Абдуллина, Лира Султановна

Лира Абдуллина
Имя при рождении:	Лира Султановна Абдуллина
Дата рождения:	26 января 1936(1936-01-26)
Место рождения:	село Кушнаренково, Башкирская АССР, СССР
Дата смерти:	15 июня 1987(1987-06-15) (51 год)
Место смерти:	Старый Оскол, СССР
Гражданство:	СССР СССР
Род деятельности:	Поэтесса, журналист
Жанр:	стихотворение
Язык произведений:	Русский

Ли́ра Султа́новна Абду́ллина (26 января 1936 — 15 июня 1987) — поэтесса.

«А жизнь — это только отрезок пути от первой строки до последней…» (Лира Абдуллина)

«Это действительно, прежде всего, стихи женщины — что так редко в наше время. Многие поэтессы пишут, как мужчины, и манерой своей и даже образом мыслей. А у Лиры Абдуллиной в стихах и милосердие, и свет истинной женской души». (Виктор Астафьев)

Биография

Лира Султановна Абдуллина родилась 26 января 1936 года в селе Кушнаренково Башкирской АССР. Родители были преподавателями педагогического техникума. В 5 лет она осталась без отца (он погиб на фронте в 1941). В 13 лет осталась без матери — с двумя младшими братишками на руках.

Закончив среднюю школу, переехала в Уфу, работала библиотекарем, а затем — до конца 50-х в уфимских газетах. В 1964 Лира получила диплом об окончании Литературного института им. Горького в Москве и уехала в Норильск, где с 1964 по 1967 год работала редактором на норильской телестудии. В 1967 году Лира, уже сложившийся поэт, приезжает в Железногорск (Красноярск — 26) за своим мужем, талантливым поэтом Владимиром Нешумовым. Молодая пара становится одним из неофициальных центров литературной жизни этого города.

Но уже через несколько лет у супругов начались неприятности. Владимира уволили с работы за приверженность к творчеству «запрещённых» авторов: бардов 60-х, Галича, Высоцкого, поэтов и писателей: Марины Цветаевой, Фёдора Раскольникова, Александра Солженицына. Обстановка вокруг обоих литераторов накаляется, становится нестерпимой, Лиру и её мужа буквально вынуждают покинуть «режимный» город. В 1969, после участия в 5-м Всесоюзном совещании молодых писателей в г. Москве, супружеская чета переезжает сначала в г. Михайлов, затем в пос. Октябрьский Рязанской области, но задерживается там ненадолго, уезжает в Старый Оскол Белгородской области.

В 1986 году по рекомендации Виктора Астафьева, татарского поэта Рустема Кутуя и московской поэтессы Ларисы Васильевой вступает в Союз писателей СССР. Только после этого поэтесса Лира Абдуллина была зачислена кандидатом в Белгородскую писательскую организацию, но не дождалась утверждения в Москве, так как умерла 15 июня 1987 года от бронхиальной астмы в г. Старый Оскол Белгородской области.

Творчество

Стихи Лиры Абдуллиной были опубликованы в коллективных сборниках «69 параллель» (Красноярск, 1966) и «День поэзии» (Красноярск, 1967), в альманахе «Поэзия» (Москва, 1984), «Час России» (Москва, 1988), «Живое слово» (Москва, 1991), в журналах «Новый мир», «Юность», «Огонёк», «Дружба народов», «Енисей», «День и ночь», «Студенческий меридиан», «Подъём», «Литературное обозрение», в газетах Красноярского края, Башкирии, Татарии, Рязанской, Белгородской, Новосибирской областей.

Лира Абдуллина является также автором пяти поэтических книг — две из них изданы при жизни, остальные — после.

В 1990-м году — уже посмертно — в Железногорске выходит её книга избранных стихов «Стихотворения» (Красноярск, 1990) . Тексты стихотворений в этой книге опубликованы по рукописи, полученной издательством от В. Нешумова. Отдельные стихотворения из первой и второй части книги приведены по изданиям: Л. Абдуллина «Высоки снега» (Красноярск, 1972) и «Пока горит пресветлая звезда» (М.: Современник, 1986). Затем — «Речка Белая» (Воронеж, 1991). В 2001 выходит ещё одна книга, сборник стихотворений «Живите долго» — в серии «Поэты свинцового века» (ИПК «Платина», Красноярск). Вступительную статью к этой книге написал Виктор Астафьев:

«…Но два её небольших сборника стихотворений, подборки стихов в „Новом мире“, в „Юности“, в „Дружбе народов“, в „Огоньке“, в „Смене“, в альманахах поэзии и газетах прошли почти незамеченными. Когда в литературе идёт постоянный „междусобойчик“, страдают от него более всего люди даровитые и скромные. Посредственность затем рубахи на себе и на других рвёт, изо всех наглых сил стремится возглавить „органы“, лезет в направлении морали, чтобы хоть как как-то обратить на себя внимание. И это очень даже удается, в особенности во времена переменчивые, смутные, когда, не брезгуя ничем, тащат и тащат на белую бумагу темную бульварщину, потчуют ею всегда так падкую на сплетни российскую доверчивую публику. Если из каждой подворотни „моська лает на слона“, то пугливому разуму начинает казаться, что моська и в самом деле сильнее всех на свете…» (Виктор Астафьев. «Пока горит пресветлая звезда» : из вступления к книге Лиры Абдуллиной «Живите долго») Название вступительной статьи — не случайно. Именно так назывался второй и последний прижизненный сборник Лиры Абдуллиной.

На слова Л. Абдуллиной написано несколько песен композиторами А. Монасыповым, В. Берковским, Г. Дехтяровым, Ю. Ирдынеевым. Одна из песен («А любовь-то лебедем…») исполнялась Валентиной Толкуновой, вошла в «Песню года-1982». После смерти «полуопальной» поэтессы официальная литературная пресса и критика не особенно спешила с признанием поэта «вслух» — хотя бы посмертным.

Ныне одной из улиц Старого Оскола, где похоронена Лира Абдуллина, присвоено её имя, а в Железногорске на доме, в котором некогда проживала поэтесса, в 2002 году установлена мемориальная доска.

Библиография

Книги

1. Высоки снега: Стихи. — Красноярск: Кн. изд-во, 1972. — 43 с.: фот. — (Первая книга стихов. Встреча)

2. Пока горит пресветлая звезда: Стихотворения. — М.: Современник, 1986. — 96 с. — (Новинки «Современника»)

3. Стихотворения / Сост.: М. Мельниченко, Л. Семипудова, А. Михнов. — Красноярск, 1990. — 127 с.: фот.

4. Речка Белая: Книга стихотворений / Предисл. В. Белова; Худож. В. К. Лассон. — Воронеж: Центр. — Чернозем. кн. изд-во, 1991. — 132 с.

5. Живите долго: Стихотворения — Красноярск: ИПК «Платина» , 2001. — 160 с. — (Поэты свинцового века; Вып. 10).

Публикации в сборниках и периодике

Стихи

6. «Как всхлип короткий, оборвалось детство…» // Юность. — 1963. — N 3. — С. 81: фот.

7. Слово о Норильске // Красноярский рабочий. — 1965. — 17 июля.

8. Дудинка; Сын рисует… // Комсомольская правда. — 1966. — 23 апр. — С. 3.

9. "Из тьмы ночей… "; "Отшумели белые метели… "; "Я все мимо, мимо… "; "Я проснусь морозным утром… "; "То ли сон, то ли бред… " // Красноярский комсомолец. — 1966. — 13 нояб. — С. 3.

10. Мой город; Мальчишка // Енисей.- Красноярск, 1966. -N 1. — С. 3-4.

11. Мой город // Красноярский рабочий. — 1966. — 7 янв. — С. 2.

12. Ранним утром // Красноярский рабочий. — 1966. — 20 нояб. — С. 3.

13.Сын рисует; Сыну; Дудинка // 69 параллель: Рассказы, стихи, очерки норильских литераторов. — Красноярск, 1966. — С. 32-33, 88-89.

14. «Теперь я знаю, как это бывает…» // Красноярский комсомолец. — 1966. — 5 дек. — С. 4.

15. «Это море — мне…»; «В притихшем доме…» // Красноярский комсомолец. — 1966. −11 дек. — С. 2.

16. «А в Дудинке ветры дуют…»; «Отшумели белые метели…»; «Что там с тобой творится без меня…»; "«Отвори, тайга, высоки снега…» // День поэзии / Сост.: Р. Солнцев, В. Назаров. — Красноярск, 1967. — С. 8-11: фот.

17. «Отвори, тайга…»; «Что там с тобой творится без меня…» // Красноярский комсомолец. — 1967. — 20 авг. — С. 4. — (Лукоморье).

18. «Глина красная вчера…»; «Ох, и глупая была…»; «Я по берегу, по круче…»; «Речью — дерзкая…»; «Ты ученую меня не учи…» // Енисей. — Красноярск, 1969. — N 2. — С. 105.

19. «Глина красная вчера…»; «Я проснусь морозным утром…»; «Горисполкому — исполать!»; «Что там с тобой творится без меня…»; «Утро вечера мудреней…» // Комсомольская правда. — 1969. — 19 марта. — С. 4.

20. «Пока ты спишь, пока метели дуют…»; «Отшумели белые метели…»; «Приучил меня к расставаниям…»; «Это море мне…»; «А мне бы не печалиться…» // Комсомольская правда. — 1969. — 30 дек.

21. Полярная ночь («Десять месяцев невпопад…»); «Теперь я знаю, как это бывает…»; «Говорят, беда лиха…» // Новый мир. — 1969. — N 9. — С. 96-97.

22. «Я по берегу, по круче…» // Огонек. — 1969. — N 13. — С. 25.

23. «Беда неизбывна…» // Дружба народов. — 1983. — N 3. — С. 112.

24. Всех времен приметы // Советская Россия. — 1983. — 11 авг. — Содерж.: Осенний сонет; Выбор; «Воспой кувшин из глины…»; «Не зря мой путь звездою озарен…»; Душа живая.

25. «Горит звезда пресветлая…»; «Сын рисует синие машины…»; «Глина красная вчера…»; «Дитя мое, рожденное из глины…» // Ленинская смена. — Белгород, 1983. — 23 июля.

26. Научи ученика // Советская Россия. — 1983. — 19 марта.

27. «А в Дудинке ветры дуют…»; «В одной руке базарная кошелка…»; «Утро вечера мудреней…»; «Осенний дождь так долго длился…» // Поэзия: Альманах / Ред. Н. Старшинов. — М., 1984. — Вып. 38. — С. 138—139.

28. Не оглядывайся, милый («Я по городу, по городу…») // Советская Россия. — 1984. — 8 марта.

29. Соловьиная месса // Неделя. — 1984. — N 13. — С. 13: фот.

30. Я над тобою поколдую («Пока ты спишь, пока метели дуют…») // Советская Россия. — 1985. — 1 янв.

31. «Не зная сомнений и страха…»; «Отшумели белые метели…»; «Приучил меня к расстояниям…»; «Дитя мое, рожденное из глины…»; «В притихшем доме…»; «И поднялась душа-подранок…»; «Я суеверна…»; «Я буду. Я есть…» // Красноярский комсомолец. — 1987. — 15 сент. — С. 3: фот.

32. «Никуда уже не деться…»; Новогоднее; Друзьям // Ленинская смена. — Белгород, 1987. — 8 янв.

33. Поэт // Белгородская правда. — 1987. — 10 февр.

34. Речка Белая: Поэма // Октябрьские зори. — Старый Оскол, 1987. — 17 янв.

35. И не стало брата у меня // Ленинская смена. — Белгород, 1988. — 3 дек.: фот.

36. Научи ученика // Час России: Антология одного стихотворения поэтов России / Сост.: В. Астафьев, Р. Солнцев. — М., 1988. — С. 79-81.

37. Рябина // Октябрьские зори. — Старый Оскол, 1988. — 15 июня.

38. «Горит звезда пресветлая в веках…»; «Говорят, беда лиха…»; «Какая жизнь была смешная…»; «Утро вечера мудреней…»; «Как омут смыкается дрема…»; «Было зябко и морозно…»; «Взмах и взлет? Миф нелеп…»; «Знавала и я этот жар…»; «За все слезами платит женщина…»; «Безрассудная пчела…» // Красноярский комсомолец. — 1989. — 11 февр.

39. И не стало брата у меня; «Отшумели белые метели…»; «Приучил меня к расстояниям…»; «Тяжесть тела — такая обуза…» // Студенческий меридиан. — 1989. — N 5. — С. 41-42.

40. Из последней книги // Литературное обозрение. — 1989. — N 6. — С. 65-66. — Содерж.: «Безрассудная пчела…»; «Утро вечера мудреней…»; «Говорят, беда лиха…»; «Какая жизнь была смешная…»; «Было зябко и морозно…».

41. «Из тьмы ночей…»; «Утро вечера мудреней…»; «Пока ты спишь…»; «Горит звезда пресветлая в веках…»; К музе; Колыбельная; «Горисполкому — исполать!..»; Этот мир; И не стало брата у меня; «Десять месяцев невпопад…»; «Теперь я знаю, как это бывает…»; «Прогорклый дух больниц…» // Бредень. — Красноярск-26, 1990. — N 2. — С. 1-2: фот.

42. «Пока ты спишь…»; «Утро вечера мудреней…»; «Не боюсь ни жизни и ни смерти…»; «Этот мир…»; «Прогорклый дух больниц…» // Красноярский комсомолец. — 1990. — 18 сент.

43. «Прогорклый дух больниц…»; «Не боюсь ни жизни и ни смерти…»; «Горисполкому — исполать!..»; «Расступился чёрный ельник…»; К Музе / Публ. А. Михнова // Сибирская газета. — Новосибирск, 1990. — 29 окт. — 4 нояб. (N 38). — С. 9.

44. Триптих; В. П. Астафьеву; «Встану я к судьбе лицом…» // Слово о бойце: Стихи невоевавших — о войне. — Воронеж, 1990. — С. 6-8.

45. Длинное лето // Октябрьские зори. — Старый Оскол, 1991. — 15 июня. — С. 4: фот. — Содерж.: «А я всегда была ничья…»; «И вот за все теперь расплата…»; «С ума сойти! Такого лета…»; «Я и ты — что же это такое?..»

46. [Стихотворения] // Живое слово: Сборник стихотворений / Сост. С. Мнацаканян. — М. , 1991. — С. 522—572: фот.

В сборник включены 49 стихотворений Л. Абдуллиной

47. «В редакции столицы…»; «Что пользы иволгу учить…»; «Поставить, что ли, свечку…»; Песня («Кто заплачет обо мне…») // Антология современной литературы Белгородчины. — Белгород, 1993. — С. 137—139. — Об авт.: с. 137.

48. «Говорят: беда лиха…»; «Безрассудная пчела…»; «Я буду. Я есть…»; «Все, что звали мы любовью…» // Девятка. — Красноярск-26, 1994. — Авг. (N 30). — С. 3.

49. Из «Соловьиной мессы» // День и ночь. — Красноярск, 1994. — N 1. — С. 115. — Содерж.: «О, Матерь-природа…»

50. «Я буду. Я есть. Если скажут — была…»; «Горит звезда пресветлая в веках…»; «Что пользы иволгу учить…» // МОСТ. — 1994. — N 8. — С. 14.

51. «И поднялась душа-подранок…» // Подъем. — Воронеж, 1995. — N 5/6. — С. 201.

52. «Понапутала, наворочала…»; «Что там с тобой творится без меня?..»; «Утро вечера мудреней…»; «Пока ты спишь…»; «Приучил меня к расстояниям…»; «Говорят: беда лиха…»; «Теперь я знаю, как это бывает…»; «Не ведаю сама, чего творю…» // Зори. — Старый Оскол, 1997. — 14 июня. — С. 4: фот.

53. «Это море мне…» // День и ночь. — Красноярск, 1997. — N 4. — С. 46.

54. «Кто заплачет обо мне…» / Вступ. ст. Н. Алтуниной // Город и горожане. — Железногорск, 1999. — 21 янв. — С. 27.

55. Научи ученика // Антология поэзии закрытых городов. — Железногорск, 1999. — С. 11.

56. К Музе; «Ах, из огня да прямо в полымя…»; «Напасть! Нашествие! Набег!..»; «Беда неизбывна…»; «Горит звезда пресветлая в веках…» // Белгородские известия. — 2000. — 5 февр. — С. 7.

57. «Все сбылось. Любая малось…»; «Я суеверна. Близкие поймут…»; «Безрассудная пчела…» // Газета НПО ПМ. — Железногорск, 2001. — Авг. (N 5). — С. 4.

58. [www.krasdin.ru/2001-9-10/s025.htm Все это пребудет со мною // День и ночь. — Красноярск, 2001. — N 9-10. — С. 84: фот. — Содерж.: «Не понукай себя, мой друг…»]

59. «Говорили — разлюби…»: Отр. из стих. «Говорят, беда лиха…» // День и ночь. — Красноярск, 2001. — N 1-2. — С. 627. — (Знаменитые строки Сибири).

60. «Горит звезда пресветлая в веках…»; Печаль; «Кто заплачет обо мне…» // Избранное Красноярской поэзии ХХ века. — Красноярск, 2001. — С. 5: фот.

61. «За все слезами платит женщина…»: Отр. из стих. // День и ночь. — Красноярск, 2001. — N 1-2. — С. 526. — (Знаменитые строки Сибири).

62. Из сборника стихов Лиры Абдуллиной // Город и горожане. — Железногорск, 2001. — 12 июля. — С. 23: фот. — Содерж.: «А я всегда была ничья…»; «С ума сойти! Такого лета…»; «Я горела без огня…»; «Мой друг рисует мой портрет…»

63. [www.krasdin.ru/2001-1-2/s029.htm Соловьиная месса // День и ночь. — Красноярск, 2001. — N 1-2. — С. 70. — Содерж.: «О, Матерь-природа…»]

64. «Теперь я знаю, как это бывает…»: Отр. из стих. // День и ночь. — Красноярск, 2001. — N 1-2. — С. 639. — (Знаменитые строки Сибири).

65. «Утро вечера мудреней…» : Отр. из стих. // День и ночь. — Красноярск, 2001. — N 1-2. — С. 118. — (Знаменитые строки Сибири).

66. [www.krasdin.ru/2001-1-2/s154.htm «Это море мне…» // День и ночь. — Красноярск, 2001. — N 1-2. — С. 387.]

67. [www.krasdin.ru/2002-3-4/s041.htm «И поднялась душа-подранок…»] // День и ночь. — Красноярск, 2002. — N 3-4. — С. 89.

Тексты песен

68. «Это море мне — милость царская…»; «А мне бы не печалиться по милому дружку…» / Муз. Г. Дехтярова // Сибирь, Сибирь — краса России: Сб. песен сиб. композиторов. — Новосибирск, 1973.

69. Говорят, беда лиха / Муз. А. Монасыпова // Песня 80: Январь.- М., 1980. — С. 10-13.

70. Колыбельная ("На груди баюкаю детоньку мою… ") / Муз. А. Монасыпова // Песня — 81: Июль. — М., 1981.

71. Я по берегу, по круче / Муз. А. Монасыпова // Поем и танцуем: Вып. 76. — М., 1981.

72. Помни ("Кто заплачет обо мне… ") / Муз. А. Монасыпова // Песня 82: Вып. 8. — М., 1982. — С. 27-32.

73. Родные небеса ("Родные небеса прекрасны и бездонны… ") / Муз. А. Монасыпова // Песня-82: Вып. 4. -М., 1982. — С. 5-10.

74. А любовь-то лебедем / Муз. А. Монасыпова // Песни радио, кино и телевидения: Вып. 55. -М., 1983. — С. 13-20.

75. А любовь-то лебедем / Муз. А. Монасыпова // Песня — 83: Вып. 4. -М., 1983. — С. 29-36.

76. А любовь-то лебедем / Муз. А. Монасыпова // Притяженье земли / Сост. Г. В. Булгакова. — М., 1983. — С. 116—125 — (Б-чка «В помощь художественной самодеятельности»; N 17).

77. Летели птицы / Муз. А. Монасыпова // Репертуар самодеятельного хора: Вып. 20. — М., 1983. С. 42-43.

78. Пока ты спишь / Муз. А. Монасыпова // Поющие гитары: Вып. 27. М., 1983. — С. 10-13.

79. А любовь-то лебедем / Муз. А. Монасыпова // До-ре-ми-фа-соль: Песни радиообозрения: Вып. 12 / Сост. Гаджикасимов О. Ю.о. — М., 1984. — С. 22-29.

80. А любовь-то лебедем / Муз. А. Монасыпова // Фотографии любимых: Песенник. — М., 1984.

81. Пока ты спишь / Муз. А. Монасыпова // Судьба моя: Лирические песни. — М., 1984. — С. 35-40.

82. А любовь-то лебедем; Колыбельная; Добрая песня; Помни обо мне; Говорят — беда лиха / Муз. А. Монасыпова // Монасыпов А. З. А любовь-то лебедем: Песни. — М., 1985. С. 3-9; 15-22; 29-36; 48-52; 60-64.

83. Пока ты спишь / Муз. А. Монасыпова // Песни радио, кино и телевидения: Вып. 79. -М., 1988. — С.7-13.

84. Три дороженьки / Муз. А. Монасыпова // Песни композиторов России: Вып. 1. — М., 1988.

85. Три дороженьки / Муз. А. Монасыпова // Популярный справочник-песенник. — М., 1989.

86. Три дороженьки / Муз. А. Монасыпова // Популярный справочник-песенник. — 2-е изд. — М., 1989.

87. Три дороженьки / Муз. А. Монасыпова // Популярный справочник-песенник. — 3-е изд. — М., 1989.

88. Что там с тобой / Муз. А. Монасыпова // Счастливая весна: Лирические песни. — М., 1989. — С. 75-80.

89. Не покидай меня, любовь ("Такая долгая зима… ") / Муз. А. Монасыпова // Песня — 90: Вып. 7. — М., 1990. — С. 21-24.

90. Я не верила («Высоко ли до небес — не заглядывала!..») / Муз. Ю. Ирдынеева // Песни композиторов России: Вып. 3. Композиторы Бурятии. — М., 1991. — С. 36-40.

91. Три дороженьки / Муз. А. Монасыпова // Популярный справочник-песенник. — 4-е изд. — М., 1991 — С. 90-91.

92. Полярная ночь ("Десять месяцев невпопад… ") / Муз. В. Берковского // Берковский В. С. Сто песен Виктора Берковского. — М., 1995.

Публицистика

93. Абдуллина Л. Пятьдесят откровений: [О художнике из Старого Оскола И. Н. Хегае] // Белгородская правда. — 1985. — 28 дек.

Литература

Т. Дьякова. Памяти поэтессы // Подъем, 1988, N° 3 — С. 143—144 Витохин А. Д.

Ссылки

• [www.sibogni.ru/archive/14/74/ Березовский Н. «Друзья, не плачьте обо мне…»: о книге Лиры Абдуллиной «Живите долго»]
• [www.hrono.ru/text/2002/romanov_sdb.html Романов Б. Местоположение, судьба]
• [www.vatandash.ru/index.php?article=1526 Шафиков Г. Прыжок в неведомое // Ватандаш / Соотечественник (Башкортостан). — 2007. — Окт.]
• [zheleznogorsk.news-city.info/docs/sistemsr/dok_ierhho.htm Решение городского Совета ЗАТО г. Железногорск (Красноярский край) от 22.12.2000 N 67-613Р «Об установлении памятного знака, посвященного Л. С. Абдуллиной»]
• [www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=77716 Болгов В. «К открытию мемориальной доски Лире Абдуллиной» : стихи]
• [ilya-hegai.narod.ru/ru/paint.html Портрет Лиры Абдуллиной — Илья Хегай, «Лира», 1985, Старооскольский Художественный музей]
• [www.youtube.com/watch?v=x9JAnOnGKqA Песня «А любовь-то лебедем…» в исп. Валентины Толкуновой (видео)]
• [video.yandex.ru/users/zak-may/view/101/ Песня «А любовь-то лебедем…» в исп. Валентины Толкуновой (аудио)]
• [www.bibligor.ru Материалы справочно-информационного отдела ЦГБ им. Горького (г. Железногорск Красноярского края)]

Отрывок, характеризующий Абдуллина, Лира Султановна

Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.
Звуки церковного пения прекратились, и послышался голос духовного лица, которое почтительно поздравляло больного с принятием таинства. Больной лежал всё так же безжизненно и неподвижно. Вокруг него всё зашевелилось, послышались шаги и шопоты, из которых шопот Анны Михайловны выдавался резче всех.
Пьер слышал, как она сказала:
– Непременно надо перенести на кровать, здесь никак нельзя будет…
Больного так обступили доктора, княжны и слуги, что Пьер уже не видал той красно желтой головы с седою гривой, которая, несмотря на то, что он видел и другие лица, ни на мгновение не выходила у него из вида во всё время службы. Пьер догадался по осторожному движению людей, обступивших кресло, что умирающего поднимали и переносили.
– За мою руку держись, уронишь так, – послышался ему испуганный шопот одного из слуг, – снизу… еще один, – говорили голоса, и тяжелые дыхания и переступанья ногами людей стали торопливее, как будто тяжесть, которую они несли, была сверх сил их.
Несущие, в числе которых была и Анна Михайловна, поровнялись с молодым человеком, и ему на мгновение из за спин и затылков людей показалась высокая, жирная, открытая грудь, тучные плечи больного, приподнятые кверху людьми, державшими его под мышки, и седая курчавая, львиная голова. Голова эта, с необычайно широким лбом и скулами, красивым чувственным ртом и величественным холодным взглядом, была не обезображена близостью смерти. Она была такая же, какою знал ее Пьер назад тому три месяца, когда граф отпускал его в Петербург. Но голова эта беспомощно покачивалась от неровных шагов несущих, и холодный, безучастный взгляд не знал, на чем остановиться.
Прошло несколько минут суетни около высокой кровати; люди, несшие больного, разошлись. Анна Михайловна дотронулась до руки Пьера и сказала ему: «Venez». [Идите.] Пьер вместе с нею подошел к кровати, на которой, в праздничной позе, видимо, имевшей отношение к только что совершенному таинству, был положен больной. Он лежал, высоко опираясь головой на подушки. Руки его были симметрично выложены на зеленом шелковом одеяле ладонями вниз. Когда Пьер подошел, граф глядел прямо на него, но глядел тем взглядом, которого смысл и значение нельзя понять человеку. Или этот взгляд ровно ничего не говорил, как только то, что, покуда есть глаза, надо же глядеть куда нибудь, или он говорил слишком многое. Пьер остановился, не зная, что ему делать, и вопросительно оглянулся на свою руководительницу Анну Михайловну. Анна Михайловна сделала ему торопливый жест глазами, указывая на руку больного и губами посылая ей воздушный поцелуй. Пьер, старательно вытягивая шею, чтоб не зацепить за одеяло, исполнил ее совет и приложился к ширококостной и мясистой руке. Ни рука, ни один мускул лица графа не дрогнули. Пьер опять вопросительно посмотрел на Анну Михайловну, спрашивая теперь, что ему делать. Анна Михайловна глазами указала ему на кресло, стоявшее подле кровати. Пьер покорно стал садиться на кресло, глазами продолжая спрашивать, то ли он сделал, что нужно. Анна Михайловна одобрительно кивнула головой. Пьер принял опять симметрично наивное положение египетской статуи, видимо, соболезнуя о том, что неуклюжее и толстое тело его занимало такое большое пространство, и употребляя все душевные силы, чтобы казаться как можно меньше. Он смотрел на графа. Граф смотрел на то место, где находилось лицо Пьера, в то время как он стоял. Анна Михайловна являла в своем положении сознание трогательной важности этой последней минуты свидания отца с сыном. Это продолжалось две минуты, которые показались Пьеру часом. Вдруг в крупных мускулах и морщинах лица графа появилось содрогание. Содрогание усиливалось, красивый рот покривился (тут только Пьер понял, до какой степени отец его был близок к смерти), из перекривленного рта послышался неясный хриплый звук. Анна Михайловна старательно смотрела в глаза больному и, стараясь угадать, чего было нужно ему, указывала то на Пьера, то на питье, то шопотом вопросительно называла князя Василия, то указывала на одеяло. Глаза и лицо больного выказывали нетерпение. Он сделал усилие, чтобы взглянуть на слугу, который безотходно стоял у изголовья постели.
– На другой бочок перевернуться хотят, – прошептал слуга и поднялся, чтобы переворотить лицом к стене тяжелое тело графа.
Пьер встал, чтобы помочь слуге.
В то время как графа переворачивали, одна рука его беспомощно завалилась назад, и он сделал напрасное усилие, чтобы перетащить ее. Заметил ли граф тот взгляд ужаса, с которым Пьер смотрел на эту безжизненную руку, или какая другая мысль промелькнула в его умирающей голове в эту минуту, но он посмотрел на непослушную руку, на выражение ужаса в лице Пьера, опять на руку, и на лице его явилась так не шедшая к его чертам слабая, страдальческая улыбка, выражавшая как бы насмешку над своим собственным бессилием. Неожиданно, при виде этой улыбки, Пьер почувствовал содрогание в груди, щипанье в носу, и слезы затуманили его зрение. Больного перевернули на бок к стене. Он вздохнул.
– Il est assoupi, [Он задремал,] – сказала Анна Михайловна, заметив приходившую на смену княжну. – Аllons. [Пойдем.]
Пьер вышел.


В приемной никого уже не было, кроме князя Василия и старшей княжны, которые, сидя под портретом Екатерины, о чем то оживленно говорили. Как только они увидали Пьера с его руководительницей, они замолчали. Княжна что то спрятала, как показалось Пьеру, и прошептала:
– Не могу видеть эту женщину.
– Catiche a fait donner du the dans le petit salon, – сказал князь Василий Анне Михайловне. – Allez, ma pauvre Анна Михайловна, prenez quelque сhose, autrement vous ne suffirez pas. [Катишь велела подать чаю в маленькой гостиной. Вы бы пошли, бедная Анна Михайловна, подкрепили себя, а то вас не хватит.]
Пьеру он ничего не сказал, только пожал с чувством его руку пониже плеча. Пьер с Анной Михайловной прошли в petit salon. [маленькую гостиную.]
– II n'y a rien qui restaure, comme une tasse de cet excellent the russe apres une nuit blanche, [Ничто так не восстановляет после бессонной ночи, как чашка этого превосходного русского чаю.] – говорил Лоррен с выражением сдержанной оживленности, отхлебывая из тонкой, без ручки, китайской чашки, стоя в маленькой круглой гостиной перед столом, на котором стоял чайный прибор и холодный ужин. Около стола собрались, чтобы подкрепить свои силы, все бывшие в эту ночь в доме графа Безухого. Пьер хорошо помнил эту маленькую круглую гостиную, с зеркалами и маленькими столиками. Во время балов в доме графа, Пьер, не умевший танцовать, любил сидеть в этой маленькой зеркальной и наблюдать, как дамы в бальных туалетах, брильянтах и жемчугах на голых плечах, проходя через эту комнату, оглядывали себя в ярко освещенные зеркала, несколько раз повторявшие их отражения. Теперь та же комната была едва освещена двумя свечами, и среди ночи на одном маленьком столике беспорядочно стояли чайный прибор и блюда, и разнообразные, непраздничные люди, шопотом переговариваясь, сидели в ней, каждым движением, каждым словом показывая, что никто не забывает и того, что делается теперь и имеет еще совершиться в спальне. Пьер не стал есть, хотя ему и очень хотелось. Он оглянулся вопросительно на свою руководительницу и увидел, что она на цыпочках выходила опять в приемную, где остался князь Василий с старшею княжной. Пьер полагал, что и это было так нужно, и, помедлив немного, пошел за ней. Анна Михайловна стояла подле княжны, и обе они в одно время говорили взволнованным шопотом: