Абатур-мурза
Абатур-мурза<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">«Князь Иван Владимирович Пронский пришел из Орды от царя Булат-Салтана с жалованной грамотой и дарами на Русь и сел в Пронске, а вместе с ним пришел посол царя»</td></tr> | ||
| ||
|---|---|---|
| Вероисповедание: | Ислам, позже Православие | |
| Рождение: | Орда | |
| Смерть: | после 1408 Рязань | |
| Род: | Глебовы, Степановы, Дурнова, Леонтьевы, Петрово-Соловово | |
| Дети: | Глеб | |
Абатур-мурза (мурза Абатур, мурза Батур) — полулегендарный ордынский мурза, якобы выехавший из Орды в Рязань в 1408 году при великом князе Федоре Ольговиче Рязанском. По преданию, принял крещение с именем Мефодий.[1]
Крестил его епископ Ефросин Звенец Рязанский и Муромский. Его сын Глеб Батуринич был боярином при великом князе Иване Федоровиче. Его потомки занимали высокие должности при дворе Рязанских великих князей.
В XV веке потомки мурзы Абатура носили фамилию Глебовы[2], по имени его сына Глеба Батуринича; в XVI веке — Степановы, по имени его правнука Степана Семеновича (под этой фамилией многие представители рода записаны в Тысячную книгу 1550 года[3]), и Дурнова — по прозвищу одного из предков.
Леонтьевы и Петрово-Соловово в гораздо более поздних родословных росписях указывали его как родоначальника[4].
В Лицевом летописном своде XVI века записано:
«В 6917 [1408] году в 6 день сентября. Князь Иван Владимирович Пронский пришел из Орды от царя Булат-Салтана с жалованной грамотой и дарами на Русь и сел в Пронске, а вместе с ним пришел посол царя.»[5]
В 1408 году поддерживал князя Ивана Владимировича, который вернулся из Орды с ханским ярлыком на отчину и дедину, Иван Владимирович напал с ордынцами на Переяславль-Рязанский, выгнал из него Фёдора Ольговича и сел на обоих княжениях, рязанском и пронском.
Похоронен в Солотчинском Рождества Богородицы монастыре в Рязани.
Семья
Сын:
Глеб Батуринич (Батурич), боярин и пестун великого князя Ивана Федоровича Рязанского. Жена: Марья Чюрляева. Похоронен в Солотчинском монастыре. Получил от великого князя Рязанского Гужевскую околицу[6] , владел вотчиной Григория Чюрляева на реке Вожа, которую его вдова передала Солотчинскому монастырю.[7]
Внуки:
- 1. Семен Глебович (ум. после 1491), чашник и окольничий[8], боярин рязанских вел. князей Федора Ольговича и Ивана Федоровича[9], казначей вел. кн. Анны Васильевны Рязанской[10];
- 2. Анисфор Глебович;
- 3. Александр Глебович Батурин, боярин кн. Федора Ивановича Пронского[11];
- 4. Андрей Глебович Дурной - от него пошли Дурнова;
- 5. Григорий Глебович Батурин
Напишите отзыв о статье "Абатур-мурза"
Примечания
- ↑ Общий гербовник дворянских родов Всероссийской империи, том IV, стр.30
- ↑ А. И. Цепков "Свод письменных источников по истории Рязанского края, XIV-XVII вв.", том 2
- ↑ Тысячная книга 1550 г. и Дворцовая тетрадь 50-х годов XVI в. М.-Л. АН СССР
- ↑ Леонтьев Д. Н. «Материалы для родословия дворян Леонтьевых и Петрово-Соловово» — Казань, 1881
- ↑ Лицевой летописный свод, 1568—1576, репринтное издание, кн.12, стр.145.
- ↑ Источники по истории феодального землевладения Великого княжества Рязанского в XV в. // Советские архивы, № 1. 1987 г.
- ↑ упоминается в 1512 г., АСЭИ, т. 3, № 341, с. 368; Списки населенных мест Российской империи, т. XXXV. СПб., 1862, № 1166
- ↑ Сметанина С. И. Рязанские феодалы и присоединение Рязанского княжества к Русскому государству // Архив русской истории. М., 1995. Вып. 6. С. 71.
- ↑ По публикации со списка XVII в. — АИ. Т. I. № 36 АСЭИ. Т. III. № 328
- ↑ 1491 г., АСЭИ. Т. III. № 359
- ↑ упоминается в 1430—1440 гг., АСЭИ. Т. 3. № 356
Литература
- Нарбут А. Н. «Леонтьевы: Родословные росписи» — М., 1995.
- Леонтьев Д. Н. «Материалы для родословия дворян Леонтьевых и Петрово-Соловово» — Казань, 1881.
- Леонтьевы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.) — СПб., 1890—1907.
- История Рязанского княжества, Д. И. Иловайский, М., 1858 г.
Отрывок, характеризующий Абатур-мурза
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.
В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
