Аббатство Везле

Аббатство Святой Марии Магдалины в бургундском местечке Везле́ было одним из главных паломнических центров средневековой Европы. С 1920 года имеет в католическом мире статус малой базилики и с 1979 года охраняется ЮНЕСКО как памятник Всемирного наследия человечества.

Возникновение

Первые сведения о бенедиктинском аббатстве в Везле (Верчелле, от лат. Vercellus) относятся к IX веку. Прежде на этих землях, принадлежавших графу Жирару из Руссильона, стояли две монашеские обители, уничтоженные под ударами арабов и норманнов в VIII—IX вв.

В середине XI века было объявлено, что в аббатстве Девы Марии почивают мощи Марии Магдалины, якобы привезённые его основателем из Святой земли. В Везле устремились паломники со всей Европы. Чаще всего из Везле они продолжали путь дальше на юго-запад к гробнице св. Иакова в Галисии по т. н. Лиможской дороге.

Расцвет в XII веке

Чтобы разместить всех паломников, в 1104 г. было начато строительство новой базилики в романском стиле бургундского извода. Строительные работы финансировались за счет поборов с монастырских крестьян. Во время крестьянских волнений был убит настоятель аббатства. Несмотря на это, строительство продолжалось. В 1132 г. папа Иннокентий II освятил просторный нартекс храма. Неф горел несколько раз, последний раз в 1165 году, после чего был отстроен заново. Капители и порталы были щедро украшены скульптурой, призванной наглядно рассказывать малограмотным паломникам о роли Магдалины в спасении человечества.

Аббатство Везле служило одним из пунктов движения за освобождения Святой Земли от неверных. Именно здесь на пасху 1146 года Бернард Клервосский произнёс перед королём Людовиком VII речь с призывом немедленно начать второй крестовый поход. Ричард Львиное Сердце и Филипп Август провели в Везле три месяца 1190 года — прежде, чем выдвинуться в Третий крестовый поход. В 1166 г. на Духов день в Везле произнёс проповедь св. Томас Бекет. Везелейские аббаты энергично отстаивали свою независимость от светских феодалов (в частности, от графов Неверских), признавая своим сюзереном только папу римского.

Закат и реставрация

Всемирное наследие ЮНЕСКО, объект № 84 [whc.unesco.org/ru/list/84 рус.] • [whc.unesco.org/en/list/84 англ.] • [whc.unesco.org/fr/list/84 фр.]

Всемирное наследие ЮНЕСКО, объект № 1283-002 [whc.unesco.org/ru/list/1283-002 рус.] • [whc.unesco.org/en/list/1283-002 англ.] • [whc.unesco.org/fr/list/1283-002 фр.]

Непоправимый удар по благосостоянию Везле нанесло открытие 12 декабря 1279 года нетленных останков Марии Магдалины в местечке Сен-Максимин-ла-Сент-Бом на морском побережье Прованса. При покровительстве Карла II Анжу-Сицилийского, рассчитывавшего превратить новую святыню в источник дохода для истощённой казны, местные монахи-доминиканцы в подробностях описали чудеса, которые были засвидетельстваны у новой святыни. Известия о чудесах в Сен-Максимине распространились по всему католическому миру, что привело к оттоку паломников из Бургундии в Прованс.

Мощи Марии Магдалины были утрачены в годы Религиозных войн, а во время Французской революции базилика была разграблена и потеряла часть скульптурного убранства. В 1834 году, когда она была заброшена и грозила обрушением, внимание общественности к её плачевному состоянию привлёк государственный инспектор исторических памятников — Проспер Мериме. С 1840 по 1861 гг. продолжались новаторские для того времени реставрационные работы, которые курировал Виолле-ле-Дюк.

В 1870-е гг. в монастырь привезли новые реликвии Марии Магдалины и он вновь стал принимать паломников. В настоящее время по числу принимаемых паломников Везле занимает во Франции 8-е место.

• Vezelay tour.jpg

  Башня

• Vezelay Ste-Madeleine Langhaus.jpg

  Интерьер нефа

• Vézelay Narthex Tympan Nord 220608.jpg

  Скульптурное убранство

• Vezelay-krypta-dwr-1.jpg

  В крипте

• Vézelay-Église de la Madeleine-Reliquaire-monstrance 1.jpg

  Золотой мощевик

Ссылки

• [vezelay.cef.fr/ Официальный сайт базилики]

Отрывок, характеризующий Аббатство Везле

Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.


Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.
Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие в одном отношении давало ей большую возможность отдаваться вполне своему чувству к брату. Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.