Абдуллаев, Асеф Мехманович

Асеф Абдуллаев
лезг. Абдуллайрин Асеф Мегьманан хва
Имя при рождении:	Асеф Мехманович Абдуллаев
Псевдонимы:	Асеф Мехман
Дата рождения:	18 апреля 1930(1930-04-18)
Место рождения:	Эчехюр, Кусарский район, Азербайджанская ССР, СССР
Дата смерти:	23 июня 2015(2015-06-23) (85 лет)
Место смерти:	Махачкала, Дагестан, Россия
Гражданство:	СССР СССР → Россия Россия
Род деятельности:	поэт, прозаик, драматург
Годы творчества:	с 1970-х
Язык произведений:	лезгинский, азербайджанский
Дебют:	Сороковая весна
Награды:	Заслуженный деятель искусств ДАССР, Народный артист Республики Дагестан
© Произведения этого автора несвободны

Асе́ф Мехма́нович Абдулла́ев (лезг. Абдуллайрин Асеф Мегьманан хва; 18 апреля 1930, Эчехюр, Кусарский район, Азербайджанская ССР — 23 июня 2015, Махачкала, Дагестан, Россия) — лезгинский поэт, композитор, прозаик и драматург. Заслуженный деятель искусств ДАССР, Народный артист Республики Дагестан. Известен под псевдонимом Асеф Мехман (лезг. Асеф Мегьман).

Биография

Родился 18 апреля 1930 года в с. Эчехюр (ныне Кусарский район Азербайджана). Отец, Мехман Абдуллаев, был сельским учителем, кроме лезгинского языка знал русский, азербайджанский, арабский и фарси. В 1937 году отец стал жертвой репрессий и, как враг народа, был сослан в лагеря.

В молодости мечтал стать художником. После 7 класса я поступил в Кубинский педагогический техникум, в котором вместе с ним училась артистка и певица Дурия Рагимова. С Дурией Рагимовой организовался своего рода творческий союз. На фестивале молодежи в Баку Дурия Рагимова исполнила песню о матери, которая стала первой песней Асефа Абдуллаева, прозвучавшей на лезгинском языке. Позже Рагимова исполнила много песен Абдуллаева. Образ Гуримат — героини первого музыкального спектакля Абдуллаева «Зи Седеф», был написан специально для неё. Писал Абдуллаева исполняли такие исполнители как: Рагимат Гаджиева, Сульгия Гаджиева, Айдунбек Камилов, Тарлан Мамедов, Роза Максумова и другие.

Из-за плохо знания математики Асефу Абдуллаеву не удалось закончить учёбу в педагогическом техникуме. Недоучившись один год, пошёл работать преподавателем в начальную школу в селении Хизи, Дивичинского района. Из-за того, что образование у него было незавершенное, Абдуллаеву пришлось уйти из школы. Последующие четыре года и семь месяцев прослужил в авиации.

После возвращения из армии поступил в Дербентское педагогического училище. После окончания училища вместе со своим младшим братом Закиром, закончившим Бакинский педагогический институт, работал учителем в селении Генде, Дивичинского района.

Женат, супругу зовут Сариханум Баласултановна, сыновей — Мехман и Осман.

Скончался 23 июня 2015 года в Махачкале.

Творчество

С детских лет увлекался музыкой, научился играть на таре и овладел нотной грамотой. Является автором более 150 песен («Милая мама», «Памятники» «Каспий», «Марал», «Песня студентов», «Первая любовь», «Свадебная песня» и др.), двух оркестровых сюит и многих музыкальных комедий, поставленных на сцене Лезгинского театра («Зи Седеф», «Шуршурали», «Царубегни Харубег»). С 17 мая 1960 года работал редактором музыкальных передач на лезгинском языке на Дагестанском радио.

Свои первые стихи Асеф Абдуллаев писал на азербайджанском языке, так как проходил азербайджанскую грамоту в школе и с детства говорил на лезгинском и азербайджанском языках. Издавал свои стихи в бакинских газетах. По совету педагога Дербентского педагогического училища Абдула Муталимова начал писать на родном лезгинском языке.

Асеф Абдуллаев является членом Союза журналистов СССР. Печатался на страницах периодической печати. В 2010 году удостоился звания «Народный артист Республики Дагестан».

К его 85-летному юбилею в отделе краеведческой и национальной литературы Национальной библиотеки Республики Дагестан им. Р. Гамзатова развёрнута книжная выставка «Многогранность таланта», в которой выставлены книги, журналы и сборники, в которых печатался поэт-композитор.

Первая книга Асефа Абдуллаева на лезгинском языке — Сороковая весна, изданная в 1971 году. В книгу вошли поэмы, песни и стихи, написанные в 70-е годы ХХ века. В книгу Без меня (2002) вошли три повести, а также поэмы и песни поэта. К 80-летию со дня рождения Асефа Абдуллаева были издана книга Разговор с душой (2010), в которую вошли стихи, песни, поэмы и пьесы, написанные в разные годы жизни, и изданная в Азербайджане книга Знакомый нам Асеф (2010), в которую вошли статьи и рецензии, стихи-посвящения и некоторые произведения поэта.

Публикации

• Мехман А. А. Сороковая весна. — Махачкала: Дагестанское книжное издательство, 1971. — (64).;
• Мехман А. А. Без меня. — Махачкала: Дагестанское книжное издательство, 2002. — 448 с.;
• Мехман А. А. Разговор с душой. — Махачкала: Дагестанское книжное издательство, 2010. — 328 с.;
• Знакомый нам Асеф. — Баку: Азербайджан, 2010. — 193 с..

Ссылки

• [www.youtube.com/watch?v=VSzO8biY9M0 Два Крыла одной песни]. РГВК «Дагестан». Проверено 13 мая 2015.
• [lezgichal.ru/taxonomy/term/33 Стихи Асефа Мехмана]

Отрывок, характеризующий Абдуллаев, Асеф Мехманович

Она поняла, что, говоря про людей, которых он называл ничтожеством, он разумел не только m lle Bourienne, делавшую его несчастие, но и того человека, который погубил его счастие.
– Andre, об одном я прошу, я умоляю тебя, – сказала она, дотрогиваясь до его локтя и сияющими сквозь слезы глазами глядя на него. – Я понимаю тебя (княжна Марья опустила глаза). Не думай, что горе сделали люди. Люди – орудие его. – Она взглянула немного повыше головы князя Андрея тем уверенным, привычным взглядом, с которым смотрят на знакомое место портрета. – Горе послано им, а не людьми. Люди – его орудия, они не виноваты. Ежели тебе кажется, что кто нибудь виноват перед тобой, забудь это и прости. Мы не имеем права наказывать. И ты поймешь счастье прощать.
– Ежели бы я был женщина, я бы это делал, Marie. Это добродетель женщины. Но мужчина не должен и не может забывать и прощать, – сказал он, и, хотя он до этой минуты не думал о Курагине, вся невымещенная злоба вдруг поднялась в его сердце. «Ежели княжна Марья уже уговаривает меня простить, то, значит, давно мне надо было наказать», – подумал он. И, не отвечая более княжне Марье, он стал думать теперь о той радостной, злобной минуте, когда он встретит Курагина, который (он знал) находится в армии.
Княжна Марья умоляла брата подождать еще день, говорила о том, что она знает, как будет несчастлив отец, ежели Андрей уедет, не помирившись с ним; но князь Андрей отвечал, что он, вероятно, скоро приедет опять из армии, что непременно напишет отцу и что теперь чем дольше оставаться, тем больше растравится этот раздор.
– Adieu, Andre! Rappelez vous que les malheurs viennent de Dieu, et que les hommes ne sont jamais coupables, [Прощай, Андрей! Помни, что несчастия происходят от бога и что люди никогда не бывают виноваты.] – были последние слова, которые он слышал от сестры, когда прощался с нею.
«Так это должно быть! – думал князь Андрей, выезжая из аллеи лысогорского дома. – Она, жалкое невинное существо, остается на съедение выжившему из ума старику. Старик чувствует, что виноват, но не может изменить себя. Мальчик мой растет и радуется жизни, в которой он будет таким же, как и все, обманутым или обманывающим. Я еду в армию, зачем? – сам не знаю, и желаю встретить того человека, которого презираю, для того чтобы дать ему случай убить меня и посмеяться надо мной!И прежде были все те же условия жизни, но прежде они все вязались между собой, а теперь все рассыпалось. Одни бессмысленные явления, без всякой связи, одно за другим представлялись князю Андрею.


Князь Андрей приехал в главную квартиру армии в конце июня. Войска первой армии, той, при которой находился государь, были расположены в укрепленном лагере у Дриссы; войска второй армии отступали, стремясь соединиться с первой армией, от которой – как говорили – они были отрезаны большими силами французов. Все были недовольны общим ходом военных дел в русской армии; но об опасности нашествия в русские губернии никто и не думал, никто и не предполагал, чтобы война могла быть перенесена далее западных польских губерний.
Князь Андрей нашел Барклая де Толли, к которому он был назначен, на берегу Дриссы. Так как не было ни одного большого села или местечка в окрестностях лагеря, то все огромное количество генералов и придворных, бывших при армии, располагалось в окружности десяти верст по лучшим домам деревень, по сю и по ту сторону реки. Барклай де Толли стоял в четырех верстах от государя. Он сухо и холодно принял Болконского и сказал своим немецким выговором, что он доложит о нем государю для определения ему назначения, а покамест просит его состоять при его штабе. Анатоля Курагина, которого князь Андрей надеялся найти в армии, не было здесь: он был в Петербурге, и это известие было приятно Болконскому. Интерес центра производящейся огромной войны занял князя Андрея, и он рад был на некоторое время освободиться от раздражения, которое производила в нем мысль о Курагине. В продолжение первых четырех дней, во время которых он не был никуда требуем, князь Андрей объездил весь укрепленный лагерь и с помощью своих знаний и разговоров с сведущими людьми старался составить себе о нем определенное понятие. Но вопрос о том, выгоден или невыгоден этот лагерь, остался нерешенным для князя Андрея. Он уже успел вывести из своего военного опыта то убеждение, что в военном деле ничего не значат самые глубокомысленно обдуманные планы (как он видел это в Аустерлицком походе), что все зависит от того, как отвечают на неожиданные и не могущие быть предвиденными действия неприятеля, что все зависит от того, как и кем ведется все дело. Для того чтобы уяснить себе этот последний вопрос, князь Андрей, пользуясь своим положением и знакомствами, старался вникнуть в характер управления армией, лиц и партий, участвовавших в оном, и вывел для себя следующее понятие о положении дел.
Когда еще государь был в Вильне, армия была разделена натрое: 1 я армия находилась под начальством Барклая де Толли, 2 я под начальством Багратиона, 3 я под начальством Тормасова. Государь находился при первой армии, но не в качестве главнокомандующего. В приказе не было сказано, что государь будет командовать, сказано только, что государь будет при армии. Кроме того, при государе лично не было штаба главнокомандующего, а был штаб императорской главной квартиры. При нем был начальник императорского штаба генерал квартирмейстер князь Волконский, генералы, флигель адъютанты, дипломатические чиновники и большое количество иностранцев, но не было штаба армии. Кроме того, без должности при государе находились: Аракчеев – бывший военный министр, граф Бенигсен – по чину старший из генералов, великий князь цесаревич Константин Павлович, граф Румянцев – канцлер, Штейн – бывший прусский министр, Армфельд – шведский генерал, Пфуль – главный составитель плана кампании, генерал адъютант Паулучи – сардинский выходец, Вольцоген и многие другие. Хотя эти лица и находились без военных должностей при армии, но по своему положению имели влияние, и часто корпусный начальник и даже главнокомандующий не знал, в качестве чего спрашивает или советует то или другое Бенигсен, или великий князь, или Аракчеев, или князь Волконский, и не знал, от его ли лица или от государя истекает такое то приказание в форме совета и нужно или не нужно исполнять его. Но это была внешняя обстановка, существенный же смысл присутствия государя и всех этих лиц, с придворной точки (а в присутствии государя все делаются придворными), всем был ясен. Он был следующий: государь не принимал на себя звания главнокомандующего, но распоряжался всеми армиями; люди, окружавшие его, были его помощники. Аракчеев был верный исполнитель блюститель порядка и телохранитель государя; Бенигсен был помещик Виленской губернии, который как будто делал les honneurs [был занят делом приема государя] края, а в сущности был хороший генерал, полезный для совета и для того, чтобы иметь его всегда наготове на смену Барклая. Великий князь был тут потому, что это было ему угодно. Бывший министр Штейн был тут потому, что он был полезен для совета, и потому, что император Александр высоко ценил его личные качества. Армфельд был злой ненавистник Наполеона и генерал, уверенный в себе, что имело всегда влияние на Александра. Паулучи был тут потому, что он был смел и решителен в речах, Генерал адъютанты были тут потому, что они везде были, где государь, и, наконец, – главное – Пфуль был тут потому, что он, составив план войны против Наполеона и заставив Александра поверить в целесообразность этого плана, руководил всем делом войны. При Пфуле был Вольцоген, передававший мысли Пфуля в более доступной форме, чем сам Пфуль, резкий, самоуверенный до презрения ко всему, кабинетный теоретик.