Аббат Фариа
| Аббат Фариа | |
| Имя при рождении: |
Жозе Куштодиу Фариа |
|---|---|
| Род деятельности: |
католический монах |
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Дата смерти: |
20 сентября 1819 (63 года) |
| Место смерти: | |
Аббат Фариа (порт. Abade Faria) — португальский католический монах родом из Гоа. Известен изучением гипноза («животного магнетизма»), а также как персонаж романа Александра Дюма «Граф Монте-Кристо» (товарищ Эдмона Дантеса по заключению в замке Иф, рассказавший ему про клад на острове Монте-Кристо).
Содержание
В реальности
Аббат Фариа (полное имя — Жозе Куштодиу Фариа) родился в семье ремесленника 31 мая 1756 года в Гоа (Индия). Окончил монастырскую школу и овладел техникой гипноза. Поборник идей независимости своего народа, он вскоре возглавил заговор против португальских колониальных властей. Однако его план провалился. Его арестовали и отправили в лиссабонскую тюрьму, как особо опасного преступника, но через три года ему удалось бежать и оказаться в Париже. Именно там он публикует свой труд (книга о гипнозе). Одновременно он продолжает участвовать в антиправительственных заговорах, за что его снова арестовали и отправили в одиночную камеру в Бастилии, но в 1784 году ему снова удалось бежать. Вернувшись во Францию, он продолжает публиковать свои труды. 14 июля 1789 года Фариа принимает участие в подготовке французской буржуазной революции и штурме Бастилии, однако его снова арестовали (в третий и последний раз). Умер Фариа 20 сентября 1819 года в парижской тюрьме.
Литературный персонаж
В романе А. Дюма аббат Фариа — итальянский учёный и священнослужитель. До заключения он служил библиотекарем у потомка кардинала Чезаре Спада, который спрятал своё богатство от алчности папы Александра VI и его сына Цезаря Борджиа. Находясь на службе у потомка Чезаре Спада, Фариа удалось раскрыть тайну кардинальского клада. Оказавшись в тюрьме, неоднократно предлагал сообщить местонахождение клада в обмен на своё освобождение, но лишь заработал репутацию сумасшедшего. Несмотря на свой пожилой возраст, даже находясь в заключении, сохранил трезвость ума и не потерял надежды и много лет потратил на подготовку побега. По ошибке прокопался сквозь стены не наружу, а в соседнюю камеру, где встретил другого узника, Эдмона Дантеса. Это знакомство изменило жизнь молодого человека, на которого личность аббата Фариа, его обширные знания и аналитический ум, произвели огромное впечатление.
Выслушав историю молодого человека, Фариа прямо в камере сумел восстановить ход событий, раскрыть истинную причину заключения Дантеса и установить виновных. Аббат стал для Эдмона не просто собеседником, но и учителем в науках и наставником в жизни. Вместе они готовятся к побегу. Но, когда всё уже готово, у Фариа случается припадок, в результате которого правую часть его тела поражает паралич. Дантес отказывается бежать в одиночку и остаётся с аббатом. Оба находят утешение в ежедневном общении, и аббат продолжает обучение Эдмона наукам и иностранным языкам. Кроме того, Фариа открывает ему тайну клада, зарытого на островке Монте-Кристо. После очередного припадка он умирает, успев перед смертью рассказать Дантесу тайну клада Спада.
Аббат Фариа в экранизации
В разных фильмах роль Фариа играли такие актёры, как:
- Монте-Кристо — Споттисвуд Эйткен.
- Возвращение Монте-Кристо — Пьер Брассёр.
- Граф Монте-Кристо — Тревор Ховард.
- Узник замка Иф — Алексей Петренко.
- Граф Монте-Кристо — Жорж Мустаки.
- Граф Монте-Кристо — Ричард Харрис.
Аббат Фариа в мюзиклах
- Монте-Кристо — Александр Маркелов, Вячеслав Шляхтов.
- Граф Монте-Кристо — Dean Welterlen.
Крылатые фразы аббата Фариа
«Смысл жизни — в самой жизни». (Граф Монте-Кристо (фильм, 1953))
«Быть истинным аристократом духа — удел не многих. Две третьих наших именитых граждан плохо образованные плуты в дорогом белье и с грязной шеей. Нувориш, разбогатевший на торговле пивом, может возомнить себя графом, приобрести титул, может наводнить свой дом дорогими безделушками и даже шедеврами искусства. Но они не будут питать его нуворишскую душу. Они будут служить лишь дешевым обозначением его притязаний и только» (Фильм «Узник замка Иф», 1988).
«Человек призван в этом мире совершить то, чего не знает Бог» (Фильм «Узник замка Иф», 1988).
Напишите отзыв о статье "Аббат Фариа"
Ссылки
- [web.archive.org/web/20061013004357/www.lgz.ru/archives/html_arch/lg302006/Polosy/15_2.htm Легенда узника змака Иф] — «Литературная газета» 26.07.2006
- [gipnos.ru/hipnosys_history/pages/id_164 Аббат Фариа]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Аббат Фариа
– Как же?– Главе французского правительства, au chef du gouverienement francais, – серьезно и с удовольствием сказал князь Долгоруков. – Не правда ли, что хорошо?
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.
На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.
– Ростов, иди сюда, выпьем с горя! – крикнул Денисов, усевшись на краю дороги перед фляжкой и закуской.
Офицеры собрались кружком, закусывая и разговаривая, около погребца Денисова.
– Вот еще одного ведут! – сказал один из офицеров, указывая на французского пленного драгуна, которого вели пешком два казака.
