Абдул-Хакк Дехлеви

В Википедии есть статьи о других людях с нисбами Дехлеви и Бухари.

Абдул-Хакк Дехлеви
араб. عبد الحقّ الدِهْلَوِي
Личная информация
Дата рождения:	1551
Место рождения:	Дели
Дата смерти:	1642
Место смерти:	Дели
Вероисповедание:	ислам суннитского толка
Богословская деятельность
Направление деятельности:	суфизм
Учителя:	Абд аль-Ваххаб ибн Валиуллах аль-Муттаки, Али ибн Джаруллах ибн Захира аль-Кураши аль-Махзуми аль-Макки
Труды:	Список «Люм’ат ат-танких фи шарх Мишкат аль-масабих», «Ахбар аль-Ахйар» и др.
Редактирование Викиданных

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Абдул-Хакк Дехлеви́ (1551, Дели — 1642, Дели) — мухаддис родом из Индии.

Биография

Абдул-Хакк Дехлеви родился в Дели в 1550 году. С детства испытывал тягу к знаниям и довольно быстро овладевает навыками чтения и письма. Обучался в медресе города Дели у устаза Мухаммада Мукима, который был учеником Амира Муаммада Муртазы Шарифи. Несмотря на расстояние в две мили между медресе и его домом, неустанно посещает школу.

После получения начального образования и заучивания Корана, в 1587 году отправляется в священный для мусульман город Мекку для совершения хаджа. Кроме Мекки посещает Медину, Таиф и во второй раз совершив хадж в 1590 году возвращается обратно в Индию. Во время этого путешествия, в Мекке обучается илм аль-хадис у шейха Абд аль-Ваххаба ибн Валиуллаха аль-Муттаки, который являлся учеником шейха Али аль-Муттаки аль-Хинди, автора сборника «Канз аль-уммаль», и у кади Али ибн Джаруллаха ибн Захира аль-Кураши аль-Махзуми. В Медине обучается у шейха Ахмада ибн Мухаммада Абу-ль-Хазма аль-Мадани, шейха Хамид ад-Дина ибн Абдуллаха ас-Синди, и получает от них общие иджазы.

Абдул-Хакк Дехлеви умер в 1642 году (понедельник, 23 числа месяца раби уль-авваль 1052 года по хиджре).

Библиография

Труды Абдул-Хакка Дехлеви доходят до тридцати томов, которые он описал в списке своих произведений «Талиф-уль-кальб аль-алиф би-китабат фихрисати-т-тауалиф».

• «Люм’ат ат-танких фи шарх Мишкат аль-масабих» — пояснение к сборнику хадисов «Мишкат аль-масабих».
• «Асма ар-риджал ва-р-руват аль-мазкурин фи-ль-Мишкат» — имена передатчиков, упомянутых в сборнике «Мишкат аль-масабих».
• «Аш’ат аль-люм’ат фи шарх аль-Мишкат» (на персидском языке).
• «Джами’ аль-баракат фи мунтахаб шарх аль-Мишкат».
• «Фатх аль-Манан фи та’йид мазхаб ан-Ну’ман» — книга по фикху.
• «Мадаридж ан-нубувва уа маратиб аль-футувва фи сияр ан-Набий» (на персидском)
• «Ахбар аль-Ахйар» (его самый первый труд).
• «ар-Рисала ан-Нурия ас-Султания фи баян кава’ид ас-Салтанати ва ахкамиха ва арканиха ва асбабиха» — книга, которую он написал Нур ад-Дин Джахангир Шаху.

Литература

• Абдул-Хакк Дехлеви. Биография автора // [shamela.ws/index.php/book/5988 Мукаддима фи усуль аль-хадис] = مقدمة في أصول الحديث / Салман аль-Хусейни ан-Надви. — 2. — Лакнау, Индия: Дар аль-Башаир аль-Исламия, 1986. — 115 с.

Ссылки

• [shamela.ws/index.php/author/1668 عبد الحق الدِّهْلوي] (ар.) — Shamela.ws.

Отрывок, характеризующий Абдул-Хакк Дехлеви

Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.