Аббас аль-Мусави

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Аббас аль-Мусави
عباس الموسوي‎
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Аббас аль-Мусави (араб. عباس الموسوي‎ ;1952 — 16 февраля 1992) — влиятельный радикальный шиитский деятель, лидер движения «Хезболла» в Ливане. Убит в результате спецоперации израильской армии в 1992 году.



Биография

Мусави родился в деревне аль-Наби Шаит в долине Бекаа (Ливан), получил религиозное образование в Эн-Наджафе, Ирак. Там он попал под влияние радикальных идей аятоллы Хомейни. Возвратился в Ливан в 1978 году.

В 1991 году Мусави был избран генеральным секретарём «Хезболлы», заменив на этом посту сторонника жёсткой линии шейха Субхи аль-Туфайли. Мусави рассматривали как более умеренного деятеля по сравнению с многими другими лидерами и членами этой организации. Тем не менее и Мусави называл Израиль «раковой опухолью Ближнего Востока» и обещал, что «Хезболла» «сотрёт всякое упоминание об Израиле в Палестине». Он также обещал «усилить её военное, политическое и общественное влияние для того, чтобы сорвать мирные переговоры» (международные переговоры по Ближнему Востоку 1991 года).

16 февраля 1992 года израильские вертолёты обстреляли автоколонну в южном Ливане, в результате чего Мусави, его жена, сын, и четверо их спутников погибли. Израильские официальные лица заявили, что атака была специально запланирована для ликвидации лидера «Хезболлы». Радикальная группировка «Исламский Джихад» в ответ на убийство Мусави совершила нападение на израильское посольство в Буэнос-Айресе. На посту генерального секретаря «Хезболлы» Мусави заменил Хассан Насралла.

Напишите отзыв о статье "Аббас аль-Мусави"

Примечания


Отрывок, характеризующий Аббас аль-Мусави

– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.


В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.