Аббон (граф Пуатье)
| Аббон фр. Abbon | ||
| ||
|---|---|---|
| 778 — между 799 и 814 | ||
| Преемник: | Рихвин | |
| Смерть: | между 799 и 814 | |
Аббон (фр. Abbon; умер между 799 и 814) — первый известный из исторических источников граф Пуатье (778 — между 799 и 814), назначенный правителями Франкского государства из династии Каролингов.
Биография
Основными нарративными источниками о Аббоне являются франкские анналы и хроники: «Анналы королевства франков», «Жизнь императора Людовика» Астронома, «История франков» Аймоина из Флёри и другие[1].
Происхождение Аббона точно не установлено. На основании ономастических данных историками делается вывод, что Аббон принадлежал к одной из франкских семей. Возможно, он входил в число антрустионов, то есть принадлежал к наиболее приближённому к правителям Франкского государства кругу лиц[2].
Первое упоминание о Аббоне датировано 778 годом, когда он был назначен правителем графства Пуатье. Возможно, под контролем Аббона находились и окрестности Ангулема[3]. Он стал одним из девяти графов, которым король Франкского государства Карл Великий доверил управление землями недавно созданного Аквитанского королевства[4]. Верховным же правителем этого нового феодального образования был назначен только что родившийся королевский сын Людовик[5]. Под управление Аббона были переданы по крайней мере шесть из двадцати девяти пагов Аквитанского королевства[6].
О деятельности Аббона сохранилось не очень много сведений. Возможно, причина этого — эффективное управление им графством, которое при нём избежало как военных конфликтов, так и межфранкских междоусобий[2]. Аббон упоминается в пяти хартиях, связанных с находившимся в его владениях аббатством Сен-Жюньен[fr]. Наиболее ранний из этих документов датирован 18 ноября 780 года, наиболее поздний — мартом 799 года. В хартиях от 18 ноября и 1 декабря 780 года, а также 27 апреля 795 года Аббон наделён графским титулом (лат. comit)[3][5][7][8].
Участие Аббона в собрании в Пуатье в 795 году, на котором председательствовали государевы посланцы Альдебод и Эрмингод — последнее достоверное свидетельство о нём в средневековых источниках. Ряд историков предполагает, что граф Пуатье Аббон может быть тождественен одноимённому графу, упоминающемуся в 811 году[3][5][8]. Этот граф, совместно с другими высокопоставленными франками (включая графов Валу и Унроша II[nl]), был направлен Карлом Великим к королю данов Хеммингу, чтобы клятвой подтвердить заключение мирного договора между двумя монархами. Однако другие исследователи считают, что посол к данам может быть идентичен с Аббио или с другим представителем рода Иммедингов[9][10].
О дальнейшей судьбе Аббона сведений в средневековых источниках не сохранилось. Предполагается, что он скончался не позднее 814 года, так как в то время правителем Пуатье уже был граф Рихвин[3].
Напишите отзыв о статье "Аббон (граф Пуатье)"
Примечания
- ↑ Анналы королевства франков (годы 778 и 811); Астроном. Жизнь императора Людовика (глава 3); Аймоин из Флёри. История франков (книга V, глава 1).
- ↑ 1 2 Dillange M., 1995, p. 29.
- ↑ 1 2 3 4 [fmg.ac/Projects/MedLands/AQUITAINE.htm#Abbondied794814 Aquitaine, dukes] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 2 августа 2015.
- ↑ Dillange M., 1995, p. 24.
- ↑ 1 2 3 Depreux Ph. [www.perspectivia.net/publikationen/instrumenta/depreux_prosopographie Prosopographie de l'entourage de Louis le Pieux (781—840)]. — Instrumenta. Volume 1. Herausgegeben vom Deutschen Historischen Institut Paris. — Sigmaringen: Jan Thorbecke, 1997. — P. 68. — ISBN 3-7995-7265-1.
- ↑ Auzias L., 1937, p. 11—12.
- ↑ [gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k61031066/f48.image Chartes de l'abbaye de Nouaillé de 678 à 1200] / P. de Monsabert. — Poitiers: Impr. Renault, 1936. — P. 5—13.
- ↑ 1 2 Auzias L., 1937, p. 17—18.
- ↑ Schmid K. [www.manfred-hiebl.de/genealogie-mittelalter/immedinger_widukind_sippe/abbo_1_graf_785/abbo_1_graf_785.html Gebetsgedenken und adliges Selbstverständnis im Mittelalter. Ausgewählte Beiträge]. — Sigmaringen: Jan Thorbecke, 1983. — S. 76 & 86.
- ↑ [fmg.ac/Projects/MedLands/SAXONY.htm#Widukind Saxony, dukes & electors] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 2 августа 2015.
Литература
- Dillange M. Les comtes de Poitou, ducs d’Aquitaine (778—1204). — Mougon, 1995. — 303 p. — ISBN 2-910919-09-9.
- Auzias L. [gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k54603227 L’Aquitaine carolingienne (778—987)]. — Toulouse-Paris, 1937. — 587 p.
Отрывок, характеризующий Аббон (граф Пуатье)
– Ну, мой милый, – шутливо сказал князь Василий, – скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. – Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом:– Князь, я вас не звал к себе, идите, пожалуйста, идите! – Он вскочил и отворил ему дверь.
– Идите же, – повторил он, сам себе не веря и радуясь выражению смущенности и страха, показавшемуся на лице князя Василия.
– Что с тобой? Ты болен?
– Идите! – еще раз проговорил дрожащий голос. И князь Василий должен был уехать, не получив никакого объяснения.
Через неделю Пьер, простившись с новыми друзьями масонами и оставив им большие суммы на милостыни, уехал в свои именья. Его новые братья дали ему письма в Киев и Одессу, к тамошним масонам, и обещали писать ему и руководить его в его новой деятельности.
Дело Пьера с Долоховым было замято, и, несмотря на тогдашнюю строгость государя в отношении дуэлей, ни оба противника, ни их секунданты не пострадали. Но история дуэли, подтвержденная разрывом Пьера с женой, разгласилась в обществе. Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения. Теперь его одного обвиняли в происшедшем, говорили, что он бестолковый ревнивец, подверженный таким же припадкам кровожадного бешенства, как и его отец. И когда, после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми. Когда разговор заходил о ее муже, Элен принимала достойное выражение, которое она – хотя и не понимая его значения – по свойственному ей такту, усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить свое несчастие, и что ее муж есть крест, посланный ей от Бога. Князь Василий откровеннее высказывал свое мнение. Он пожимал плечами, когда разговор заходил о Пьере, и, указывая на лоб, говорил:
– Un cerveau fele – je le disais toujours. [Полусумасшедший – я всегда это говорил.]
– Я вперед сказала, – говорила Анна Павловна о Пьере, – я тогда же сейчас сказала, и прежде всех (она настаивала на своем первенстве), что это безумный молодой человек, испорченный развратными идеями века. Я тогда еще сказала это, когда все восхищались им и он только приехал из за границы, и помните, у меня как то вечером представлял из себя какого то Марата. Чем же кончилось? Я тогда еще не желала этой свадьбы и предсказала всё, что случится.
Анна Павловна по прежнему давала у себя в свободные дни такие вечера, как и прежде, и такие, какие она одна имела дар устроивать, вечера, на которых собиралась, во первых, la creme de la veritable bonne societe, la fine fleur de l'essence intellectuelle de la societe de Petersbourg, [сливки настоящего хорошего общества, цвет интеллектуальной эссенции петербургского общества,] как говорила сама Анна Павловна. Кроме этого утонченного выбора общества, вечера Анны Павловны отличались еще тем, что всякий раз на своем вечере Анна Павловна подавала своему обществу какое нибудь новое, интересное лицо, и что нигде, как на этих вечерах, не высказывался так очевидно и твердо градус политического термометра, на котором стояло настроение придворного легитимистского петербургского общества.
В конце 1806 года, когда получены были уже все печальные подробности об уничтожении Наполеоном прусской армии под Иеной и Ауерштетом и о сдаче большей части прусских крепостей, когда войска наши уж вступили в Пруссию, и началась наша вторая война с Наполеоном, Анна Павловна собрала у себя вечер. La creme de la veritable bonne societe [Сливки настоящего хорошего общества] состояла из обворожительной и несчастной, покинутой мужем, Элен, из MorteMariet'a, обворожительного князя Ипполита, только что приехавшего из Вены, двух дипломатов, тетушки, одного молодого человека, пользовавшегося в гостиной наименованием просто d'un homme de beaucoup de merite, [весьма достойный человек,] одной вновь пожалованной фрейлины с матерью и некоторых других менее заметных особ.
Лицо, которым как новинкой угащивала в этот вечер Анна Павловна своих гостей, был Борис Друбецкой, только что приехавший курьером из прусской армии и находившийся адъютантом у очень важного лица.
Градус политического термометра, указанный на этом вечере обществу, был следующий: сколько бы все европейские государи и полководцы ни старались потворствовать Бонапартию, для того чтобы сделать мне и вообще нам эти неприятности и огорчения, мнение наше на счет Бонапартия не может измениться. Мы не перестанем высказывать свой непритворный на этот счет образ мыслей, и можем сказать только прусскому королю и другим: тем хуже для вас. Tu l'as voulu, George Dandin, [Ты этого хотел, Жорж Дандэн,] вот всё, что мы можем сказать. Вот что указывал политический термометр на вечере Анны Павловны. Когда Борис, который должен был быть поднесен гостям, вошел в гостиную, уже почти всё общество было в сборе, и разговор, руководимый Анной Павловной, шел о наших дипломатических сношениях с Австрией и о надежде на союз с нею.
