Абдулла, Ахмед Сулейман
| Ахмед Сулейман Абдулла Ahmed Suleiman Abdallah | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1980 — 1981 | |||
| |||
| 1984 — 1988 | |||
| |||
| 1989 — 1990 | |||
| Вероисповедание: | ислам | ||
| Рождение: | 1939 Сомали | ||
| Партия: | Сомалийская революционная социалистическая партия | ||
| Образование: | Королевская военная академия в Сандхерсте (Великобритания). | ||
| Профессия: | военный | ||
| Военная служба | |||
| Звание: | бригадный генерал | ||
Ахмед Сулейман Абдулла (англ. Ahmed Suleiman Abdallah, род. 1939 год, Сомали) — сомалийский политический и военный деятель. Бригадный генерал, член Политбюро Сомалийской революционной социалистической партии, министр национальной безопасности (1980 — 1981 год), министр внутренних дел (1984 — 1988 годы и 1989 — 1990 годы) Сомалийской Демократической Республики
Содержание
Биография
Ахмед Сулейман Абдулла родился в 1939 году[1]. Принадлежал к клану долбаханте[2]. Получил военное образование в Королевской военной академии в Сандхёрсте (Великобритания).
Карьера после переворота 1969 года
После получения Сомали независимости в 1960 году Ахмед Сулейман Абдулла служил в Сомалийской национальной армии. В 1969 году в звании майора участвовал в военном перевороте, приведшем к власти генерала Мухаммеда Сиада Барре, стал членом Верховного революционного совета Сомали, получил звание подполковника. В 1971 году, когда Сиад Барре устранил группу генерал-майора Салаада Гавейре Кедие и вице-президента ВРС генерала Мухаммеда Айнанше и начал выдвигать в руководство страной верных себе людей, Абдулла получил звание полковника и вскоре возглавил спецслужбы Сомали[1].
Во главе МВД и спецслужб
С 1972 года полковник Ахмед Сулейман Абдулла был председателем Комитета национальной безопасности Сомалийской Демократической Республики, в 1974 году также был членом Комитета по вопросам безопасности. Он стал одной из ключевых фигур режима Сиада Барре.
С июля 1976 года (со дня основания партии) Абдулла стал членом Центрального комитета и членом Политбюро Сомалийской революционной социалистической партии и в том же году получил звание бригадного генерала[1]. С 21 октября 1980 года — вице-председатель Комитета обороны и безопасности, после введения чрезвычайного положения в Сомали[3] — член восстановленного Верховного революционного совета, а также в 1980 — 1981 годах — министр национальной безопасности и председатель Комитета национальной безопасности. В 1981 — 1982 годах советник президента по национальной безопасности. После событий весны и лета 1982 года, когда были смещены видные деятели режима, Ахмед Сулейман Абдулла был смещён с ключевого поста министра внутренних дел, сохранив пост члена Политбюро ЦК СРСП и в 1982 — 1984 годах был министром планирования.
В 1984 году вновь был возвращён на пост министра внутренних дел. В 1984 году Абдулла посетил Румынию и Италию, пытаясь договориться о поставках оружия. В конце октября он принял министра внутренних дел Италии Оскара Луиджи Скальфаро в Харгейсе, отменив для этого в городе комендантский час и убеждая министра, что ситуация в Сомали улучшается[3].
После покушения на Сиада Барре 23 мая 1986 года и обострения соперничества в руководстве Сомали был членом т. н. «конституционной фракции» во главе с 1-м вице-президентом Мохаммедом Али Саматаром против фракции президентского клана марехан[2].
Он враждовал с женой Сиада Барре Хадиджой, которая способствовала отставке Абдуллы с поста министра внутренних дел в 1982 году. Одновременно он сблизился с сыном Сиада Барре Малашем Мохаммедом, чтобы знать, не намечает ли тот действий против правительства[4].
С 1987 года Абдулла одновременно занял пост заместителя премьер-министра Мухаммеда Али Саматара . С 1988 года Ахмед Сулейман Абдулла был вторым заместителем премьер-министра, ответственным за социальные вопросы и безопасность. С апреля 1989 года — вновь министр внутренних дел Сомали[1].
Конец карьеры
В феврале 1990 года Ахмед Сулейман Абдулла был назначен помощником генерального секретаря ЦК СРСП с оставлением государственного поста министра внутренних дел[1]. В январе 1991 года Сомалийская демократическая республика и Сомалийская революционная социалистическая партия перестали существовать.
Частная жизнь
Ахмед Сулейман Абдулла женился на дочери президента Сиада Барре и стал его зятем, обеспечив президенту поддержку своего клана[2].
Напишите отзыв о статье "Абдулла, Ахмед Сулейман"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 Кто есть кто в мировой политике / Отв. ред. Л. П. Кравченко. — М.: Политиздат, 1990 — С. 35—36.
- ↑ 1 2 3 [archive.is/20121212065208/lcweb2.loc.gov/cgi-bin/query/r?frd/cstdy:@field(DOCID+so0035) История Сомали (англ.) (недоступная ссылка)]
- ↑ 1 2 [wardheernews.com/Articles_09/August/Roob_Doon/01_Puntland_A_Quisling_Scheme.html Puntland: A Quisling Scheme Roobdoon Forum . The Horn: Rumblings in every camp Africa Confidential March 11, 1981, Vol. 22 No 6: p.5-7.] (англ.). Wardheernews.com (August 01, 2009). Проверено 26 декабря 2011. [www.webcitation.org/676UjMsc3 Архивировано из первоисточника 22 апреля 2012].
- ↑ [www.globalsecurity.org/military/library/report/call/call_93-1_appxa.htm Recent History] (англ.). Globalsecurity.org. Проверено 26 декабря 2011.
| ||||||
Отрывок, характеризующий Абдулла, Ахмед Сулейман
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .
Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
