Абаканович, Пётр

Пëтр Абаканович
польск. Piotr Abakanowicz
Род деятельности:	военный лётчик, полковник Воздушных сил Польши
Дата рождения:	21 июня 1890(1890-06-21)
Место рождения:	Варшава
Дата смерти:	1 июня 1948(1948-06-01) (57 лет)
Место смерти:	тюрьма г. Вронки, Польша
Награды и премии:

Пëтр Абаканович (польск. Piotr Abakanowicz; 21 июня 1890, Варшава — 1 июня 1948, Вронки, Польша) — военный деятель, лётчик российской и польской армий, участник вооружённой борьбы в Польше.

Биография

Представитель знатного польского дворянского рода герба Абданк. Родился в семье гвардейского офицера царской армии. В 1909 году окончил киевскую гимназию. Пошёл по стопам отца и поступил в Павловское военное училище. Службу начал подпоручиком Волынского лейб-гвардейского полка в 1912 году. С началом Первой мировой войны участвовал в боях на территории Восточной Пруссии. В 1915 году за военные заслуги получил звание капитана, в августе 1916 года по собственному желанию был переведён в авиацию. В декабре 1916 года после окончания школы военных лётчиков направлен в Англию на курсы пилотов-инструкторов. Получил лётную лицензию 20 ноября 1917 года в Гатчине.

В январе 1918 года вступил в 1-й Польский Корпус под командованием генерала И. Довбор-Мусницкого. Сначала служил в пехоте, а потом перешёл в авиацию. Сформировал и командовал эскадрильей из 16 самолётов (так называемый, I корпус авиации). В июне 1918 года, когда корпус был вынужден сложить оружие, П. Абаканович приказал сжечь самолёты, чтобы они не были захвачены противником — немецкими войсками.

При попытке бежать во Францию, арестован большевиками, но освобождён при условии, что будет служить в авиации Красной Армии. Был включён в 1-ю авиационную эскадрилью РККА под командованием Алексея Ширинкина.

После того как эскадрилья была направлена на польский фронт, 1 мая 1920 года во время вылета на самолёте «Ньюпор 24бис» для разбрасывания листовок перелетел на сторону поляков и приземлился на военном аэродрому в районе г. Борисова. Офицерский военный трибунал освободил его от обвинения в государственной измене и восстановил в звании полковника, тогда же он был отмечен «Полевым знаком пилота».

После этого с 1 июля 1921 по 1930 год служил в Воздушных силах Польши. Первоначально был инструктором по лётному делу в Познани и других польских городах. В 1922—1930 годах командовал 2-м, 4-м, 11-м и 5-м авиаполками. В 1930 г. в связи с ухудшением здоровья, в результате двух авиакатастроф, переведён в резерв.

Во время Второй мировой войны оставался в Польше, под псевдонимами Барский, Грей, Грудзель, участвовал в подпольной деятельности Национальных Вооружённых сил и Армии Крайовой. Был комендантом конспиративной военной организации округа Варшава. С октября 1944 г. — начальник Главного штаба, инспектор района Силезия. В 1944—1945 г. — командующий округом Варшава-воеводство. Участник варшавского восстания 1944 года.

После войны продолжил борьбу с коммунистическим режимом Польши. В октябре 1945 года был арестован работниками министерства безопасности. В 1946 году был осуждён на смертную казнь, позже заменённую на пожизненное заключение. В 1947 году попал под амнистию, однако был отправлен на принудительное поселение в Вронки сроком на 15 лет.

Умер 1 июня 1948 года от побоев охранника.

В 1991 году его прах был торжественно перенесён на варшавское кладбище Воинское Повонзки.

Награды

• Крест Virtuti Militari (1921)
• Национальный крест вооружённой борьбы (посмертно)

Ссылки

• [www.airwar.ru/history/aces/ace1ww/pilot/abakanovich.html Абаканович Петр]

Отрывок, характеризующий Абаканович, Пётр

– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.