Абдеры
Древний город
|
Абдеры (Абдера, Абдер, др.-греч. Ἄβδηρα) — древнегреческий город во Фракии, к востоку от устья реки Нестос, впадающей в Эгейское море близ современного греческого города Авдира. Жители древнего города назывались абдеритами. По преданию, город был построен Гераклом в память об Абдере.
История
По всей вероятности, на этом месте находилась древняя финикийская колония. Греческий город был основан около 656 года до н. э. выходцами из города Клазомены в Ионии, которых возглавлял некий Тимесий. Вскоре после переселения греков колония была разрушена фракийцами. Около 545 года до н. э. или 541 года до н. э. город был заново отстроен жителями ионийского города Теоса, соседнего с Клазоменами. Жители Теоса переселились на новое место всем городом, не желая оказаться под властью Персии (среди них был поэт Анакреонт). Согласно местному мифу, в древности Абдеры основал Геракл на том месте, где его любимец Абдер был разорван конями Диомеда.
По окончании греко-персидских войн в V веке до н. э. город обрёл независимость и могущество и стал процветать. Благосостояние Абдер основывалось главным образом на экспорте зерна и торговле с фракийцами.
Однако в 452 году до н. э.[1] город был вынужден присоединиться к Афинскому морскому союзу, в котором стал играть видную роль. Когда по расторжении этого союза независимость была возвращена, Абдерам пришлось самостоятельно отражать нападения соседей. В 376 году до н. э. город сильно пострадал от вторжения фракийского племени трибаллов. В 352 году до н. э. Абдеры были захвачены македонским царём Филиппом II, утратили независимость и перестали чеканить монету.
По итогам 2-й Македонской войны в 196 году до н. э. Абдеры получили статус вольного города из рук Рима. В 170 году до н. э. Абдеры были разрушены в ходе 3-й Македонской войны. В составе Римской империи Абдеры оставались небольшим городом, а при славянском завоевании Греции в VII—VIII вв. н. э., вероятно, пришли в упадок[1].
Сохранились и были идентифицированы руины Абдер — включая остатки городских стен с башнями и воротами, театра, римских бань. Изучение руин началось в XIX веке, с 1950 года ведутся систематические археологические раскопки. В ходе раскопок были обнаружены в большом количестве терракотовые статуэтки местного производства, скульптуры, мозаики. Исследован некрополь архаического и классического периодов[1].
Жители
Абдеры считались, по крайней мере, в поздней античности, а возможно, и в Греции классического периода каким-то захолустьем, а их граждане слыли наивными простаками. Их имя вошло в пословицу и стало именем нарицательным. Происхождение этого мнения некоторыми древними писателями приписывается климатическим условиям (автором мнения был будто бы Гиппократ). Метафора «абдерит» ещё и в XX веке употреблялась для обозначения человека недалёкого (наивного) или тупицы (глупца), а также смешного провинциала. Сходный смысл имело в русском языке название «пошехонцы».
Несмотря на это, Абдеры были родиной многих знаменитых учёных: философов Демокрита, Протагора, Анаксарха, возможно, Левкиппа, и историка Гекатея.
Немецкий писатель Х. М. Виланд написал сатирический роман «История абдеритов». Он опирался на традиционный образ абдеритов и создал занимательную историю глупых поступков.
Напишите отзыв о статье "Абдеры"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Абрамов А. П. Абдера // Большая российская энциклопедия / С. Л. Кравец. — М: Большая Российская энциклопедия, 2005. — Т. 1. — С. 16. — 768 с. — 65 000 экз. — ISBN 5-85270-329-X.
Отрывок, характеризующий Абдеры
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…
– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!
В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
