Аббас, Хишам
| Хишам Аббас | |
| Страна | |
|---|---|
Хишам Аббас (р. 13 сентября 1963, Каир) — египетский поп-певец, более всего известный как исполнитель ставшей хитом песни Habibi Dah (Nari Narain), а также религиозной песни Asmaa Allah al-husna.
Хишам окончил среднюю школу Дар-эль-Тафл, затем Американский университет в Каире, получив диплом в области машиностроения, однако впоследствии решил стать профессиональным музыкантом. Свою творческую деятельность начал ещё в университетской самодеятельности, затем играл в группе Pats[1].
Известность получил в 1990-е годы, среди его ранних композиций Wana Wana Wana, Eineha El Sood, Ta’ala, Ya Leila, Shoofi. Уже в середине десятилетия пользовался популярностью и известностью, удостоившись, в частности, премии Orbit’s Arabic Song Award в 1997 году[2]. Всего за свою карьеру записал порядка десяти сольных альбомов.
Самой известной песней его авторства является Habibi Dah (Nari Narain), записанная в 2001 году при участии индийской карнатической певицы Бомбей Джаяшри. Эта композиция была сертифицирована в Египте как платиновая, а клип на песню (записанный в индийском штате Керала) получил премию за лучшее видео на церемонии «Египетский оскар»[3].
В 2014 году на египетском телевидении был запущен документальный сериал, в котором Хишам рассказывает о своей биографии[4].
Напишите отзыв о статье "Аббас, Хишам"
Примечания
- ↑ [www.elcinema.com/person/pr1983551/ هشام عباس — السينما.كوم — elCinema.com]
- ↑ [web.archive.org/web/20120225111220/www.dailystaregypt.com/article.aspx?ArticleID=9047 Daily Star Egypt]
- ↑ Khatib, Salma [www.screenindia.com/old/20010720/mcover1.html Hisham Abbas: Namaste India!]. Screen. Indian Express Limited (20 July 2001). Проверено 29 апреля 2009.
- ↑ [www.lahamag.com/Details/38170/سر-سيلفي-هشام-عباس-مع-الخميسي-وزوجها سر «سيلفي» هشام عباس مع الخميسي وزوجها | Laha Magazine]
Отрывок, характеризующий Аббас, Хишам
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.
Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
