Абдулманапова, Аминат Абдулманаповна

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Аминат Абдулманапова
Место рождения:	с. Харбук, Дахадаевский район, Дагестанская АССР, РСФСР, СССР
Род деятельности:	поэтесса, прозаик

Аминат Абдулманаповна Абдулманапова (15 мая, 1946, с. Харбук, Дахадаевский район, Дагестанская АССР) — советская и российская даргинская поэтесса, прозаик, переводчик, журналист и публицист. Член Союза писателей СССР с 1991 года. Член Союза журналистов России с 2000 года. Член клуба Северо-Кавказских писателей.

Аминат Абдулманапова — Заслуженный работник культуры РД. Участница 8-го Всесоюзного совещания молодых писателей в Москве в 1985 году. Лауреат международной премии «Филантроп» за книгу «Мы растём», лауреат премий А. С. Грибоедова и Расула Гамзатова. Лауреат премии «Золотой орёл». Обладатель Гранта Президента РД.

Награждена именными часами Президента РД и мэра Махачкалы. Удостоена почётных грамот Главы РД и Правительства РД, Почётной грамоты правления Союза писателей России и Дагестана, а также Почётной грамоты грузинской писательской организации за перевод Важа Пшавела «Гость и хозяин».К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Неоднократный победитель конкурса «Песня года» и автор стихотворения «Русская сестра», посвященного ВОВ, которое на Всероссийском конкурсе «Песня года» в Москве, в исполнении Заиры Омаровой и на конкурсе авторской песни, проходившем в Ессентуках заняло призовые места.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Биография

Отец Гаджиев Абдулманап был парторгом села. Мать Гаджиева Айшат работала медсестрой.

Первые стихи Аминат начала писать в школьные годы. Окончила физико-математический факультет Дагестанского государственного педагогического института в 1969 году и Литературный институт им. Горького в Москве в 1987 году (поэтический семинар лауреата Государственной премии России и Премии Правительства РФ Владимира Фирсова).

Деятельность

Свою трудовую деятельность начала в родной школе учителем математики и физики. Затем работала редактором телерадиокомпании «Дагестан», редактором даргинских изданий «Учебно-педагогическое издательство».

В настоящее время работает редактором журнала «Соколёнок».

Жизнь поэтессы была насыщенной, ее стихи, рассказы, песни, публицистика широко публиковались в республиканской прессе на всех языках народов Дагестана. Поэтические переводы печатались в дагестанских и центральных периодических изданиях и коллективных сборниках.

В издательствах Москвы и Махачкалы вышли 40 книг стихов, прозы, из них 15 и более посвящены юным читателям.

Книга «Открой мне мир, мама!» вышла на 13-ти языках Дагестана и на чеченском.

Стихи переведены на многие языки народов России и на зарубежные, как на польский, болгарский, монгольский, украинский, сербский, азербайджанский и другие.

Аминат Абдулманапова — автор более 400 песен, положенных на музыку композиторами Дагестана и России, как Е. Звездный, Э. Вердинянц, Е. Островский, М. Касумов, И. Ибрагимов, З. Абдуллаев, К. Алискеров, которые исполняют народные артисты Дагестана, неоднократно занявшие призовые места на конкурсе «Песня года»

Песня «Русская сестра» на Всероссийском конкурсе в Москве заняла 2 место среди 1500 конкурсантов.

Издана отдельная книга песен на слова Аминат Абдулманаповой композитором М-М. Исаевым.

Поэтесса перевела на родной язык знаменитых поэтов: Р. Гамзатова, Ф.Алиеву, Ю.Хаппалаева, А.Аджиева, А.Пушкина, М.Лермонтова, Е.Есенина, В.Фирсова, В.Латынина и других русских, грузинских, ингушских, монгольских.

Она автор более 200 очерков о замечательных людях Дагестана. Написала три пьесы.

Межрегиональная общественная организация инвалидов войн и военной службы России дважды наградила ее орденом «Долг и честь» за стихи, посвященные военной теме.

Все ее книги оформлены дочерью Альбиной Абдулаевой, членом союза художников и журналистов России.

Переводы на иностранные языки

Книги Аминат Абдулманаповой были опубликованы на украинском, монгольском, болгарском, азербайджанском, каракалпакском и других языках.

Награды

• Народный поэт Республики Дагестан (2010)

Отрывок, характеризующий Абдулманапова, Аминат Абдулманаповна

– Ну, так скажи мне… да как же вы доставали себе еду? – спрашивал он. И Терентий начинал рассказ о московском разорении, о покойном графе и долго стоял с платьем, рассказывая, а иногда слушая рассказы Пьера, и, с приятным сознанием близости к себе барина и дружелюбия к нему, уходил в переднюю.
Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.
– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.