Абдул-Вахид I
| Абу Мухаммед Абд аль-Вахид أبو محمد عبد الواحد بن يوسف | ||
| ||
|---|---|---|
| февраль 1224 — сентябрь 1224 | ||
| Предшественник: | Абу Якуб Юсуф II | |
| Преемник: | Абдалла аль-Адил | |
| Вероисповедание: | Ислам | |
| Смерть: | 1224 | |
| Род: |  Альмохады
| |
| Отец: | Абу Якуб Юсуф | |
Абу Мухаммед Абд аль-Вахид ибн Юсуф, также известный как Абдул-Вахид I (араб. أبو محمد عبد الواحد بن يوسف, ок. 1203 — 1224) — шестой халиф династии Альмохадов, правитель Марокко в 1224 году.
Абд аль-Вахид был сыном великого правителя Альмохадов Абу Якуб Юсуфа и младшим братом покойного халифа Якуб аль-Мансура. Он отличился в походе в аль-Андалус и был назначен губернатором Малаги в 1202 году. В 1206 году он служил в течение некоторого времени губернатором Сиджильмасы, а около 1221 года на короткое время стал губернатором Севильи[1].
Абд аль-Вахид вернулся в Марракеш в феврале 1224 года, когда его внучатый племянник, молодой халиф [[Юсуф аль-Мустансир |Абу Якуб Юсуф II]], случайно погиб, не оставив наследников. Визирь Абу Саид Осман ибн-Джами немедленно обратился к пожилому Абд аль-Вахиду (ему было не меньше 60 лет) и представил его шейхам, которые избрали его новым халифом. Однако поспешность избрания и вероятные нарушения процедуры избрания возмутили племянников Абд аль-Вахида, правивших в Аль-Андалусе. Как и другие придворные и члены правящей династии, они, вероятно, надеялись возвести на трон менее опытного и более гибкого кандидата, чтобы получить больше автономии в управлении провинциями, как это было во время халифата Юсуфа II[1].
Это был первый серьезный династический кризис в государстве Альмохадов. Несмотря на все разногласия, против Абд аль-Вахида сформировалась настоящая коалиция шейхов. Подстрекаемые неким Абу Зайд ибн-Юджаном, бывшим высокопоставленным чиновником, который был изгнан ибн-Джами, мятежные шейхи избрали в Севилье собственного халифа, Абдаллу аль-Адиля и приступили к переправе войск из Испании в Марокко, против Абд аль-Вахида.
В итоге новый халифат продлится недолго. Ибн-Юджан наладил старые связи в южной части Марокко, в частности, с Абу Закарией, шейхом племени Хинтата, и Юсуфом ибн-Али, правителем Тинмала, которые захватили дворец халифа в Марракеше и изгнали ибн-Джами и его сторонников. Ибн-Джами был в конечном счете убит, будучи в изгнании в горах Атласа[1]. Халиф Абд аль-Вахид I был задушен в сентябре 1224 года. В хрониках он часто упоминается под прозвищем «al-Makhlu» — «Свергнутый».
Напишите отзыв о статье "Абдул-Вахид I"
Примечания
Литература
- Julien, Charles-André (1931). Histoire de l’Afrique du Nord, des origines à 1830.
- Рыжов К. В. Альмохады // Все монархи мира. Мусульманский Восток. VII—XV вв. — М. : Вече, 2004. — ISBN 5-94538-301-5.</span>
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Абдул-Вахид I
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
