Абдалийское княжество

Абдалийское княжество — феодальное государство, существовавшее в территории Афганистана в XV—XVIII веках

История

В XVI веке сефевиды подчинили Герат и повели затяжную борьбу с Моголами за обладание Кандагаром, закончившуюся в середине XVII века, когда им овладели шахи Ирана. В этой борьбе вожди абдалийских племен поддерживали то одну, то другую сторону.

В конце XVI века вождем абдалийского племени попользаев, живших вокруг Кандагара, стал малик Садо. Он выступил на стороне Сефевидов и снискал особую благосклонность шаха Аббаса, который назначил его главой всех абдали, пожаловал ему титул «мир-и афагина» («повелитель афганцев») и поручил охрану пути от Герата до Кандагара. После этого род Садозаев, потомков Садо, стал известен как хан-хель абдали. Члены рода Садозаев стали пользоваться рядом привилегий, в частности на них не распространялся обычай кровной мести.

С середины XVII в. земли племени абдали и большей части племени гильзаев оказались под властью сефевидов. Сефевидские наместники жили в Кандагаре, в других городах стояли иранские гарнизоны. Для укрепления власти над афганцами, они разжигали вражду между гильзаями и абдали, а некоторых знатных афганцев привлекали на военную службу за титулы, земельные пожалования и подарки. Однако господство Сефевидов над афганцами было непрочным. В конце XVII—начале XVIII в. в на востоке Ирана происходили волнения суннитского населения над которым гнет иранских феодалов был особенно жестоким в связи с усилением влияния шиитского духовенства на политику шахского двора. В апреле 1709 г. гильзаи под руководством Мир Вейса подняли восстание и завоевали независимость.

Вслед за гильзаями добились независимости и абдали, поднявшие в 1716 г. восстание в Герате. Абдалийские ханы из рода Садозаев стали самостоятельно править владениями вокруг города. Первым таким правителем был Абдаллах-хан. Он отразил в 1719 г. военную экспедицию Сефевидов, но потерпел неудачу в боях с гильзаями за обладание г. Фарахом.

Однако гильзайское и абдалийское княжества оказались недолговечными. Вражда между гильзаями и абдали помешала афганским княжествам объединиться для борьбы против Надир-шаха. В результате военное превосходство Надир-шаха и предательство некоторых феодалов послужили причиной поражения абдали. Весной 1729 г. Надир-шах разбил гератских абдали, а затем осадил и захватил Герат.

Последствия завоевания Надир-шахом

Надир-шах включил в состав своего государства основные области расселения афганцев. Он покровительствовал абдали, на которые имел основания полагаться, и принимал суровые меры против гильзаев и других племен, которые считал опасными. В годы владычества Надир-шаха абдали существенно усилились за счет ослабления гильзаев. Племя хотаки, являвшееся главной опорой независимых правителей Кандагара, он переселил в Хорасан, а земли хотаки в Кандагарской области отдал абдали.

В завоеванных областях Афганистана Надир-шах часто назначал правителями ханов из абдали, которым покровительствовал. Абдали получили от Надир-шаха плодородные поливные земли в Кандагарском оазисе, обрабатывавшиеся таджикскими крестьянами. Было произведено кадастровое межевание, земли разделены на участки, предоставленные в качестве джагиров абдалийским племенам, обязанным выставлять двух всадников с каждого участка. Всего с этих земель в шахское войско выставлялось 6 тысяч конников.

После убийства Надир-шаха, во главе находившегося при нем афганского отряда был Ахмед-хан из рода Садозаев, один из абдалийских военачальников, служивших Надир-шаху. Благодаря умелому руководству Ахмед-хана афганский отряд благополучно вернулся на родину, захватив артиллерию Надир-шаха и часть его казны. Ахмед-хан к осени 1747 г. привел этот отряд к Кандагару. На собравшейся в октябре того же года джирге, состоявшей главным образом из наиболее влиятельных абдалийских ханов, Ахмед-хан был избран шахом Афганистана (1747—1773).

В афганском государстве первое место заняла абдалийская знать. Важнейшие придворные и военные должности были наследственно закрепленные за абдалийским семьями. Все племена абдали получили от Ахмед-шаха почетное название «дуррани» («жемчужные»), под каковым они известны до настоящего времени. Старое название — абдали — постепенно вышло из употребления. Государство Ахмед-шаха и его преемников называют Дурранийской державой не только по имени династии, но и поскольку дурранийские ханы главенствовали в политической жизни, а положение дурранийских племен было привилегированным.

Правители

Династия Абдали (Дуррани) (1586—1747). Юго-Восточный Афганистан. Вассалы Моголов.

• Малик Садо (ок. 1586—1610).
• Даулат-хан (уб. 1706).
• Насир Мухаммед-хан, сын (уб. 1706).
• Рустам-хан, брат (1706—1708).
• Заман-хан, брат (1708—1726).
• Абдулла-хан (в Герате 1716—1718).
• Ахмад-шах Дуррани (1726—1771, шах с 1747).
• 1747—1826 — династия Дуррани в Афганистане.

Литература

История стран зарубежной Азии в средние века, ответственные редакторы А. М. Голдобин, Д. И. Гольдберг, И. П. Петрушевский, Москва, 1970.

Отрывок, характеризующий Абдалийское княжество

– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.


Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.