Абдалла ибн Абдул-Азиз Аль Сауд

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Абдулла бин Абдель Азиз ас-Сауд»)
Перейти к: навигация, поиск
Абдалла ибн Абдул-Азиз Аль Сауд
عبد الله بن عبد العزيز آل سعود<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Король Саудовской Аравии
Хранитель двух святынь
1 августа 2005 года — 23 января 2015 года
Предшественник: Фахд ибн Абдул-Азиз Аль Сауд
Преемник: Салман ибн Абдул-Азиз Аль Сауд
 
Вероисповедание: ислам, суннитского толка
Рождение: 1 августа 1924(1924-08-01)
Эр-Рияд, Неджд
Смерть: 23 января 2015(2015-01-23) (90 лет)
Эр-Рияд, Саудовская Аравия
Династия: Аль Сауд (Саудиты)
Отец: Абдул-Азиз ибн Абдуррахман Аль Сауд
Мать: Фахда бинт Аси аш-Шурайм
Супруга: Хасса Аль Сауд
Мунира Аль аш-Шайх
Нура аль-Мунайхр
Аида Фустук
Мунира аль-Утайшан
Султана ас-Судайри
Хусса аш-Шалан
Машааил ад-Давиш
Тада аль-Джарба
Малика аш-Шамри
Тарифа аль-Убайд
Хифа Аль Мухинна
Дети: сыновья: Халид, Мутаиб, Абдул-Азиз, Фейсал, Султан, Турки, Мишаал, Фахд, Сауд и Мансур
дочери: Фахри, Алия, Адиля, Нуф, Сита, Сайфа, Абир, Сара
Профессия: политик
 
Награды:

Абдалла́ ибн Абду́л-Ази́з ибн Абдуррахма́н А́ль Сау́д (араб. عبد الله بن عبد العزيز بن عبد الرحمن آل سعود‎‎ / 1 августа 1924, Эр-Рияд — 23 января 2015, Эр-Рияд) — король Саудовской Аравии и Хранитель двух святынь в 20052015 годах.

Сын первого короля Саудовской Аравии Абдул-Азиза и его восьмой жены Фахды (из племени шаммар). В 19822005 годах — наследный принц, первый заместитель премьер-министра. С 21 февраля 1996 года — фактический правитель государства при короле Фахде, так как последний перенёс 29 ноября 1995 года обширный инсульт и не мог полностью исполнять свои обязанности.
На момент смерти являлся старейшим действующим монархом.

Состояние монарха на начало 2013 оценивалось Forbes в $18 млрд. Показателем богатства короля стал тот факт, что он решил лично финансировать строительство станции метро в Эр-Рияде, которая будет украшена золотыми пластинами[1].

Умер 23 января 2015 года после трёхнедельной госпитализации по причине пневмонии[2]. Похоронен в безымянной могиле (по строгим мусульманским канонам погребения) на кладбище Аль-Ауд[3] .





Биография

Принц

Абдулла ибн Абдул-Азиз родился в 1924 году в Эр-Рияде, в семье короля Неджда, Хиджаза и присоединённых территорий Абдул-Азиза II и был единственным сыном у своей матери Фахды. Его мать Фахда бинт Азиз Ашура принадлежала к аристократическому клану племени «Шаммар». До того, как стать восьмой женой короля Абдул-Азиза, она была замужем за главой одного из эмиратов Аравийского полуострова по имени Сауд Рашиди, который был злейшим врагом Абдул-Азиза. После того, как Рашиди был убит, король Абдул-Азиз сделал Фахду одной из своих жен[4]. Имел двух родных сестер, а все братья — единокровные по отцу[5].

Сначала был мэром Мекки. В 1962 году его единокровный брат король Фейсал назначил его командующим национальной гвардией, а в 1975 году при другом единокровном брате, короле Халиде, он получил должность второго заместителя премьер-министра[6]. Вступивший 13 июня 1982 года на престол ещё один единокровный брат Фахд своим указом назначил Абдуллу наследным принцем[7] и первым заместителем премьер-министра[5].

На троне

1 августа 2005 года король Фахд скончался. 3 августа в правительственном дворце в Эр-Рияде состоялась коронация Абдуллы[8]. Одним из первых шагов нового короля стало назначение наследным принцем своего единокровного брата министра обороны и авиации Султана, представляющего клан Судайри[7]. После смерти принца Султана, 27 октября 2011 года наследным принцем стал министр внутренних дел принц Наиф, а после его смерти, с 18 июня 2012 года — министр обороны принц Сальман, оба из клана Судайри.

Одним из первых своих указов Абдулла запретил членам королевской семьи, которая насчитывает около 7 тыс. принцев и принцесс, пользоваться государственной казной[4]. Также он отменил традиционный приветственный жест целования руки монарха, заменив его более привычным рукопожатием[4].

В 2005 году король Абдулла реализовал государственную программу стипендий для отправки молодых людей в западные университеты для обучения. Программа предлагала выделение средств на обучение и проживание до четырёх лет за границей. Предположительно за время действия государственной программы более чем 70.000 студентов учились за границей в более чем 25 странах мира. Университеты Соединенных Штатов Америки, Англии и Австралии попали в тройку лидеров направления среды выбора студентов.

6 ноября 2007 года Абдулла посетил Ватикан, где провёл встречу с Папой Римским Бенедиктом ХVI, став первым саудовским монархом, который посетил главу Римско-католической церкви[9].

Впервые женщина возглавила высшее учебное заведение: указом короля принцесса Джаухара бинт Фахд бен Мухаммед бен Абдель Рахман Аль Сауд была назначена ректором Женского университета Эр-Рияда[10].

14 февраля 2009 года Абдулла ибн Абдул-Азиз обнародовал указы, в частности увеличив состав меджлиса (Консультативного совета) с 81 до 150 депутатов, впервые предоставив женщине высокий государственный пост — заместителя министра образования по делам девушек, создав Верховный суд — гаранта Конституции Саудовской Аравии и изменив высшую религиозную инстанцию — Совет высших улемов, включив в него помимо правоведов ханбалитского мазхаба также представителей других (ханафитского, маликитского и шафиитского) мазхабов[11]. В сентябре того же года близ Джидды был открыт Университет науки и техники короля Абдуллы с совместным обучением юношей и девушек[12]. После переговоров с высокопоставленными представителями мусульманского духовенства, король в сентябре 2011 года объявил, что женщинам отныне позволено быть членом совета Шуры и участвовать в муниципальных выборах[13].

В 2011 году король Абдулла заложил $ 37-миллиардную программу новых расходов в социальной сфере, включив в программу новые пособия по безработице, образование и жилищные субсидии, списание долгов, а также новый спортивный канал. Также он пообещал потратить в общей сложности $ 400 млрд к концу 2014 года для улучшения образования, здравоохранения и инфраструктуры королевства.

Критика

В феврале 2008 года американский журнал Parade (приложение к The Washington Post) обнародовал список самых жестоких диктаторов современности. Король Абдулла занял в нём четвёртое место, уступив лишь лидеру КНДР Ким Чен Иру, президенту Судана Омару аль-Баширу и президенту Мьянмы генералу Тан Шве[14].

Личная жизнь

Абдулла более 30 раз женился и разводился, но, в соответствии с законом ислама, держал в своем доме не более 4 жён одновременно. Среди жён короля имелись сирийки, марокканки и палестинки. Абдулла был многодетным отцом — 15 сыновей и 20 дочерей[4].

Его младший сын, принц Бадр, родился в 2003 году, когда ему было 79 лет. Его второй сын принц Мутаиб является командующим Национальной гвардией. Другой сын, принц Мишааль, является губернатором провинции Мекка с 2013 года. Он сменит на этом посту принца Халеда аль-Фейсала, который займет пост министра образования. До этого он занимал пост губернатора провинции Наджран с 2009 года. Его сын принц Абдул-Азиз является заместителем министра иностранных дел с 2011 года. Другой сын, принц Фейсал, является главой Красного Полумесяца Саудовской Аравии. Его старший сын, принц Халед был заместителем командующего Национальной гвардии Саудовской Аравии до 1992 года. Его дочь принцесса Адиля замужем за Фейсалом бин Абдуллаом, который назначен министром образования в 2009 году. Она одна из немногих саудовских принцесс, которая является известным защитником прав женщин в управлении. Его другая дочь, принцесса Алия, является председателем программы социальной службы. Самая младшая дочь его, принцесса Сахаб, родилась в 1993 году. Сахаб бинт Абдулла вышла замуж за пятого сына короля Бахрейна шейха Халида бин Хамад бин Иса Аль Халифа в 2011 году.

Король увлекался скачками на верблюдах и соколиной охотой, также был большим любителем породистых лошадей, лично занимался разведением арабской породы и стал основателем конно-спортивного клуба.

Смерть

31 декабря был госпитализирован в Эр-Рияде, где проходил курс лечения. Скончался 23 января 2015 года в возрасте 90 лет от лёгочной инфекции.

Награды

Награды Саудовской Аравии

Отрывок, характеризующий Абдалла ибн Абдул-Азиз Аль Сауд

– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.


Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»
И пити пити пити и ти ти, и пити пити – бум, ударилась муха… И внимание его вдруг перенеслось в другой мир действительности и бреда, в котором что то происходило особенное. Все так же в этом мире все воздвигалось, не разрушаясь, здание, все так же тянулось что то, так же с красным кругом горела свечка, та же рубашка сфинкс лежала у двери; но, кроме всего этого, что то скрипнуло, пахнуло свежим ветром, и новый белый сфинкс, стоячий, явился пред дверью. И в голове этого сфинкса было бледное лицо и блестящие глаза той самой Наташи, о которой он сейчас думал.
«О, как тяжел этот неперестающий бред!» – подумал князь Андрей, стараясь изгнать это лицо из своего воображения. Но лицо это стояло пред ним с силою действительности, и лицо это приближалось. Князь Андрей хотел вернуться к прежнему миру чистой мысли, но он не мог, и бред втягивал его в свою область. Тихий шепчущий голос продолжал свой мерный лепет, что то давило, тянулось, и странное лицо стояло перед ним. Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться; он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую изо всех людей в мире ему более всего хотелось любить той новой, чистой божеской любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться) глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что то.