Гордин, Аба Лейбович

Абба Гордин
Имя при рождении:	Гордин Аба Львович
Дата рождения:	1887(1887)
Место рождения:	Михалишки, Островецкий район
Дата смерти:	23 августа 1964(1964-08-23)
Место смерти:	Тель-Авив

Аба Лейбович (Александр Львович) Гордин (1887, Михалишки — 23 августа 1964, Тель-Авив) — педагог, писатель, поэт и переводчик. Писал на идише, иврите, английском и русском языках, в том числе с братом Вольфом Лейбовичем (Владимиром Львовичем) Гординым под общим псевдонимом «Братья Гордины».

Теоретик анархизма. Создатель нового направления — анархо-индивидуализма (анархо-универсализма, интериндивидуализма) Дядя Д. Разиэля.

Биография

Родился в местечке Михалишки в семье раввина Лейба и Хаи Гординых. Получил традиционное еврейское воспитание. Принимал активное участие в умеренно-социалистическом сионистском движении «Цеирей Цион». В 1908 открыл вместе с братом З. В. Гординым первую еврейскую школу в Сморгони. После революции 1917 года два брата играли важную роль в Московской федерации анархистов.

В своих ранних работах соединял классический анархизм с ветхозаветным иудаизмом. С 1917 года акцентировал внимание на идее «пананархизма», обращённого к деклассированным слоям общества, а с 1920 года называл свои взгляды «анархо-универсализмом» (под его началом была создана «Всероссийская секция анархистов-универсалистов», а в 1921 году — «Организация анархистов-универсалистов (интериндивидуалистов)»).

Придерживаясь идеологии анархизма, оставался верным своим убеждениям даже в Советской России. До 1925 жил в Москве и Ленинграде, затем бежал от преследования — в США. Редактировал в Нью-Йорке газету «Идише Шрифтн» (1941—1946).

В 1958 эмигрировал в Израиль. В период с 1959 по 1964 редактировал анархистскую газету «Проблемот».

Автор мемуарных книг «Воспоминания и счеты» (1955-57) и «Тридцать лет в Литве и Польше» (1968).

Ссылки

• [www.rujen.ru/index.php/ГОРДИН_Абба Гордин Абба] — статья из Российской еврейской энциклопедии
• [persona.rin.ru/view/f/0/25773/gordin-abba-lvovich ГОРДИН Абба Львович] persona.rin.ru
• [www.gumer.info/bibliotek_Buks/Polit/Sem4/48.php Гордин Абба Львович] Семигин Г.Ю. Антология мировой политической мысли. Политическая мысль в России

Отрывок, характеризующий Гордин, Аба Лейбович

– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.