Из шкур шили шубы и шапки, из кожи делали обувь, бурдюки, сёдла, сумки, конскую сбрую. Овчина — главный предмет скорняжного промысла. В почете были кузнецы. Они изготавливали и чинили косы, серпы, вилы, железные лопаты, мотыги, подковы, металлические части конской сбруи, цепи, ножи, ножницы и т. д. Многие кузнецы были также и оружейниками. Оружие (ружья и кинжалы с ножами) они украшали серебром, золотом, гравировкой с чернью. Такие оружейники, в свою очередь, становились ювелирами. Производство оружия у абазин имеет глубокие традиции, уходящие в далекое прошлое. Мастера делали стрелы (хрихыц). Наряду с производством оружия, абазинские оружейники занимались изготовлением пуль разного калибра. Ювелирное дело принадлежало к одному их древнейших ремесел абазин. Ловкие мастера с терпением изготавливали различного вида изделия: женские и мужские пояса, нагрудные украшения, перстни и кольца, серьги и височные подвески. Все украшения, предназначенные для ношения женщинами, было очень красивы по своей форме, богато орнаментированы.
Традиционная социальная организация — сельские общины, большие и малые семьи, патронимии. Аулы делились на патронимические кварталы, на равнине — скученные, в горах — гнездового типа. Древнейшее жилище — круглое, плетёное, распространены были также прямоугольные одно- и многокамерные дома из плетня; в конце XIX века у абазин стал применяться саман, появились кирпичные и деревянные рубленые дома под железной или черепичной крышей. Традиционная усадьба включала один или несколько жилых домов, в том числе помещение для гостей — кунацкую, и, в отдалении от них, комплекс хозяйственных построек.
На протяжении многовековой истории абазины, как и многие народы Северного Кавказа и всей страны, выработали своеобразный и богатый ассортимент национальных блюд, правила приготовления и приема пищи. Абазины с древних времен занимались земледелием, скотоводством, птицеводством и это отражается на составе и особенностях народных блюд, среди которых занимают главное место - баранина, говядина и птица, а также изделия молочные и растительные. Много у абазин блюд из мяса домашней птицы. Из куриного или мяса индюка готовят национальное блюдо квтIужьдзырдза (дословно: «курятина с подливкой»).
Абазинская кухня базируется на использовании традиционных продуктов земледелия и скотоводства, употребление большого количества животных жиров, в особенности сливочного и топлёного масла, а также сливок, сметаны, кислого молока.
Что касается специфических приправ, то абазины, как и многие северокавказские народы, употребляют в основном молотый красный перец, толчёный чеснок с солью и смесь сухих пряных трав — главным образом укропа и чабреца. Из острых подлив абазины употребляют соус из кислого молока, сметаны, красного перца, толчёного чеснока с солью. Распространён слабоалкогольный напиток бахсыма (буза).
Устное народное творчество составляет важную часть духовной культуры абазинского народа. Абазины с большой любовью относятся к ласточке, считая её спасительницей человеческого рода. Строго-настрого запрещается разорять гнёзда ласточек, поскольку такие действия расцениваются как большой грех. Залетевшая в дом ласточка предвещает семье благополучие и счастье, нельзя допускать, чтобы птичка пострадала. Существует легенда о ласточке. В давние времена семиглавое чудовище послало разных животных, птиц и насекомых во все концы света, чтобы они узнали, чьё мясо самое вкусное и чья кровь самая сладкая. И вот ласточка встретила змею, которая спешила рассказать чудовищу, что самое вкусное мясо и самая сладкая кровь у человека. Ласточка выразила в этом сомнение и попросила змею показать жало. Как только змея высунула жало, ласточка рассекла его ударом своего клюва. Отныне змея лишилась способности говорить, издавая только шипение. Вот почему страшная весть не дошла до чудовища. Люди были спасены. Лягушка по абазинскому поверью — предвестница дождя, и её никогда не убивают. А лошадь в абазинском фольклоре (сказках, легендах) наделена чудесными свойствами и всегда приходит на выручку хозяину в самые опасные для него моменты. Абазины создали и сохранили богатейший сказочный эпос. Он включает волшебные и социально-бытовые сказки, небылицы и сказки о животных. Есть сюжеты, совпадающие с мировыми и общекавказскими. Самый популярный — Нартский эпос. В волшебных сказках во всех случаях торжествуют добро и справедливость, а зло непременно наказывается. Одна из главных тем абазинского сказочного эпоса — тема труда. Созидательный, свободный труд поэтизируется. Подневольный труд считается наказанием и проклятием. Положительными персонажами являются искусные табунщики, пахари, пастухи, охотники, вышивальщицы. Многие сказки заканчиваются словами: «…стали жить богато и счастливо». Большое место в фольклоре абазин занимают хабары (рассказы, содержащие достоверную информацию), пословицы и поговорки. Популярны в народе и загадки.
Наряду с устным народным творчеством большую роль в традиционно-бытовой культуре абазин всегда играл музыкальный и танцевальный фольклор. О разнообразии абазинских музыкальных инструментах сообщали уже письменные источники XIX века. Отмечены «двусторонняя балалайка, которой забавлялись абазины», «травяная дудка».
Среди старинных музыкальных инструментов также: род балалайки (мышIкъвабыз), двухструнная скрипка (апхьарца), инструмент вроде арфы (анду), дудка из оружейного ствола (кIыжкIыж), деревянные трещотки (пхьарчIакь). Самыми древними инструментами у абазин были дудка(зурна) и свирель (ацIарпIына).
Характерны обычаи и обряды, связанные с годичным циклом. Сохраняется фольклор: нартский эпос, различные жанры сказок, песен. С незапамятных времен народ складывает песни. Потребность выразить в них свои чаяния, мысли и чувства, заговорить образным языком музыки-свидетельство большого духовного богатства и таланта народа. Песенному творчеству абазинского народа присуще большое жанровое разнообразие. Богат созданный в разное время песенный и танцевально-инструментальный фольклор. В зависимости от особенностей содержания и формы народных песен различают: трудовые припевки, трудовые земледельческие песни, игровые, обрядовые, величальные, хороводные, плясовые, эпические (повествовательные), лирические, шуточные, историко-героические песни-плачи, лирические песни-плачи, а также разнохарактерные детские песни и инструментальные произведения.
Традиционная одежда
В первой половине XIX в. почти вся одежда абазин изготовлялась домашним способом из самодельной пряжи и ткани: более грубого (шарбал) и более тонкого (чух1а) домашнего сукна. Лишь богатые люди могли себе позволить одежду из покупной ткани. Вообще, материал, из которого изготовлялась одежда, был одним из показателей зажиточности и сословной принадлежности. Тот или иной цвет одежды также был социомаркирующим признаком. Яркие цвета считались цветами знати. Трудовое население носило темную одежду из грубой ткани.
Мужская одежда
Мужской костюм состоял из нательного белья (ц1ахьц1ац1а), верхней одежды, куда входили рубаха (асы) и верхние штаны (айква), бешмет (къапталь) и черкеска (к1вымжвы).
Материалом для нижнего белья служило домотканое полотно. По покрою нижняя, нательная рубаха была туникообразной формы с разрезом на груди и воротником-стойкой. Застежка находилась посередине груди или справа. Воротник застегивался рядом мелких пуговиц из самодельной тесьмы в тон рубахи. Подол рубахи заправляли в штаны. Нижние штаны шились из двух штанин прямого покроя, суживающихся книзу.
Поверх нижней рубахи надевался бешмет. Бешмет имел стоячий простеганный воротник и застегивался посередине груди до пояса. На груди и по бокам на бедрах пришивались карманы. Рукава делались длинными, зауживающимися у кисти и без пуговиц. Мужчины знатных фамилий носили бешметы из цветного или белого покупного сукна, крестьяне — из черного или коричневого домотканого.
Костюм завершался черкеской. Длина черкески и материал, из которого она делалась, зависел от ее назначения, а также от сословной принадлежности и имущественного достатка владельца. Например, представители высшего сословия в качестве праздничной одежды носили черкески из покупного сукна длиной на 15-20 см ниже колен. Для повседневного ношения, а также для верховой езды и охоты черкески носили гораздо короче. Черкеска имела цельнокроеную спинку и две передние полочки, до талии в обтяжку, расклешивалась. Рукава черкески делались прямыми и расширяющимися книзу, длиной намного ниже кисти руки. Нижнюю часть рукавов на подкладке всегда отворачивали. У ворота черкеска снабжалась треугольным вырезом. Обе передние полочки черкески от середины груди до пояса застегивались на мелкие пуговицы из плетеной тесьмы.
На груди черкески по обе стороны нашивались карманы восемью — десятью рядами продольных строчек, образовавших своего рода отдельные гнезда (х1азыртара). В них вставлялись газыри. Колпачки газырей украшались резьбой, серебром, позолотой и т. д. — в зависимости от достатка владельца. Все звенья газырей были соединены свободно свисавшей серебряной цепочкой. Черкеска подпоясывалась кожаным ремнем (мъа) с набором черненых серебряных пластинок. Обязательным элементом одежды благородных (аристократических) абазинских мужчин было холодное оружие. Бешмет подпоясывался так называемым сабельным опоясьем, то есть кожаным поясом, украшенным медными и серебряными бляшками, к которому прикреплялся кинжал и сабля. Абазины носили кинжалы типа кама либо бебут, которые ко всему прочему имели функции оберега, использовались для исполнения разных обычаев и ритуалов.
Из сабель, в зависимости от состоятельности владельца, предпочиталась сабля мамлюкского типа, либо килич (турецкая сабля), либо гаддарэ (иранская сабля). Элементом одежды всадника считался даже лук с колчаном для стрел.
Абазины всегда при себе имели небольшой нож, который мог использоваться в бытовых целях, но который не был виден и потому не являлся элементом одежды.
К дорожной мужской одежде относились также бурка (уап1а) и башлык (башлыкъ). Бурки были черные, серные и белые, гладкие и с начесом. Белые бурки носили только представители княжеских фамилий, крестьяне же — черные и серые, гораздо более короткие. Мужскими головными уборами были черная или коричневая папаха с суконным верхом (ч1вашвахъылпа).
Наиболее распространенный вид мужской обуви — ноговицы из войлока или сафьяна.
Женский костюм
Комплект женской одежды состоял из нательного белья (ц1ахьц1ац1а), платья (ъахвтан) и верхнего распашного по всей длине платья (шарбал\\бурса ъахвтан). Аналогичное длинное платье у абхазов называлось «абырса цкы».
Нательное белье отличалось от мужского длиной рубахи, доходившей до щиколоток. Шили его обычно из ситца.
С определенного возраста (9-12лет) девочке, как и у соседних адыгов, шили корсет (дуфакь, кванчыюа, айшыс). Корсет вырабатывал у девушки красивую осанку и препятствовал развитию груди. Абазины, как и соседние народы Кавказа — осетины и др., считали, что женская красота непременно предполагает наличие тонкого стана, маленьких грудей и длинных кос. Шили корсет из грубого полотна в два слоя или из тонкого сафьяна на подкладке. Для жесткости в него вставлялись тонкие пластинки из дерева, железа или кости (рога). Носили корсет до замужества.
Поверх нательной рубахи надевали платье. Платье имело воротник-стойку, длинные узкие рукава. Рукава праздничного платья делались гораздо длиннее и расширяющимися к запястьям. Таким образом, помимо того, что в абазинском женском костюме характерный многослойный рукав, где в полутонах тканей угадывались текстурные переходы, платье было декорировано аксессуарами. Завершающим штрихом образа были платки разной текстуры и техники исполнения.
Поверх этого платья могли надевать, особенно в прохладную погоду, еще одно, укороченное платье — наподобие мужского бешмета. Женский бешмет, в отличи от мужского, по подолу украшали вышивкой или золотой канители.
На праздники поверх платья надевали длинное, до щиколоток, распашное платье (бурса ъахвтан) из бархата (диба ъахвтан) или шелка (чыльа ъхватан). По покрою это платье было сходно с мужской черкеской. Не было карманов, и отличались рукава: для менее торжественных случаев шили платья с обычным рукавом, из-под которого выступали края рукавов нижнего платья; для более торжественных — с рукавом, обшлаг которого заканчивался чуть выше запястья и обшивался узким галуном или же вышивался канителью либо шелковыми нитками. К концам рукавов пристегивались длинные округлые нарукавники (нап1квпса). На груди, по всей длине, и по подолу платье богато украшалось вышивкой. Очень часто со сношенного богатого платья срезали вышитые и перешивали их на новое платье — таким образом, они передавались из поколения в поколение.
Отделка женского костюма изобиловала аксессуарами в значительной степени больше, чем в черкесском костюме. В результате этого костюм становился тяжелее за счет серебряных украшений — пояс был шире, в большинстве случаев прямой и половинчатый, в форме полумесяца. Ряд нагрудников тянулся до линии талии и по бокам нагрудников, в обязательном порядке, подвешивали позвякивающие «желуди» (от сглаза).
Ювелирные изделия абазин делались в основном из серебра. Золото использовалось лишь для позолоты отдельных деталей. Набор украшений строго соответствовал возрастному и семейному положению.
По прическе и головному убору абазинки можно было с уверенностью определить ее возраст, социальное происхождение и семейное положение. Девочкам волосы заплетали в две косы и покрывали голову шелковым платочком (чыльк1ас). По достижению совершеннолетия ей надевали на голову шапку (хьхъылпа — золотая шапка или разныхъылпа — серебряная шапка). Шапки эти известны трех форм. Первая — цилиндрическая с конусообразным верхом. Вторая — цилиндрическая с закругленным верхом. Третья — в форме усеченного конуса. Одну шапку никогда не носили: ее покрывали сверху платком или шарфом, концы которых забрасывались назад за плечи.
Девичью шапку носили до рождения первого ребенка, после чего женщина надевала на голову треугольный платок (хъарпхьа) так, чтобы не было видно волосы.
Женской обувью были ноговицы и чувяки. Их шили из сафьяна и украшали цветными вставками или аппликацией на подъеме и по бокам.
Традиционная абазинская одежда, особенно будничная, устойчиво сохранялась довольно долго. Праздничная же одежда стала подвергатья изменениям уже с начала XX в. Изменения эти поначалу касались только отдельных частей одежды и обуви.
Интересные факты
1073 год — Абазинские иконописцы и ювелирных дел мастера участвовали в росписи Собора Киево-Печерской лавры.[12]
Галерея
- Старинные фото
- Nobl w7.jpg
Абазины в XIX веке
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Молодая абазинка. Фотограф Ф.Ордэн. 1897 г.
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Знатный абазин.
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Свадьба в ауле Дарыква-кыт. Середина XIX в.
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Девушка Химсада и князь Лоов, конец XIX в.
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Абазинки из знатных фамилий аула Бибаркт (совр. Эльбурган)
Напишите отзыв о статье "Абазины"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 [www.gks.ru/free_doc/new_site/perepis2010/croc/results2.html Итоги Всероссийской переписи населения 2010 года в отношении демографических и социально-экономических характеристик отдельных национальностей]
- ↑ 1 2 3 4 5 [kchrstat.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_ts/kchrstat/ru/census_and_researching/census/national_census_2010/score_2010/ Итоги переписи населения 2010]: [kchrstat.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_ts/kchrstat/resources/cf7fee004f1c7445bac4ba149d0ea7d8/%D0%9D%D0%B0%D1%86%D0%B8%D0%BE%D0%BD%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D1%8B%D0%B9+%D1%81%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%B0%D0%B2+%D0%BD%D0%B0%D1%81%D0%B5%D0%BB%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%8F+%D0%B3%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B4%D0%BE%D0%B2+%D0%B8+%D1%80%D0%B0%D0%B9%D0%BE%D0%BD%D0%BE%D0%B2+%D0%9A%D0%A7%D0%A0+%D0%B2+%D1%80%D0%B0%D0%B7%D1%80%D0%B5%D0%B7%D0%B5+%D0%BD%D0%B0%D0%B8%D0%B1%D0%BE%D0%BB%D0%B5%D0%B5+%D0%BC%D0%BD%D0%BE%D0%B3%D0%BE%D1%87%D0%B8%D1%81%D0%BB%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D1%8B%D1%85+%D0%BD%D0%B0%D1%86%D0%B8%D0%BE%D0%BD%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%B5%D0%B9.docx Национальный состав населения городов и районов КЧР в разрезе наиболее многочисленных национальностей]
- ↑ 1 2 [joshuaproject.net/people_groups/10125 Joshuaproject. Abaza]
- ↑ [www.ethno-kavkaz.narod.ru/abhazia.html Население Абхазии]: [www.ethno-kavkaz.narod.ru/rnabkhazia.html Перепись 2011 г.]
- ↑ [2001.ukrcensus.gov.ua/rus/results/nationality_population/nationality_popul1/select_51/?botton=cens_db&box=5.1W&k_t=00&p=75&rz=1_1&rz_b=2_1%20%20&n_page=4 Всеукраинская перепись населения 2001 года]
- ↑ 1 2 3 4 Кунижева Л. З., Смирнова Я. С. [www.law.edu.ru/book/book.asp?bookID=87840 Абазины] // Народы и религии мира: Энциклопедия / Гл. ред. В. А. Тишков, Редкол.: О. Ю. Артёмова, С. А. Арутюнов, А. Н. Кожановский и др.. — М.: Большая Российская Энциклопедия, 1998. — С. 19. — 928 с. — ISBN 5-85270-155-6.
- ↑ Афасижев Т. И. Мой аул: Вехи истории. Майкоп,Издательство ООО"Аякс", 2002. 382 с., с илл.
- ↑ Афасижев Т. И. Аульская хроника: годы, люди, события. Майкоп,Издательство ООО «Аякс»,2004,-397с.
- ↑ [std.gmcrosstata.ru/webapi/opendatabase?id=VPN2002_2010L База микроданных Всероссийской переписи населения 2010 года].
- ↑ [apsnyteka.narod2.ru/h/k_450-letiyu_zaklyucheniya_voenno-politicheskogo_soyuza_rossii_i_cherkesii/index.html К 450-летию заключения военно-политического союза России и Черкесии]
- ↑ [adygi.ru/index.php?newsid=10959 О захвате черкесами военного корабля, нападении абазин на Ставрополь]
- ↑ [www.orthodoxy-islam.com/2ist.htm История христианства на Северном Кавказе]
Литература
При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).- Абазины // Народы России. Атлас культур и религий. — М.: Дизайн. Информация. Картография, 2010. — 320 с. — ISBN 978-5-287-00718-8.
- [www.krskstate.ru/80/narod/etnoatlas/0/etno_id/75 Абазины] // [www.krskstate.ru/80/narod/etnoatlas Этноатлас Красноярского края] / Совет администрации Красноярского края. Управление общественных связей ; гл. ред. Р. Г. Рафиков ; редкол.: В. П. Кривоногов, Р. Д. Цокаев. — 2-е изд., перераб. и доп. — Красноярск: Платина (PLATINA), 2008. — 224 с. — ISBN 978-5-98624-092-3.
Ссылки
- [www.budetinteresno.narod.ru/kraeved/narod_vin_abazin.htm В. Б. Виноградов. Средняя Кубань. Земляки и соседи. АБАЗИНЫ]
- [www.abazashta.com Абазино-Абхазская национальная сеть «Abazashta.com»]
- [www.sharpni.ru Союз абазинской молодежи «Шарпны»]
- [abazapress.chat.ru/abazaru.htm Михаил Тхайцухов о самоназвании «Абаза»]
- [www.ozon.ru/context/detail/id/5709199/ Надежда Емельянова, Мусса Экзеков. В СТРАНЕ АБАЗА]
Этнонимы и субэтносы абхазо-адыгских народовУстаревшие этнонимы 
Субэтносы абазин Ашхаруа ( Баговцы, Баракаевцы, Башилбаевцы, Кизилбековцы, Тамовцы, Шахгиреевцы ) | Тапанта ( Бибердовцы, Дудароковцы, Джантемировцы, Клычевцы, Кячевцы, Лоовцы )Субэтносы абхазов Субэтносы адыгов (черкесов) Абадзехи | Адамийцы | Бесленеевцы | Бжедуги | Гуайе | Егерукаевцы | Жанеевцы | Кабардинцы | Мамхеги | Махошевцы | Натухайцы | Темиргоевцы | Френккардаши | Хакучи | Хатукайцы | Хегайки | Хетуки | Чебсин | ШапсугиСубэтносы убыхов Более 10 млн человек От 1 до 10 млн человек От 500 тысяч до 1 млн человек От 200 тысяч до 500 тысяч человек Якуты • Лезгины • Буряты • Ингуши • Немцы • Узбеки • Тувинцы • Крымские татары • Коми-зыряне • Карачаевцы • Цыгане • ТаджикиОт 100 тысяч до 200 тысяч человек От 30 тысяч до 100 тысяч человек От 10 тысяч до 30 тысяч человек Отрывок, характеризующий Абазины
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.
Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.
Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.
Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.
1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
-
-
-
