Лернер, Абба
Поделись знанием:
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.
Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.
Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
(перенаправлено с «Аба Псахия Лернер»)
| Абба Птахия Лернер | |
| Abba Lerner | |
 | |
| Научная сфера: | |
|---|---|
| Известен как: |
создатель коэффициента Лернера, условия Маршалла-Лернера, теоремы Лернера-Самуэльсона |
| Подпись: |
|
Абба Птахия Лернер (англ. Abba Lerner, до эмиграции в США — Абрам (Аба) Псахия Лернер, англ. Abraham (Abba) Psachia Lerner;[1][2] 28 октября 1903, Бессарабская губерния — 27 октября 1982, Таллахасси, штат Флорида) — американский экономист, создатель коэффициента Лернера, условия Маршалла-Лернера, теоремы Лернера-Самуэльсона.
Содержание
Биография
Родился в Бессарабии 28 октября 1903 года, являвшейся в то время частью Российской империи. В трёхлетнем возрасте с родителями эмигрировал в Англию в 1906 году. Вырос в Лондоне на Ист-Энде. С шестнадцати лет работал машинистом, учителем в еврейской школе. В 1929 году поступил в Лондонскую школу экономики и политических наук, учился под руководством Фридриха фон Хайека, в 1930 году получил престижную стипендию Тука, премию за эссе первого года обучения в 1930 году, премия за эссе Хью Льюиса в 1932 году, мемориальный приз Гоннара и Гладстона за первое место в 1932 году. В 1930 году женился на Элис Сендак (англ. Alice Sendak). В 1932 году у них родились близнецы Мэрион и Лайонел. Исследовательская стипендия ЛШЭ в 1932—1934 годах. Стипендия Леона Лондонского университета в 1934—1935 годах Во время полугодовой стажировки в 1934—1935 году познакомился с Джоном Мейнардом Кейнсом[3].
В 1932 году получил степень бакалавра в Лондонской школе экономики, а в 1943 году докторскую степень по экономике. Преподавательскую деятельность начал доцентом в ЛШЭ в период 1936—1937 годах. В 1933 году при содействии Лернера был основан журнал Обзор экономических исследований[en], одним из редакторов которого он был до 1937 года. В 1937 году переехал в США, в 1938—1939 годах получил стипендию Рокфеллера. С 1978 года был профессором Флоридского университета. Также преподавал в Чикагском университете, университете Джона Хопкинса, Калифорнийском университете в Беркли и др. В 1953—1956 годах Лернер был советником правительства Израиля и в соавторстве с Х. Бен-Шахаром опубликовал знаковый труд «Экономическая теория эффективности и роста: уроки Израиля и Западного банка». Член Эконометрического общества c 1950 года, член Центра передовых исследований в области поведенческих наук в Стэнфорде[en] в 1960—1961 годах. Член Американской академии искусств и наук с 1971 года. Вице президент Американской экономической ассоциации, почетный член с 1966 года. Почетный сотрудник ЛШЭ с 1970 года. Президент Международной западной экономической ассоциации[en]. Президент Международного атлантического экономического общества в 1979—1980 годах. Член Национальной академии наук США с 1974 года. Умер 27 октября 1982 года в Таллахасси, штат Флорида[4][3].
Вклад в науку
- Согласно теореме симметрии Лернера[en] ввозные тарифы оказывают на экономику влияние аналогично экспортным пошлинам
- Коэффициент Лернера измеряет потенциальную монопольную власть фирмы[5]
- Лернер улучшил формулу Альфреда Маршалла, в настоящее время формула именуется условие Маршалла-Лернера
- Лернер разработал модель рыночного социализма, отличающегося от модели плановой экономики. В последующем модель получила название «Третьего пути».
- Лернер улучшил расчеты эффекта соотношения импортных и экспортных цен Вильгельма Лаунхардта
- На основе принципа эффективного спроса и теории хартализма Лернер разработал теорию функциональных финансов
- Совместно с Полом Самуэльсоном являются создателями теоремы Лернера-Самуэльсона в международной торговли.
Библиография
- Лернер А.П. [www.seinstitute.ru/Files/v5-17_lern_p536-566.pdf Понятие монополии и измерение монопольной власти]// Т.5 Вехи экономической мысли // СПб.: Экономическая школа. — 2003. — С. 536-566. — ISBN 5-900428-76-1 (англ. The Concept of Monopoly and the Measurement of Monopoly Power, 1934)
- Lerner A.P. The Diagrammatic Representation of Cost Conditions in International Trade//Economica, August 1932, N 12, pp. 345—356
- Lerner A.P. The Diagrammatical Representation of Demand Conditions in International Trade //Economica, New Series, Vol.1, No.3, August 1934, pp. 319-334
- Lerner A.P. Economic Theory and Socialist Economy// Review of Economic Studies, 1934. 2(1), pp. 51–61
- Lerner A.P. A Note on Socialist Economics// Review of Economic Studies, 1936. 4(1), pp. 72–76
- Lerner A.P. The Symmetry Between Import and Export Taxes// Economica, N.S., 1936. 3(11), pp. 306–313
- Lerner A.P. Statics and Dynamics in Socialist Economics// Economic Journal, 1937. 47(186), pp. 253–270
- Lerner A.P. Theory and Practice in Socialist Economics// Review of Economic Studies, 1938. 6(1), pp. 71–75
- Lerner A.P. [public.econ.duke.edu/~kdh9/Courses/Graduate%20Macro%20History/Readings-1/Lerner%20Functional%20Finance.pdf Functional Finance and the Federal Debt]//Social Research, 1943 pp.468-478
- Lerner A.P. The Economics of Control: Principles of welfare economics, — Macmillan. 1944
- Lerner A.P. [esepuba.files.wordpress.com/2009/05/lerner.pdf Money as a Creature of the State]//The American Economic Review, Vol.37, No.2, (May, 1947), pp. 312-317
- Lerner A.P. The Economics of Employment, — McGraw-Hill, 1951
- Lerner A.P. Factor Prices and International Trade// Economica, N.S., 1952. 19(73), pp. 1–15
- Lerner A.P. Essays in Economic Analysis. Macmillan, 1953
- Lerner A.P. [www.dpipe.tsukuba.ac.jp/~naito/teaching_web/public_economics_2013_web/lerner_Re_stat_1961.pdf The Burden of Debt]//The Review of Economics and Statistics, Vol. 43, No. 2 (May, 1961), pp. 139-141
- Lerner A.P. Employment Theory and Employment Policy, 1967
- Lerner A.P. Flation: Not Inflation of Prices, Not Deflation of Jobs — Quadrangle. 1972
- Lerner A.P., Ben-Shahar H. The Economics of Efficiency and Growth: Lessons from Israel and the West Bank. — Ballinger, 1975
- Lerner A.P. [college.holycross.edu/eej/Volume4/V4N1P51_65.pdf Utilitarian Marginalism (Nozick, Rawls, Justice, and Welfare)]// Eastern Economic Journal, 1978. 4(1), pp. 51–65
- Lerner A.P. MAP - A Market Anti-inflation Plan — Harcourt Drace Jovanovich, 1980
Напишите отзыв о статье "Лернер, Абба"
Примечания
- ↑ [search.ancestry.co.uk/cgi-bin/sse.dll?rank=0&gsln=Lerner&db=nypl&gss=genfact&_82004280=England New York, Passenger Lists, 1820—1957]
- ↑ [www.london-gazette.co.uk/issues/34217/pages/7043/page.pdf The London Gazette (8 November 1935)]
- ↑ 1 2 Forstater M. [www.cfeps.org/pubs/wp-pdf/WP52-Forstater.pdf LERNER, Abba Ptachya (1903-1982)] // Working Paper No. 52. — Center for Full Employment and Price Stability.
- ↑ Блауг М. [gallery.economicus.ru/cgi-bin/frame_rightn_newlife.pl?type=in&links=./in/lerner/biogr/lerner_b1.txt&img=brief.gif&name=lerner 100 великих экономистов после Кейнса]. — СПб.: Экономикус. — 2009. — С. 152-155. — ISBN 978-5-903816-03-3.
- ↑ Лернер А.П. [www.seinstitute.ru/Files/v5-17_lern_p536-566.pdf Понятие монополии и измерение монопольной власти // Вехи экономической мысли Т.5]. — СПб.:Экономическая школа. — 2003. — С. 536-566. — ISBN 5-900428-76-1.
Отрывок, характеризующий Лернер, Абба
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.
Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.
Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
